Всякая запись столь важных событий была запрещена. Участники встречи могли полагаться только на память, и император Теофан обожал читать распечатки рассказов о совещаниях.
Из взглядов и жестов императора участники совещаний пытались сделать вывод о том, кому будут отданы пуговицы, а кому – заращиваемые швы, и на этом основании они исчисляли сравнительный вес приближенных дворца. Многие были недобросовестны и, чтобы преувеличить собственную значимость, намекали, что пуговицы будут отданы им. Читая эти распечатки, император Теофан знакомился с внутренней жизнью государства.
Итак, император сидел в Большом Кабинете, когда створы дверей разошлись и в зал вошел новый начальник Службы Опеки империи генерал Станис Трастамара. Он был безупречно выбрит и одет, но совершенно серая кожа и увеличенные зрачки заставляли заподозрить, что Трастамара бухал всю ночь.
Ведь согласитесь, вряд ли он всю ночь воевал?
За генералом Трастамарой в кабинет вплыло «блюдечко» с высохшим стариком, а за ним молодой стажер Службы Опеки ввел растерянного пожилого человека в сером комбинезоне пилота без знаков различия. Приглядевшись, император узнал владельца одной из крупных компаний Галактики; кажется, что-то связанное с кораблями или двигателями. Император запомнил этого человека, потому что месяц назад вручал ему орден. Император всегда наперечет знал тех, кто служит его государству.
– Генерал Трастамара, вы вовремя, – сказал император, – мы как раз обсуждали очень важную проблему. Наш уважаемый Адания Кша отметил, что «вторая кожа» из арксана, которую первый министр Хабилунка предлагает надевать под боевую броню, на самом деле отвлекает солдата; арксан, говорит он, хорош для спортсменов, а в случае боевых ранений он разрушается быстрее кожи и даже бывали случаи, когда он сгорал. Как опытный оперативник, вы, несомненно, можете служить арбитром в этом споре…
И тут генерал Трастамара ообнаружил, что он не может говорить. Слова закоченели у него в глотке, как труп – в вакууме.
Император Теофан, в парадном мундире и вечнозеленом венке, надвинутом на высокий лоб, сидел за овальным столом, заваленным распечатками. Из-под распечаток мерцали синий линии чертежей.
Стены Большого Государственного Кабинета были украшены изображениями всех семидесяти миров, входящих в империю, и колонны уходили вверх так высоко, что под потолком плыло небольшое облачко.
В этом кабинете располагался центр притяжения миров. Вокруг этого места вращалась Вселенная. Ради него собирались налоги и рождались люди, светили звезды и работали двигатели. Это место дышало вечностью, и генералу Трастамаре было проще выстрелить в голову заговорщика, нежели возразить тому, кто являлся осью, и стержнем, и животворящим древом империи.
Трастамара стоял, вытянувшись во фрунт, и молчал. Министр финансов и губернатор сектора Роза обменялись недоуменными взглядами.
И тут вперед выплыло «блюдечко» Живоглота.
– У нас есть еще проблема, сир, – сказал Живоглот, – у нас война.
Император Теофан сморгнул. На лице его, чуть простоватом, с широко посаженными глазами, нарисовалось легкое недоумение.
– Война? С кем?
Адмирал Иссуф, командующий Красным флотом, нахмурился. Первый министр Хабилунка вежливо хихикнул.
– Наш верный сподвижник великого Чеслава впал в детство. Война кончилась девяносто лет назад, светлейший.
Трастамара вдруг вспомнил запись, которую ему принесли перед отлетом. На записи первый министр развлекался с детьми. Двум девочкам было восемь, а мальчику – полтора. Первый министр очень любил детей до полутора лет, потому что у маленьких детей хорошо развит сосательный рефлекс.
«Здесь наверняка есть хариты, – подумал Трастамара, – кто? Первый министр? Ни в коем случае. Министр финансов? Вряд ли. Две недели назад он вымогал у губернатора Лены три миллиона – из украденных тем трехсот. Алания Кша? Он проводит все время в попойках и был в своем секторе последний раз четыре года назад. Новый руководитель Технологической Академии? Пожалуй. Он тесно сотрудничает с Рамануссеном, и когда два года назад он выбил деньги под императорские стипендии, он не украл их, а развернул по всем мирам беспрецедентный проект поиска талантливых студентов…
Господи боже ты мой, – пронеслось в мозгу у Трастамары, – это что, так и определять теперь людей? Если мерзавец – значит, точно человек?»
– Война с принцем Севиром, – отчеканил Живоглот, – точнее, с нелюдью, которая заняла место принца Севира. Нам предстоит вторая война с харитами, сир. С харитами, которые научились быть неотличимыми от людей, овладели человеческой технологией, нет, сир, я не прав – они овладели сверхчеловеческой технологией. Они научились создавать технику на стыке человеческой науки и харитской биологии. Они стерли грань между человеком, харитом и машиной, и именно один из построенных ими кораблей уничтожил базу над Баррой, в явной попытке спровоцировать восстание против империи людей. Принц Севир мертв, сир, и то, что заняло его место, хочет занять и ваше.
Чиновники переглядывались. Министр финансов засмеялся, оттопырив губу. Берес Дарр, президент Технологической Академии, чуть подался вперед, и лицо его вдруг потеряло всякое выражение. Трастамара положил руку на рукоять бластера.
