– Пять суток, – без тени неудовольствия сказал адмирал. Указал ван Эрлику на штурманский пульт и добавил:
– Ну что стоишь? Садись.
Ван Эрлик неуверенно опустился в кресло. Корабль шел в беспилотном режиме: огоньки на пульте мерно помаргивали, на обзорной панели, чуть слева от курса, висела крупная звездочка.
Теперь, когда мячики сгинули, в тактическом кубе горели одни лишь звезды и двенадцать зеленых треугольников. Помимо флагмана с массой покоя в миллион двести тысяч тонн, эскадра включала в себя истребителеносец «Северный», два линейных крейсера, один восемьсот тысяч тонн, другой полумиллионник, торпедоносец «Антей», эсминец «Торо» и шесть небольших фрегатов. По какой-то причине эскадра вышла из гипера; комм-штурман сообщал, что они находятся в полутора световых годах от Альтайи.
– Смелее, коммодор, – с легкой усмешкой сказал Иссуф.
Эйрик запросил схему корабля, затем характеристики двигателей, бортовое вооружение, параметры гиперскорости – корабль исправно выдавал данные. Несколько раз электронный интеллект дредноута смущался и требовал у ван Эрлика допуск – адмирал Иссуф, в соседнем кресле, допуск разрешал.
Ван Эрлику было даже позволено навести лазерные батареи на гипотетическую цель, прежде чем компьютер категорически отказался принимать команду на ввод боевых координат от незарегистрированных отпечатков пальцев. Затем корабельный мозг запросил широкие банки данных, выяснил, что отпечатки принадлежат кровавому пирату ван Эрлику, и закатил по этому поводу истерику.
– Хотелось бы покомандовать? – спросил Иссуф.
– Нет.
– Почему? Этот дредноут способен разнести планету.
– Потому и не хочется, что он способен разнести планету, – ответил ван Эрлик.
Иссуф пожал плечами и повернулся к двум молодым пилотам.
– Лейтенант Деррел, лейтенант Алава, – проводите нашего гостя до его каюты.
Двое пилотов вышли вместе с ван Эрликом с мостика. Лифт на четырнадцатую палубу оказался заблокированным. Пришлось идти метров триста и там нырять в аварийный колодец.
– Налево, – велел один из сопровождающих после того, как ван Эрлик спрыгнул на громыхнувшие под ним плиты.
Это была сервисная палуба – сверкающий кишечник корабля в оплетке проводов и труб. Эйрик изучал его десять минут назад на экране, где-то сверху должен идти главный воздуховод, в конце палубы – холодильники… Эйрик почувствовал, как сердце его сбилось с шага и пропустило один удар. Руки похолодели. Там, за поворотом, должен быть ангар для аварийных челноков.
Челноки заправлены и в полной готовности. Двигатели запускаются автономно: авторизации корабельного мозга не требуется, потому что, когда люди уползают из корабля на челноках, корабельный мозг обычно уже не способен извлечь квадратный корень из четырех.
Ван Эрлик оглянулся. Его руки были свободны. За ним, с видом полнейшей беспечности, шагали даже не два охранника, а два безусых пилота, которые, может быть, неплохо умели играть в пинг-понг на тактическом кубе, – но опыт их в рукопашных схватках равнялся нулю.
Он мог вырубить этих двоих раньше, чем кто-нибудь из них дотянется – не до станнера даже, а до застегнутой наглухо кобуры. Содержимое кобуры пригодится потом – если кто-нибудь из ремонтников, на свою беду, околачивается в аварийном доке.
И тут же Эйрик понял: лифт был неисправен не случайно. И адмирал не случайно разрешил ему баловаться со схемами флагмана. Он хотел, чтобы пленник бежал. Он предоставил ему такую возможность. Наверное, он надеялся, что Кровавый Пес Эйрик не сломает шеи двум молодым пилотам.
Эйрик покосился вправо. Один из пилотов, – на кармашке, рядом с нашивками генокода, значилось имя Алава, – глядел на него невинными зеленоватыми глазами.
– Что-то случилось, сэр?
Эйрик молча зашагал вперед.
До каюты добрались без приключений.
Остальные четыре дня, пока длился полет, адмирал Иссуф ни разу не навестил пленника.
Эйрика регулярно осматривали медтехи, удивлялись, качали головами и водили в медотсек, прогоняя через тело декалитры кровезаменителей и антирадиантов. Волосы и брови выпали начисто, но он чувствовал себя на удивление здоровым. Он спал, мылся и даже тренировался, насколько это позволял двухметровый силовой шнур.
Свободное от тренировок и медтехов время он лежал на постели, смотря в подвесной потолок.
На исходе четвертого дня двери каюты растворились: на пороге показался адмирал. Парадная форма сидела на нем чуть-чуть мешковато, лысину, казалось, отдраили, как палубу. В каюте царил полумрак. Эйрик неподвижно лежал в койке. Голос адмирала был тих и безжизнен:
– Я пришел сказать, что через два часа мы прибудем на Рамануссен.
– Спасибо.
Адмирал покачался с носка на пятку.
– Ты больше ничего не хочешь мне сказать, Эйрик?
– Нет.
Иссуф повернулся, чтобы уйти. Дверь каюты убралась в сторону.
