— Постой, — остановил мужчину сыщик. — Разве участковый не предупреждал, что детей нельзя отпускать одних в лес?
— Говорил. Но мы сильно не обратили на это внимание. Маньяк где-то далеко, думали, что нас это не коснется. Но, как видите, коснулось…
Мужчина вновь зарыдал, сыщик, успокаивая его, протянул ему бутылку с водой.
Отпив воды, он продолжил рассказ:
— Доченька должна была вернуться к обеду. Подождав их до полтретьего, мы забеспокоились и, прихватив Марию, поехали им навстречу. В лесу грибов было много, женщины стали собирать их, а я стал ходить по тем местам, где обычно ходят наши дети. Вдруг я заметил кучу веток, из-под которых проглядывалось что-то белое. Я раздвинул ветки и увидел трупы Симы и Василины…
Тут мужчина, обхватив голову руками, стал протяжно выть, сыщику стало не по себе от леденящей душу истории, он выскочил из машины и жадно хватал свежий осенний воздух.
Из лесу появился следователь прокуратуры в сопровождении Смирного. Последний приказал:
— Слава, я оставил милиционера охранять место происшествия. Быстро смотайся в город, найди грузовую машину и организуй доставку трупов в морг. Патологоанатом сообщил, что вскрытие произведет сегодня, я буду там присутствовать, а ты работай — знаешь, какие версии надо отрабатывать. После морга я приеду в отдел и проведем совещание.
9
Направляясь к машине, Овсянников поймал себя на том, что нога нисколько не болит, что он даже немного запутался, в какой ноге у него был вывих — то ли в правой, то ли в левой. Очевидно, сказалось выправление доктором вывиха или помогла тугая повязка с уколом. А, возможно, опер сконцентрировал все свои внутренние силы для поимки ирода-злодея, что незначительные болезни и травмы организмом не воспринимались, болевые сигналы притупились и исчезли совсем. Обычно на войне так происходит с ранеными солдатами.
Исполнив указание Смирного о доставке трупов в морг, Овсянников со своими операми вернулся в отдел. Было шесть вечера, он собрал весь личный состав уголовного розыска и поставил задачу:
— Всем выдвинуться в район Ольховки и отработать жилой сектор. Два оперативника находятся возле брода через Ольховку и разговаривают со всеми, кто проходит или проезжает на машине, мотоцикле туда и обратно. Надо установить, какие машины были в том районе с утра. Вся интересная информация должна стекаться в мой кабинет, я буду находиться здесь постоянно.
Когда все покинули здание отдела милиции, Овсянников, попросив у дежурного машину, выехал к Барагозову. Сыщик внутренним убеждением понимал, что его надо проверить в первую очередь. Возле дома не было видно автомашины ГАЗ-66, сыщик постучался к Барагозовым. Дверь открыла заплаканная девушка и поинтересовалась:
— Вам кого?
— Подзабыл, как тебя звали? — спросил ее сыщик.
— Ксения.
— Где отец?
— Он уехал к родственникам в деревню.
— Когда?
— Вчера вечером.
— Где брат?
— Он у друга.
— А ты почему плачешь?
Девушка замялась и, постояв в растерянности, ответила:
— Поссорилась с подругой.
— Как зовут подругу?
— А зачем она вам?
— Как зовут подругу? — повысил голос оперативник.
— Дьячкова Лена.
— Где живет?
— В соседнем подъезде.
— Когда отец должен возвратиться?
— Не знаю. Может быть, сегодня вечером.
Раздосадованный сыщик вышел на улицу и, сев в машину, приказал водителю:
— Срочно в отдел!
Приехав в отдел, Овсянников вызвал инспектора по делам несовершеннолетних, курирующего район Ольховки. Когда в кабинет зашла инспектор Полина Васильева, он спросил:
— Дьячкову Лену знаешь?
— Конечно! — воскликнула женщина. — Что она снова натворила?
— Она может что-то натворить? Расскажи про нее, кто такая.
— Трудная девочка. Несколько раз попадалась за пьянство, а весной чуть не покончила жизнь самоубийством. Врачи спасли.
— Расскажи поподробнее, что за самоубийство.
— Весной она и девочка-одноклассница порезали себе вены, чтобы умереть, но, как я говорила, их спасли врачи.
— Как зовут одноклассницу?
— Барагозова Ксения. Она проживает в соседнем подъезде.
— Барагозова?! — удивленно воскликнул сыщик. — Это уже интересно! Причина попытки суицида?
— Как они объяснили — несчастная любовь. Их разлюбили мальчики.
— Полина, у меня к тебе просьба: прямо сейчас вызови в отдел эту девочку Лену и обстоятельно поговори с ней, узнай всю подноготную Барагозовой. У нас есть веские основания подозревать ее отца в похищении и убийстве детей.
— Боже праведный! — вскрикнул от неожиданности инспектор. — Неужели это правда?!
— Полина, очень похоже. Давай, выдергивай эту девочку и разговаривай с ней до посинения. До утра я должен знать все, чем дышат эти Барагозовы.
Ближе к полуночи приехал Смирный, зашел к Овсянникову в кабинет и устало плюхнулся на диван.
— Мочи моей нет выдержать такое, — тяжело выдохнул он и поинтересовался: — Слава, у тебя в загашнике ничего не томится?
— Водка.
