сти зайцев надо разрешать круглогодичную охоту, поскольку слишком много зайцев тоже не есть хорошо — они начинают друг друга уничтожать болезнями. Лучше пусть великий охотник Слава Овсянников добудет тридцать зайцев, чем они умрут от болезни в лесу. И мне что-то перепадет от твоей добычи.
— Впервые слышу о зайцах такое, — удивленно покачал головой оперативник. — Теперь ждать начала двухтысячных, чтобы наохотиться вволю?
— Не факт, — мотнул головой Сидихин. — Природа вносит свои коррективы, нефтяниками и газовиками загаживаются охотничьи угодья, стремительно меняется климат, сказывается негативный человеческий фактор… Одним словом, одиннадцатилетний закон Швабе-Вольфа на этот раз может и не сработать.
— А трехгодичный закон гриба? — спросил сыщик насмешливо. — Есть опасность, что он сработает?
— Такой закон никто еще не выводил, кто его знает, может быть, ты станешь родоначальником этого наинтереснейшего явления, — улыбнулся медик и высокопарно добавил: — И будет называться этот закон Законом Овсянникова о влиянии солнечной активности на уродцев с аномальными сексуальными влечениями в отношении детей!
Посмеявшись над шуткой врача, сыщик поинтересовался:
— Владимир Макарович, нынче начинается грибной сезон: подосиновики и подберезовики прут вовсю, скоро пойдут и маслята. Стоит ли ждать появления маньяка?
Сразу посерьезнев лицом, патологоанатом задумчиво произнес:
— Если он дважды напал на детей в грибной год, то и в этом году он не откажется от своих темных замыслов. Слава, хорошо, что ты пришел сегодня ко мне. Я категорически запрещу дочери и внучкам ходить в лес по грибы, а то они, понимаешь ли, навострились.
— Спасибо, Владимир Макарович, за очень интересную беседу, — поблагодарил сыщик медика. — Мы учтем вашу информацию при поимке маньяка.
— Не стоит благодарности, мы делаем одну работу, — махнул рукой Сидихин. — Быстрее поймайте этого ублюдка, пока не натворил еще больше бед.
8
Когда Овсянников поведал Смирному о своем общении с патологоанатомом, тот принял рассказ сыщика вполне серьезно и приказал:
— Надо оповестить население, чтобы детей одних не отпускали в лес. В городе надо усилить патрули и следить за тем, чтобы маленькие дети не находились на улице без присмотра взрослых.
— Еще бы проверить Барагозова, чем он сейчас занимается, — проговорил сыщик и посетовал: — Захромал я не вовремя, придется отправить в разведку своего оперативника.
— Нога сильно болит? — поинтересовался старший. — Может быть, обратиться к врачу?
— Надо бы, — развел руками сыщик. — Но как идти-то к доктору, если со дня на день ждем нападения маньяка. Мои опера уже сутками не спят.
Вечером оперативник, отправленный в разведку, докладывал Овсянникову:
— Барагозов также, как и раньше, проживает в своей квартире с детьми. Дочери исполнилось пятнадцать лет, а мальчику десять. Жену год назад хватил удар, она долго находилась в больнице, а потом ее, как постельную больную, выписали домой, и она обездвиженная лежала полгода, пока три месяца назад не скончалась. Соседи характеризуют Барагозовых с нормальной стороны, хозяин не пьет, не буянит. Свою «Ниву» он продал и купил грузовик ГАЗ-66 с будкой. На этой машине он с детьми нынче несколько раз выезжал в лес.
— Тааак, значит «Ниву» он продал, — задумчиво протянул Овсянников. — Избавился от греховной машины? Сейчас заимел вездеход. Зачем? Чтобы насиловать прямо в машине и увозить трупы подальше? Тем более теперь у него руки развязаны полностью — жена ведь умерла.
— Ну и воображение у тебя, Иваныч, — усмехнулся оперативник. — Купил машину специально для убийства?
— А для чего же? Он не рыбак и не охотник. Зачем ему такая машина? Купил бы взамен «Нивы» «Москвича» какого-нибудь и раскатывал на нем, а тут с умыслом… Что ж, сейчас он становится более заметен с огромной машиной, будет легче вычислить его, если маньяком все же является он.
Теперь, когда были предприняты все необходимые меры, чтобы обезопасить детей от преступного посягательства, все милиционеры отдела с тревогой ждали того момента, когда маньяк чем-нибудь проявит себя.
В середине августа боль в ноге у Овсянникова стала невмоготу, и он обратился к травматологу. Тот, осмотрев больное место, отправил его на рентген, после которого вынес вердикт:
— У вас вывих лодыжки. Сейчас выправим и наложим лангет, после которого дней десять надо полежать дома. Иначе останетесь хромым на всю жизнь.
— Доктор, как я могу полеживать дома, когда маньяк вот-вот выйдет на охоту! — с отчаянием воскликнул оперативник. — Никак нельзя применить другое лечение?
— Это тот маньяк, который крадет детей? — поинтересовался врач.
— Тот самый. Он в этом году обязательно выйдет на охоту.
— Почему такая уверенность?
— Это долгая история, — махнул оперативник. — Как-нибудь расскажу на досуге. Так что, доктор, как мне быть?
Врач, немного подумав, принял решение:
— Я поставлю укол и наложу эластичную повязку. Но вам все равно придется три-четыре дня полежать и не беспокоить ногу, а на ночь снимайте бинт и дайте подышать коже. Потом можете потихоньку начать ходить, но только с тросточкой, а еще лучше — с костылями.
