– Обижусь, конечно. – Я киваю, даже не стараясь делать серьезное лицо. Все равно не поверит. – Куплю себе ведро мороженого и буду есть его, смотреть мелодрамы и плакать. Как тебе идея?
– Отличная, если ты это отложишь до моего прихода, потому что я тоже хочу плакать под мелодрамы с мороженым, – хихикает Дашка. – Садись завтракать.
– Я вот так привыкну, а тебе потом всю жизнь бороться с этим, понимаешь? – говорю я, съедая первый оладушек с вареньем. Господи, ну что ж так вкусно-то… Невыносимо. Я точно привыкну. Да я уже привык!
– Я справлюсь. – Она подмигивает, и я в сотый раз понимаю, что эти слова равны пресловутому признанию в любви. То же самое, только немного иначе.
Через час я уже стою на пороге и не могу заставить себя оторваться от Даши. Целую и целую, как ненормальный, целую и целую… Надо забирать ее к себе с вещами, миллионом баночек, что в ванной стоят у нее, и всем остальным, что ей там нужно. Мы и так уже практически вместе живем, но хочется, чтобы уже точно и по-настоящему. Чтобы не бегать по разным квартирам, а всегда в одной жить. Просыпаться вместе, зная, что никому уходить никуда не нужно.
– Приду к тебе сама вечером, – говорит еще раз Дашка, целуя меня в подбородок, и я ухожу с чувством полнейшего удовлетворения.
А у подъезда встречаю отца Даши. Он выглядит слишком счастливым, я таким его еще ни разу не видел. Думаю, причина в моей маме. Надеюсь, она так же счастлива. Хорошая пара, кстати. Оба пострадали в прошлых отношениях, пусть и каждый по-разному. Одного возраста, дети взрослые, так еще и одноклассники, знакомы всю жизнь, не придется, как подросткам, друг о друге все рассказывать. Классно же, когда взрослые люди могут найти свое счастье, раз до этого по какой-то причине не вышло. Я рад за них. Искренне.
– Алексей, – тянет мне руку Юрий Николаевич, но смотрит с прищуром, чуть строго. Понимает же, откуда я утром иду. Ясное дело, ему не нравится, что у его дочери появился еще какой-то мужик, кроме него. Это нормальное поведение всех отцов, они все ревнуют первое время, он привыкнет. До свадьбы точно. Я вот тоже Полину уже ко всем подряд ревную. Она мне тут по телефону про друга своего рассказывала с рисования, у меня аж челюсти скрипели. Киваю Юрию Николаевичу и пожимаю руку в ответ. У меня никаких претензий, и недовольства во мне никакого. Я вообще наверняка выгляжу чересчур радостным. Даже слишком. – Как рука?
– До свадьбы заживет. – Я усмехаюсь, замечая, как сходит улыбка с лица отца Даши. Кажется, я ляпнул лишнего. Надо спасать ситуацию, а то на седьмом этаже начнется вынос мозга Дашке. – Нормально, швы снимут завтра, хорошо срастается.
– Рад. – Он кивает. – Дарья дома?
– Конечно, ждет вас очень. – Я говорю правду, но специально, чтобы он перестал на меня так смотреть. Я не хочу, чтобы он всю жизнь ревновал, это издевательство. Пора привыкнуть, что Даша взрослая девочка и что он не один мужчина в ее жизни. В конце концов, не тринадцать же ей. – Я побегу, в больницу еще надо заскочить.
Киваю, пожимаю руку еще раз и ухожу, радуясь, что отношения Даши с отцом наконец-то наладились. То, что было, когда мы только начинали общаться, и то, что между ними сейчас, – небо и земля.
Еду в больницу. Надоели мне эти покатушки туда-сюда. Перевязки, швы, а еще медсестра, вечно ворчащая о том, что руку не берегу и она то кровит, то швы расходятся, хотя срастается хорошо и поберечь бы. Ну а что мне, вообще не двигаться? Ну, я точно так не буду. Я вообще собираюсь через неделю на тренировки вернуться. Даша кормит слишком вкусно, тренировок нет, чувствую, что немного заплывать начинаю. В форму не влезу потом, надо возвращаться в строй. А рука заживет, никуда не денется.
Когда еду обратно, звонит телефон. Беру не глядя, надеясь, что это уже рыжая по мне соскучилась и собирается прийти, но из динамика звучит совсем другой голос. К сожалению.
– Привет, Леш, – говорит негромко.
– Юля? – Неожиданный звонок. Надеюсь, с малой все в порядке. Иначе зачем ей вдруг мне звонить?
– Извини, если отвлекаю, но твоя дочь очень хочет с тобой увидеться. Она теперь только и тарахтит о тебе и твоей подружке целыми днями. Я еду в город через час, можно я… привезу ее, если тебе удобно? – спрашивает Юля, а потом замолкает.
Замираю и я. Во-первых, это очень неожиданно. Во-вторых, очень приятно. Скучает мышка по мне. Это сердце на крохотные части разрывает от любви и счастья, что у нас получилось. Можно ли привезти… Что за вопросы?! Конечно, можно. Если дочь хочет встретиться, я не могу сопротивляться. Уже растекся по машине счастливой лужей и трепетно жду встречи.
– Приезжайте, конечно. Может, встретить тебя, забрать мышку? – спрашиваю я, потому что помню, что машины у них нет. А на автобусе с ребенком не слишком удобно, наверное.