— Налей полный стакан.
Выпив одним залпом стакан водки, Смирный закусил рукавом и стал рассказывать:
— Только недавно закончили вскрытие. Картина ужасающая. Одну из девочек расстреляли из мелкокалиберной винтовки, пуля изъята, но очень сильно помята. Затем обеих убивали ударами по голове чем-то тяжелым, очевидно, девочки умерли не сразу, поэтому добивали ножом в сердце. После этого их изнасиловали, по крайней мере, есть все признаки надругательства.
— Из винтовки?! — поразился Овсянников. — Какой-то охотник?! Нет, охотники вряд ли пойдут на такое дело!
— Возможно, — кивнул Смирный. — Мне кажется, что убийцу кто-то вспугнул и он, забросав трупы ветками, убежал. Вероятно, он хотел прийти попозже и перепрятать трупы.
— Да уж, — хмуро изрек сыщик и со всей силы ударил кулаком по столу: — Я этого гада поймаю и лично застрелю! Нехрен расследовать такие дела — сразу к стенке!
— Нет, — мотнул головой Смирный. — Его надо судить, и чтобы на суде был весь город. Люди должны видеть маньяка воочию, услышать про его злодеяния и оберегать своих детей в дальнейшем, чтобы такое никогда не повторилось. Вот там-то этого гаденыша присудить к расстрелу. А то, что ты его расстреляешь, ни к чему не приведет: тебя посадят лет на десять, а люди не будут знать, что творил этот ублюдок.
Посидев в задумчивости, Овсянников налил себе стакан водки и, выпив, поклялся:
— Василич, я не буду выходить из этого кабинета, пока убийца не будет ликвидирован. Поставлю раскладушку и буду здесь жить. А если он и на этот раз ускользнет от меня, не задумываясь напишу рапорт на пенсию. С меня хватит!
С этими словами он достал из ящика стола свой пистолет и протянул его Смирному:
— Василич, возьми и положи в свой сейф от греха подальше. Я за себя не ручаюсь и лично могу привести в исполнение смертный приговор.
Смирный, взяв пистолет у своего друга, повертел в руках и вернул обратно.
— Держи себя в руках, не поддавайся эмоциям. Пистолет тебе будет нужен, но не в качестве орудия палача, а для задержания опасного преступника. Ты всегда помни то, что сегодня увидел в лесу — ради этих и других детей преступника надо взять живым.
Протянув руку за оружием, сыщик промолвил:
— Василич, все понял. Он будет цел и невредим.
— Никогда не сомневался в тебе, — изрек старший и попрощался: — Уже ночь, я пошел домой. Если пойдут какие-то движения, сразу сообщи — я буду спать возле телефона.
Далее события стали развиваться стремительно. Очевидно, сам дьявол, доселе покровительствовавший душегубу, ужаснувшись кровавых похождений своего отпрыска, решил сдать его правоохранителям.
Пришла Васильева и сообщила ошеломляющую новость:
— Вячеслав Иванович, в это поверить невозможно!
— Что случилось?! — крикнул от неожиданности сыщик.
— Я поговорила с Дьячковой Леной и узнала такое! Даже неудобно произносить то, что узнала!
— Рассказывай, Полина, рассказывай. Мне не терпится узнать, что ты там такого раздобыла.
— Одним словом так: весной обе девочки пытались покончить жизнь самоубийством, порезав себе вены. Ксения отделалась легким испугом, а Лена потеряла много крови, но ее откачали врачи. Я проводила проверку, тогда девочки в один голос твердили, что решили уйти в мир иной из-за неразделенной любви. Сегодня я поговорила с Дьячковой и узнала очень неприятную вещь. Короче, Ксению постоянно насилует отец, и это длится годами. Из-за этого она хотела свести счеты с жизнью, а Лена действительно хотела умереть из-за несчастной любви к одному молодому человеку, который на нее не обращает никакого внимания.
— Вот те раз! — воскликнул сыщик от неожиданной новости. — Ксения родная дочь Барагозова?
— В том-то и дело, что родная. Уму непостижимо, как такое можно сотворить со своим ребенком, — с грустью промолвила женщина.
— А где сейчас Ксения?
— У меня в кабинете.
— Уже привезла?! Молодец! А отца дома не было?
— Нет, с ее слов он уехал в деревню.
— Успела поговорить с ней?
— Пока еще нет, только что привезла.
— Полина, тащи ее скорее сюда, будем разговаривать!
Когда Васильева завела в кабинет девушку, которая смущенно села на предложенный стул, Овсянников без прелюдий начал свой допрос:
— Ксения, Лена нам все рассказала. Мы уже знаем, что тебя много лет насилует родной отец. Почему ты до сих пор молчала, почему не нашла возможность сообщить об этом учителю или не обратилась к нам?
Девушка, покраснев, склонила голову вниз, на платье упали капли слезы. Васильева протянула ей стакан с водой и успокаивающе погладила по спине:
— Ксюша, надо все рассказать. Такое не должно твориться с девочками, отец должен ответить за содеянное. Давай, Ксюшенька, не бойся отца, рассказывай, а мы тебя защитим.
Девушка вдруг разразилась рыданиями, Полина прижала ее к себе и, гладя по голове, успокаивала:
— Все будет хорошо, девочка. С сегодняшнего дня этот кошмар для тебя закончится.