— А когда они у нас пропали?
— В ночь с двадцать первого на двадцать второе июля восемьдесят шестого. Вы что, уголовное дело еще не поднимали?
— Пока еще нет, — пожал плечами следователь и посетовал: — Уже прошло почти два года, как они пропали. Сейчас как убедиться, что останки именно тех девушек? У вас какие-нибудь данные имеются?
— У нас какие могут быть данные относительно их личности? — начал вскипать Смирный. — Отправьте, пожалуйста, череп и прижизненные фотографии девушек в Бюро СМЭ ГУЗЛ (судебно-медицинская экспертиза Государственного учреждения здравоохранения Ленинграда, где в то время делали идентификацию трупа по черепу).
— Да, да, туда и отправлю, — закивал следователь. — А пулю отправлю в областную прокуратуру к экспертам-криминалистам.
— Пистолеты подозреваемых находятся у меня в сейфе, один в областном Управлении, — сообщил оперативник, негодуя в душе, что следователя приходится постоянно тянуть за уши. — Их тоже надо отправить к криминалистам. Пусть установят, из какого именно пистолета выпущена пуля.
— У вас уже и подозреваемые есть? — удивился Виноградов. — Это как? Личности трупов еще не установлены, а подозреваемые уже имеются!
— Имеются, имеются, — раздраженно бросил Смирный. — От вас только требуется назначить экспертизу черепа и пули. Вопросы еще будут?
— Нет, все понятно.
Вечером в отдел милиции притащился крайне усталый Овсянников и, плюхнувшись в кресло прямо в кабинете Смирного, доложил о том, что дальнейшие поисковые мероприятия не дали результатов. Выслушав его, Смирный отметил:
— У нас имеется череп одной из девушек и пуля. Пока этого достаточно, будем ждать результатов экспертизы.
11
После утреннего совещания начальник милиции объявил:
— Все могут быть свободны, а вас, Николай Васильевич, я попрошу остаться.
Выходя из кабинета, Овсянников с улыбкой подмигнул Смирному:
— Штирлиц!
Когда все покинули кабинет начальника, Сафонов сообщил новость:
— Утром позвонили из областного КГБ. Они интересуются вчерашними вашими находками, и сегодня после обеда от них к нам прилетят два сотрудника.
— Удивительно, как они так быстро узнали об этом? — недоуменно пожал плечами оперативник и с усмешкой добавил: — Вообще-то, у конторы глубокого бурения* (КГБ) везде свои осведомители. Вот так бы они работали по убийствам. Кто именно звонил?
— Некто Крупенко.
— Сергей Павлович, — улыбнулся оперативник. — В прошлом году, будучи еще на гражданке, я к нему обращался за помощью по данному делу. Обещал помочь и пропал.
— А теперь, когда обнаружены улики, решили быть причастными к раскрытию, — умозаключил Сафонов. — Лихо они подсуетились! Ладно, преступление пока не раскрыто, не будем делить шкуру неубитого медведя.
— Знаете, Станислав Сергеевич, комитетчики живут совсем другими критериями. Если их опер раскроет убийство или разбой, то сотруднику могут дать и орден. Я знаю такой случай.
— И у нас в милиции за раскрытие дела тоже дадут, догонят и еще раз дадут, — рассмеялся милицейский руководитель. — То, что для нас будни, для комитетчиков — подвиг.
— Привинтят орден на груди и закрутят на спине, — с горькой усмешкой пошутил сыщик, прежде чем выйти из кабинета.
После обеда действительно появились два сотрудника КГБ в строгих серых костюмах. Они, заглянув к начальнику милиции и минуя Смирного, сразу же направились в прокуратуру.
Как только они покинули здание милиции, начальник вызвал Смирного:
— Николай Васильевич, они хотят сейчас же выдернуть Демченко из колонии прямо с рабочего места и допросить.
— Куда торопиться-то? — пожал плечами оперативник. — Дождались бы результатов экспертизы, и уж тогда наверняка…
— Им не терпится нацепить на себя ордена, — с иронией заметил начальник. — Ладно, пусть поговорят с этим Демченко, а мы посмотрим.
— Хоть бы ко мне зашли, поговорили с основным разработчиком, — поворчал Смирный, покидая кабинет руководителя.
Овсянников, услышав об этом, в сердцах воскликнул:
— Сейчас они все испортят! Надо было дождаться экспертизы и всех арестовать! Никогда не надо верить этим конторским (сотрудникам КГБ)!
Вечером поступила информация, что сотрудники КГБ взяли Демченко в рабочем кабинете и увезли в прокуратуру.
— Теперь, скрестив пальцы, ждем результатов допроса, — сказал Смирный Овсянникову, когда тот зашел к нему в кабинет. — А вдруг расколется? Нам слава не нужна, лишь бы раскрылось преступление. А награды за такое дело грешно получать — пусть ими довольствуются комитетчики. Не жалко!
Смирный вернулся домой к одиннадцати вечера. Жена еще не спала, она, наливая чай мужу, взволнованно поинтересовалась:
— Коля, как там продвигается дело?
— Уже задержали Демченко, сейчас его допрашивают. Меня не допустили к делу.
— Опять все повторяется! — возмущенно отреагировала супруга. — Кто ж тогда этим Демченко занимается?
— Комитетчики.
— А им-то какое дело? Демченко же не шпион.