– Не нужно, мы на такси. Скинь адрес, пожалуйста, – говорит она быстро и бросает трубку. Мне все еще странно. Особенно от поведения Юли. В последнюю нашу встречу она была явно не рада видеть Дашу в моих объятиях. Да и Полина наверняка ей рассказывала о нашей прогулке. А сейчас… Не то чтобы она была очень дружелюбной, конечно. Но все равно странно. Но это уже не мои проблемы. То, что между нами быть ничего не может, и так ясно. Зачем пытаться вернуть что-то? Пытаться нужно было шесть лет назад. Сейчас – поздно.
У меня нет к Юле претензий, конечно. Более того, я очень благодарен ей. Она одна вырастила бесконечно прекрасного ребенка, когда меня рядом не было. Какие у меня могут быть к ней претензии? Какой бы там она ни вела образ жизни, мама она хорошая. Ребенок счастлив, ребенок здоров, ни в чем не нуждается. Личная жизнь Юли – давно не моя забота. Нас связывает только ребенок. И как матерью ей я горжусь.
Приезжаю домой и навожу порядок. Не то чтобы у меня срач, конечно, но прибраться перед приездом дочери нужно. Хочется во всем производить на нее хорошее впечатление. Понимаю, что в холодильнике ни черта нет, а ребенка надо кормить! Елки-палки, чем кормят детей? Придется вызывать Дашку на помощь. Накуплю всего и побольше, а она точно что-нибудь придумает.
Собираюсь идти в магазин, но как только открываю дверь, натыкаюсь на Юлю и Полину, собирающихся стучать.
– Папуля! – кричит малявка с улыбкой, в миллионный раз заставляя таять мое ледяное сердце. Они с Дашей скоро меня расколдуют своей любовью, и я перестану быть Чудовищем.
Подхватываю мышку на руки уже в такой любимой привычке и целую в щеку. Провожу ее и Юлю в квартиру и прошу побыть минут пятнадцать без меня, пока я схожу в магазин. Ничего ведь не случится за пятнадцать минут, правда?..
Глава 43
Папа у меня находится всего пару часов. С порога с ворчанием заявляет, что у подъезда встретил чересчур довольного Лешу, но быстро расслабляется и забывает обо всем, когда тащу его на кухню и кормлю оладушками. Мужчины такие простые… Как дети. Дал вкусняшку, и они у твоих ног. Чувствую себя королевой в связи с этим, серьезно. Никакого труда приструнить мужчину.
Папуля рассказывает, что мама объявилась снова. Она недавно хотела со мной увидеться, папа говорил, что прилетела сюда на похороны кого-то из родственников. И сейчас снова. Попытала счастья перед отлетом, надеясь, что я захочу с ней увидеться. Но я правда не хочу. У меня нет желания. Эта не та ситуация, как была у Леши, что у него не было возможности видеть ребенка. Меня бросили. И я по-детски не хочу это прощать. У меня есть папа. И я еще раз ему напоминаю об этом, потому что знаю, что ему важно это слышать. Он волнуется очень, что я брошу его или еще что-то. Поэтому и на Лешу так ревностно реагирует. Потому что всю жизнь у меня был один только папа, а тут, о ужас, появился еще кто-то. Поэтому, когда папа, наевшись, напившись чаю и наболтавшись со мной обо всем, собирается домой, напоминаю ему еще раз, как сильно люблю. На него эти слова действуют так же, как на Лешу такие же признания Полины. Такие славные…
А Саня не приезжает. Как обычно, занята в горé работы, это нормальное состояние, я привыкла. Болтаем несколько минут по телефону в ее перерыв, рассказываю ей правду, что все-таки действительно влюбилась в Лешу, и, кажется, у нас с ним все хорошо. Он постоянно говорит, что любит, а у меня улыбка не сходит с лица. Солнцева хохочет, что она была, как всегда, права, а я и не отрицаю. Да, была права. И поняла все гораздо быстрее меня.
Дома скучно… Я так привыкла постоянно быть с Лешей, что, когда бросаю трубку после разговора с Саней и погружаюсь в тишину квартиры, становится даже неловко. И Вольт дрыхнет, не создавая шума. Ужас…
Собираюсь к Леше. Я, конечно, обещала быть вечером, но рано ведь лучше, чем поздно, правда? Надеюсь, он тоже скучает по мне. Вольта не трогаю. Он так сладко спит, что не решаюсь будить. Придем с Лешей через часик и заберем его на прогулку.
Меняю пижаму, в которой проходила весь день, на что-то более приличное, и убегаю к Лешке, уже предвкушая его сладкий взгляд в мою сторону. Он так смотрит… Я не могу не краснеть, это буквально выше моих сил.
Вообще, все очень изменилось после его признания. Он словно стал в разы более открытым после слов о любви. Совершенно другой Леша. И язык не поворачивается его Чудовищем называть.
Стучу в дверь, улыбка сама по себе тянется, я точно дурочкой влюбленной рядом с ним становлюсь, разве что слюни не пускаю. И то не факт. Сердце трепещет, когда слышу щелчок замка, а потом замирает и обрывается, с грохотом падая на холодный бетонный пол подъезда.
– А Леша… – Я пытаюсь связать пару слов, глядя на Юлю в футболке Леши. На ней только футболка. Не знаю, есть ли хотя бы белье.
– Леша в душе, – говорит она с улыбкой, оперевшись плечом об косяк. – Передать ему что-то?
Что… боже.
Качаю головой и делаю пару шагов назад, чуть не упав с лестницы. Сбегаю вниз, пытаясь понять, что происходит. Гребаный сериал. Самая тупая сцена, которая только могла бы быть в мире. Я не верю. Как это может быть правдой?