— Спасибо, доктор! — поблагодарил сыщик доктора. — Мне никак нельзя сейчас надолго покидать работу.
Ночью Овсянникову спалось плохо, тревожное чувство в груди его не отпускало, он вставал, опираясь на костыли, шел в кухню, жадно пил холодную воду и долго всматривался через окно в ночную темноту.
Утром сыщик позвонил на работу и поговорил со своим заместителем Иваном Дмитриевым, справился о проделанной работе за ночь, о планах на день и в конце приказал:
— Продолжайте в том же духе. Обратите особое внимание частному сектору, которая примыкает к Ольховке. Проследите, чтобы участковые посетили каждый дом и предупредили всех, чтобы взрослые хорошо смотрели за детьми и одних не отпускали в лес.
Вернувшись на кровать, он взял в руки любимую книгу, но смог одолеть только одну страницу — думы были совсем о другом. Он всей душой стремился на работу, чтобы держать руку на пульсе, а не прохлаждаться в домашней тиши под убаюкивающий шелест страниц исторического романа о доблестном рыцаре Айвенго.
Когда он в очередной раз направился в кухню, зазвонил телефон. Это был Дмитриев. Он дрогнувшим голосом сообщил страшную новость:
— В лесу нашли двух девочек девяти и двенадцати лет. Обе изнасилованы и убиты.
Бросив от неожиданности трубку, сыщик какое-то время молча постоял в растерянности, а затем, встав на обе ноги, с криком разбил один из костылей о дверной косяк. Затем вновь схватил трубку и услышал голос своего заместителя:
— Иваныч, что с тобой? Тебе плохо?
— Где нашли?! — криком спросил сыщик.
— За Ольховкой, в трех километрах от города.
— Кто нашел?!
— Отец одной из убитых девочек.
— Приезжай за мной, я выеду на место!
Сев в машину, Овсянников спросил Дмитриева:
— Есть какие-нибудь наметки?
— Абсолютно нет, — пожал плечами оперативник. — Надо посмотреть на месте, а потом решать, за что в первую очередь взяться. Мы даже не знаем, как убили девочек — все со слов отца одной девочки.
— А откуда ты взял, что они изнасилованы?
— Отец говорит, что они голенькие.
— А где сейчас отец девочки?
— Он выехал со следственно-оперативной группой показывать дорогу.
— Врагу не пожелаю такого, — покачал головой Овсянников, — чтобы отцу найти своего ребенка убитым!
Переправившись через брод на другую сторону речки Ольховка, водитель остановился и недоуменно пожал плечами:
— Дальше не знаю, куда ехать.
Дмитриев только взялся за рацию, сзади посигналили — оказывается, следственно-оперативная группа по какой-то причине задержалась в городе и лишь сейчас выехала на место происшествия.
Проехали полкилометра и, остановившись на обочине проселочной дороги, все вышли из машины. Отец убитой девочки лицом темнее тучи рукой показал в сторону леса:
— Там они лежат, в метрах двухстах.
Вскоре перед всеми открылась ужасающая картина, от которого стыла кровь в жилах: два полуголых окровавленных детских тела, наспех закиданных ветками. Беглого взгляда оперативников было достаточно, чтобы понять, что девочки перед смертью подверглись жестокому насилию.
Что испытывал в это время Овсянников, трудно было описать словами. Бессильная злоба душила его, он ругал себя самыми последними словами, его коробило от никчемности себя, как сотрудника милиции, которому доверили жизни таких вот детей, которых он не смог спасти от неуловимого маньяка.
Подошел Смирный и проговорил дрогнувшим голосом:
— Слава, мы должны это раскрыть. Если и после этого маньяк будет гулять на свободе, то грош нам цена. Напишем рапорты и уйдем на гражданку. Найдутся более достойные сотрудники, которые не дадут разгуляться всяким упырям, утоляющим голод кровью маленьких детей.
Отец девочки стал плакать навзрыд, Овсянников обнял его за плечо и тихо отвел в сторону:
— Пойдем пока отсюда, пусть следователь спокойно осмотрит место происшествия. Не будем ему мешать, а посидим в машине, ты расскажешь, как все случилось.
Сев в машину, Овсянников как мог успокоил мужчину и спросил:
— Как зовут?
— Петр, фамилия Шишкарев.
— А где родители второй девочки?
— У нее только мама, это ее единственная дочка, есть еще мальчик. Я отвез ее и жену домой, а сам поехал в милицию.
— Петр, расскажи все подробно, как они оказались в этом лесу.
Мужчина всхлипнул и начал свой рассказ, выслушать который под силу было не каждому человеку:
— Мы с женой и тремя детьми живем в частном доме недалеко от Ольховки. Жену мою зовут Влада, а детей Степа, Алеша и Сима. Старшему тринадцать, а младшей девять. Рядом с нами по соседству проживает Журавлевич Мария, у которой дочь Василина двенадцати лет и сын Юрик, который учится с моей Симой. Ребята дружат между собой, часто бывают в гостях друг у друга. Сегодня с утра Василина и Сима собрались в лес по грибы. За Ольховкой, то есть здесь, имеются хорошие грибные места, девочки прекрасно знают эту местность, не раз тут бывали одни, поэтому мы не боялись, что они заблудятся…