— Марина, он хуже, чем шпион, — ответил ей муж, жадно прихлебывая горячий чай. — Такие люди могут нанести гораздо больше вреда государству, чем какой-нибудь агент иностранной разведки. Комитетчики это прекрасно понимают, потому так рьяно взялись за дело.
Утром, как только Смирный ступил за порог отдела милиции, дежурный офицер окликнул его:
— Николай Васильевич, зайдите к начальнику, он ждет вас.
В кабинете у Сафонова находились те самые сотрудники КГБ, которые приехали из области. Руководитель милиции, пригласив оперативника присесть, познакомил его с присутствующими:
— Кащеев Вадим Игоревич и Хворостяный Сергей Калинович.
— Очень приятно. Меня зовут Николай Васильевич Смирный.
— Мы вас заочно знаем, — сказал один из мужчин. — Вы же были у нас в прошлом году?
— Да, встречался с Крупенко, рассказал про дело, которым вы сейчас занимаетесь, не оповестив меня, главного разработчика.
— Вы на нас не обижайтесь, — примиряющим голосом ответил Кащеев. — Нам надо было предварительно узнать, что будет говорить Демченко, и только потом общаться с вами.
«Ага, у них что-то не срослось, поэтому пришли сюда — с сожалением подумал оперативник. — Если бы все было хорошо, они бы с нами не стали даже встречаться».
— И что говорит этот Демченко? — спросил их Смирный. — Признается в совершении преступления?
— Половинчато, — пожал плечами Кащеев.
— То есть как «половинчато»? — удивился оперативник. — Конкретно в чем признается, а в чем нет?
— Он говорит, что на даче были впятером: две девушки, Эльмурзиев, Исхахов Руслан и он. Выпивали, парились в бане, пили водку. В какой-то момент он почувствовал себя плохо от выпитого, и его Руслан отвез в гостиницу.
— Почему молчит про хозяина дачи Мельчанова? — спросил Смирный. — Его что, не было с ними?
— Он говорит, что Мельчанов им одолжил дачу, а сам не присутствовал.
— А Сергеев? Калюжный?
— Говорит, что Сергеева и Калюжного там не было.
— Успели сговориться, — процедил сквозь зубы оперативник. — Сейчас все валят на мертвых.
— Насчет пули интересная картина, — продолжил Кащеев. — Мы его запугали тем, что пуля от пистолета обнаружена и, скорее всего, она выпущена из его табельного оружия. Для него эта новость оказалась шоковой. Он долго сидел молча, весь вспотел, покраснел, потом выдвинул следующую версию: мол, он напился и забыл пистолет на даче и не исключает возможность, что из него могли убить девушек. Плакал, бил себя в грудь, что не знал об этом, а если бы узнал, то непременно доложил бы вышестоящему начальству.
— Импровизирует на ходу, — усмехнулся Смирный. — Его надо арестовать. В тюрьме он будет более сговорчивым.
— Мы вот что решили со следователем прокуратуры, — изрек Кащеев. — Ждем результатов экспертизы, если подтвердится, что череп принадлежит одной из пропавших девушек, а пуля выпущена из пистолета милиционеров, то всех сразу арестуем, включая Сергеева, Калюжного и Мельчанова.
— А теперь что, Демченко отпустили? — разочарованно протянул Смирный. — Он же сейчас всех подготовит, как вести себя на следствии. Они все будут валить на Исхахова и Эльмурзиева, как на мертвых.
— Пока нет результатов экспертизы — оснований для ареста не существует. А вот получим заключение…
— Почему надо было торопиться с этим допросом? — жестко прервал Кащеева оперативник. — Вы сделали только хуже, сейчас преступники будут во всеоружии.
— Кто знал-то, — пожал плечами Кащеев. — Еще не все потеряно.
— Боюсь, что потеряно, — резко резюмировал оперативник и обратился к начальнику: — Станислав Сергеевич, разрешите выйти, мне не о чем больше говорить с коллегами из КГБ.
12
Когда прокурор-криминалист областной прокуратуры Истомин после обеда вернулся на работу, возле кабинета его встретил двоюродный брат Сергеев. Истомин сразу отметил, что Сергеев чем-то сильно взволнован, поэтому, пропустив его в кабинет, закрылся изнутри и спросил:
— Что случилось?
— Задержали Демченко, — с дрожью в голосе ответил Сергеев. — Отсюда выехали два сотрудника КГБ, сейчас его допрашивают в прокуратуре Энска.
— Ну все, готовься к тюрьме! — со злостью бросил Истомин в сторону брата. — Говорили же этому дураку, чтобы полностью контролировал дело, а ему, видите ли, захотелось быть начальником колонии! Почему не следил за своим другом, чтобы он никуда не рыпался и сидел начальником милиции?!
— Дело-то вроде бы заглохло, он и расслабился. Кто знал-то, что найдутся останки и пуля.
— Пуля?! — вскрикнул Истомин. — Нашли и пулю?! От пистолета?!
— Да, от пистолета Макарова.
— Дебилы, кретины! Как можно было такой вещдок оставить?! Нет, сейчас уже точно тюрьма. Думаешь, что этот идиот Демченко будет кого-то выгораживать? Он сейчас всех сдаст, вечером комитетчики придут за тобой.
— Но убивали же Исхахов и Эльмурзиев.
— Вы соучастники. Ты же сам следователь и прекрасно знаешь, что такое соучастие. Получишь столько же, сколько бы получили прямые исполнители, если бы они были живы.