Он не убил принца Севира из огнестрельного оружия, но несколько миллионов килоджоулей, всаженных в твердого харита с близкого расстояния, – совсем другое дело.
– Ах да, – добавил Ли Трастамара, – есть у нас и такие, кто встал на сторону нелюди. Может, объяснишь нам, Нин, зачем ты это сделал?
Глаза присутствующих оборотились на невысокого пожилого человека в разорванной форме пилота. Ашари стоял, рассматривая облачко на потолке.
– Я уже объяснял тебе, Ли. Вы прокляты. Вы все сгнили изнутри. Кто-то другой должен прийти и занять ваше место.
– И даже нашу кожу, да? – уточнил Живоглот. – Дышать вместо нас нашими легкими. Видеть нашими глазами. Ты правда не боялся, Нин? Ты правда не думал о том, что если ты когда-нибудь передумаешь, то кто-нибудь из твоих друзей просто займет твое место?
И тут раздались медленные хлопки. Аплодировал министр финансов.
– Прекрасно, – сказал он, – просто прекрасно, – я поражен, Ли. Ты не можешь успокоиться с тех пор, как Чеслав не сделал тебя наследником, так? Ты уже мечтал, что будешь править империей, сидеть на троне силы, бороться со взяточниками, рубить головы, не мечом, так лазером, – а Чеслав решил, что рубить головы больше не надо. Тебя не образумила даже тюрьма! Ты распускаешь слухи и крутишь заговоры, ты бурчишь, что империя прогнила. Ты и твоя клика пятнадцать лет пытаетесь опорочить принца Севира. Теперь ты выбрал замечательную историю – историю о чудовище, которое забралось в шкуру принца, ведет себя как принц, выглядит точь-в-точь как принц, но только не является принцем, потому что старый Ли Трастамара, который изнывает от жажды занять трон последние семьдесят лет, так решил!
Президент Технологической Академии рассмеялся вслед за министром финансов.
– По-моему, наш достойный генерал Станис немного перебрал вчера, – сказал он. – И вообще Служба Опеки переходит всякие границы. Прошлый начальник раскрывал по покушению в сутки. А новый вообще принимает нас всех за идиотов. Это бывает, если пить и не менять кровь.
Станис Трастамара коротко кивнул одному из охранников.
Двери кабинета снова растворились, и в них показался Кровавый Пес Эйрик ван Эрлик.
Он был бос и в одних штанах. На плечах и на лбу его, если присмотреться, можно было увидеть красные точки от выдернутых детекторов и внутривенных игл.
Шею ван Эрлика охватывал силовой поводок, глаза были совершенно пусты.
Адмирал Иссуф, который никак не удивился при виде Нина Ашари, сочувственно поморщился. «Этот, по крайней мере, не нелюдь, – подумал Трастамара, – Иссуф всегда был приличным человеком. Если б не он, Харит бы тогда зажарили с орбиты».
– Руки вперед, – приказал Трастамара ван Эрлику, – на ширину плеч.
Пленник замешкался. Охранник сжал силовой поводок. Ван Эрлик покорно вытянул руки.
В следующую секунду Трастамара выстрелил. В воздухе вспыхнул огненный шнур, пахнуло паленым мясом, – и кисти ван Эрлика, перерубленные чуть повыше запястий, упали прямо под ноги государю, на пол из чередующихся квадратов, черных, как космос, и белых, как помыслы императора.
Ван Эрлик негромко вскрикнул. Кровь, хлестнувшая из обрубков, попала на одежду императора, залила бумаги и стол. Замкнулась какая-то микросхема, стол зашипел и погас.
Первый министр Хабилунка вскочил с кресла.
– Помогите ему! – закричал он. – Он сейчас истечет кровью!
– Подождите, – спокойно ответил Трастамара. Император застыл, с детским любопытством рассматривая стоящего перед ним человека.
Один из охранников брезгливо отряхнул рукава. Ван Эрлик стоял не очень твердо, глядя куда-то в себя большими темными глазами. Он больше не кричал, рот его был полуоткрыт, на лице застыло отсутствующее выражение человека, блокирующего нервные центры с помощью техники Ли.
Кисти на черно-белом полу стали меняться. Казалось, они разлагаются на глазах. Кожа покрылась зелеными пупырышками. Кровавые сколы кости растворялись в мясе. Отрубленная плоть расплылась и потекла, между пальцами протянулись вязкие нити.
Кто-то хрипло вскрикнул. Первый министр Хабилунка привстал, чтобы лучше видеть.
Эйрик ван Эрлик закрыл глаза и рухнул ничком. Потеря крови победила самоконтроль.
На полу тестом, выбравшимся из опары, копошились два зеленоватых комка. Ван Эрлик лежал без сознания, но кровь уже не шла. Культи рук затянулись пузырчатой пленкой, и под пленкой что-то ворочалось и хлюпало.
Зеленоватые опарыши, расплываясь, коснулись друг друга ложноножками и слились в один ком. Ком покатился по полу, и там, где он проползал, он вбирал в себя кровь.
Ван Эрлик лежал, тяжело дыша. Смуглая кожа обтягивала канаты мускулов, грудь ходила вверх-вниз. Комок подкатился к левому боку, с негромким чавканьем присосался к коже и стал перекачивать себя внутрь. По телу пробежала судорога. Через несколько секунд прозрачно-зеленая оболочка опустела и лежала на полу, словно высосанный тюбик из-под питательной пасты.