– Сэр, – негромко сказал Эйрик, – зачем вы это сделали? На четырнадцатой палубе?
Адмирал помолчал.
– Пятнадцать лет назад, – сказал он наконец, – я командовал эсминцем под названием «Ортос». Он входил в состав Флота Освобождения Харита. Это была очень успешная с военной точки зрения операция. Мы раздавили противника, как лягушку. Впрочем, противник не оказывал сопротивления. Кажется, он вообще не понимал, за что с ним воевать. И не понял этого даже после конца войны. Конечно, там были люди, и они-то пробовали сопротивляться. В космосе вокруг планеты было полно каких-то космических блох, разбежавшихся при виде флота. Одна блоха – ее звали «Томия» – даже храбро атаковала наш флагман. Я отдал приказ ее расстрелять. Она падала на планету долго и по частям. Я оказался единственным командиром корабля, мастерски уничтожившим вражеское судно, и с этого началась моя карьера. Я бы хотел, чтобы она закончилась каким-нибудь другим эпизодом. Это не очень-то приятно – расстреливать гипербоеголовками блох.
– Догадываюсь, – сказал ван Эрлик, – я был капитаном «Томии».
Адмирал помолчал.
– Тебе повезло, сынок. Я и не думал, что на «Томии» кто-то мог выжить.
Адмирал Иссуф повернулся и пошел к двери. Лепестки ее разошлись, и адмирал внезапно обернулся.
– Двести пятнадцать спецназовцев и два черных пера, – вдруг сказал он, – храни нас бог, если барры научатся драться в космосе.
Глава восьмаяНАСЛЕДНИКИ
Истина – это ложь победителей.
Дворец принца Севира впечатлял.
Они прошли сквозь облака дважды – один раз, когда садились на посадочной площадке между морем и горами. Другой раз – когда наклонный лифт, летящий по склону гор, вознес их на пятый уровень.
Здесь, прямо от побережья вверх, на высоту в восемь с половиной километров, уходили в небо пики Тербельских гор, и весь склон, обращенный к морю, был усеян террасами, искусственными садами и редкими бусинами зданий, переплетенных в сверкающие чехлы наклонных лифтов.
Снизу царила тяжелая душная жара, вдоль взлетной полосы теснились фиолетовые и синие колючки, и каменные чресла гор были заверчены в половые тряпки облаков. На уровне, куда доставил их лифт, сверкало ослепительное солнце, и скалы вокруг были затканы низкими соснами и шапками синих, фиолетовых и белых цветов. Времена года сменяли друг друга через каждые двести метров. Внизу было лето – а на отметке 3100 еще царила весна.
Во время полета адмирал Иссуф не разговаривал с Эйриком. Он сидел неестественно прямо, откинувшись в кресле, и смотрел на дождевые капли, расползающиеся по стеклу. Издали горная зелень была как линия терминатора между бирюзовым морем и вечными снегами.
На взлетной полосе их ждала охрана в активной силовой броне, и впереди нее – крупнотелый сероволосый человек с тяжелыми кулаками и тяжелыми морщинами. Он был без брони; над поясом булыжниками выпирали кобуры.
Раскаленный полдень парил между горами и морем. На броне охранников можно было печь блины.
Крупнотелый подошел к Эйрику и раздернул бывшую на нем рубашку. Под рубашкой, опутывая все тело, на Эйрике была надета нейросеть. Тонкая паутина из обманчиво-мягких нитей срабатывала в любую секунду, стоило лишь послать сигнал. При предупредительном режиме срабатывания можно было отделаться частичным параличом. В боевом режиме сеть за несколько секунд разрезала человека на аккуратные белковые кубики. Помимо всего прочего, сеть срабатывала в случае, если объект и сигнальный прибор разделяли больше чем двадцать метров. Это была очень усовершенствованная версия нейронаручников.
Крупнотелый протянул руку, и десантник, стоявший за плечом Эйрика, вложил в нее два пульта.
Два закованных в броню телохранителя встали слева и справа от Эйрика. Эйрик попытался оглянуться на море, но крупнотелый отдал сквозь зубы короткое приказание, и Эйрика втолкнули в лифт.
Двери лифта распахнулись через три минуты полета, и Эйрика с Чеславом вывели в широкий зал внутри горы. Следом за ними вышли охранники, а последним – адмирал Иссуф.
Стены в дальнем конце зала разъехались в стороны. За ними начинался досмотровый лабиринт с холодным неживым светом и встроенным в стены оборудованием.
– Раздевайся, – лаконично приказал Эйрику один из охранников.
В течение следующих полутора часов квантовые пучки и специально синтезированные белки обыскали, сфотографировали и просканировали каждую косточку и каждый орган в его теле. Бледный немолодой медик заинтересовался рубцами в легких и кардиоводителем, потом взял анализ крови, чтобы убедиться, что гость не несет с собой некоего заразного и опасного для принца Севира вируса, и Эйрик уже думал, что осмотр окончен, когда охранник жестом приказал ему расставить ноги – и в следующую секунду Эйрик почувствовал жесткие пальцы медтеха в прямой кишке.
Это был уже не обыск, а точно рассчитанное унижение. Эйрик приказал себе расслабиться – он не знал, на какой порог мышечной активности настроена нейросеть.