– Подожди! Парень! – отчаянно закричал Чеслав.
Ребенок оглянулся. Чеслав прыгнул. Затрещала прочная ткань курточки – ребенок, неведомо как выживший на пустой, давно убитой планете, забился в его руках.
– Тише, – сказал стажер, – тише, все будет хорошо.
Вдруг глаза мальчишки сделались угольно-злыми, и он довольно-таки ловко двинул стажера коленом в пах. Чеслав, растерявшись, выпустил мальчика.
Тот мгновенной птицей взлетел на обрыв, Чеслав – за ним. Мелькнула внизу тридцатиметровая пропасть.
– Нет! – закричал Чеслав.
Мальчишка прыгнул. Стажер застыл в ужасе на краю обрыва – но через мгновение понял, что мальчишка не разобьется. Он летел вниз как-то очень медленно, словно над ним распустился невидимый парашют, и, когда паренек коснулся земли, перевернулся и вскочил на ноги, Чеслав внезапно выхватил веерник и начал палить в воздух.
Воздух тут же стал густеть и сворачиваться, как молоко.
Очертания предметов переломились, словно между Чеславом и горизонтом встала гигантская линза. Чеслав выстрелил – и новый миллион килоджоулей неожиданно разлетелся снопом искр о непонятную преграду.
В следующий миг что-то невидимое, но мощное толкнуло его в спину, Чеслав поскользнулся и, не удержавшись, кувырком полетел вниз. В последнее мгновение перед приземлением Чеслав дотянулся до кнопки на поясе – шумно ухнул антигравитационный патрон, падение на миг замедлилось, земля перевернулась и шлепнулась в лицо.
Он очнулся очень скоро – вечер еще не успел превратиться в ночь. Он лежал у подножия обрыва, живой и невредимый, а мальчишка сидел на корточках рядом и смотрел ему в глаза. Как и все мальчишки в этом возрасте, он состоял из одних царапин и спутанных черных волос. Голые ноги пошли пупырышками от холода.
– Ты кто? – спросил мальчик.
– Меня зовут Чеслав. Я… э…э… пилот этого челнока. А ты кто?
– Я Денес.
– Что ты бродишь здесь полуголый? Где твои родители?
– Их забрали, – ответил мальчик – когда забирали последних. Люди в белых погонах. Мои родители успели меня спрятать. Они плакали и обещали вернуться.
«Когда забирали последних»? Десять лет назад? Семь? Сколько лет назад генерал Чебира закончил свою тяжелую миссию?
– Сколько тебе лет? Стандартных?
– Восемь.
Чеслав сглотнул.
– Кто тебя научил говорить?
– Они.
– Кто – они?
– Ты человек? – спросил мальчик.
– Да.
Мальчик подумал, потом медленно сказал:
– Они не люди. Они сказали, что я должен улететь с тобой. Что они больше не могут меня защитить.
Чеслав снял с себя куртку и закутал мальчика. Тот не сопротивлялся, голые розовые ножки торчали из-под «чертовой кожи», как птичьи лапки. Ледяной ветер мгновенно пробрал до копчика. Пальцы едва нащупали бляшку комма.
– Эйрик, вам лучше прийти сюда. Тут есть кое-что, способное заинтересовать любителя харитов. Не сверните шею, спускаясь с обрыва.
Дом Денеса стоял на большом холме.
Это был вполне жилой дом, с высокими окнами, затянутыми вместо стекол пленкой из каких-то местных растений, с запасом воды и пищи и с ветряком-электрогенератором. Комната мальчика была жарко натоплена, на столе мерцал белым светом похожий на мятый платок биокомпьютер, рядом свернулись брошенные наушники.
– Чей ты сын, Денес? – спросил Эйрик ван Эрлик, присаживаясь на корточки перед мальчишкой. Тот выглядел очень смешно: голые ножки, серая форменная куртка, доходившая ему до колен, и встрепанное гнездо коротких черных волос, из-под которых глядели настороженные глаза.
– Мне не говорили.
– Почему ты побежал от моего товарища?
– Потому что люди, которые прилетают сюда, – плохие люди, – сказал мальчик. – Они роются в том, что осталось от мира, и, когда они появляются, надо выключать свет и уходить из дома.
– Сюда кто-то прилетает? – с изумлением спросил Чеслав.
– Почему бы нет? – тускло отозвался ван Эрлик. – Если вы кого-то окрестили дьяволом, всегда найдется масса желающих продать дьяволу душу. Собирайся, Денес, да побыстрей. Со мной тут никто не хочет разговаривать, а ждать гостей не имеет смысла.
Так получилось, что им не повезло.
Эйрик уже лежал в кресле пилота, когда в тактическом кубе возник неопознанный белый треугольник. Руки ван Эрлика были опутаны внешними сенсорами, глаза закрывал летный шлем: по панели бегали дьявольские разноцветные огоньки, дублируя изображения, передававшиеся на внутреннюю поверхность шлема.
– Развертка! – заорал Эйрик. – Двадцать вправо! Вверх! Увеличение!
На экране плыли грязные облака.
– Бета-диапазон!
Облака погрузнели, налились желтым – и сквозь эту желтую пленку проступила черная плывущая точка. С такого расстояния точка перемещалась плавно и неспешно, но «коробок» определял ее скорость в три маха.
А потом на экране проступила еще одна точка, куда более медленная и жирная, стремительно превращавшаяся в черный закругленный кокон, словно танцующий на своем хвосте.
– Космоатмосферник и корабль на орбите, – сказал Эйрик, – двигатели на нулевой режим!
– Плотность потока на тридцать процентов ниже критической, – раздался бесстрастный голос машины, – борт к взлету не готов.
– Я хочу домой, – сказал мальчик, – пожалуйста, я хочу домой.
Эйрик повернул голову и что-то прошипел. Чеславу на мгновение показалось, что тот видит мальчишку сквозь зеркальную полусферу шлема, хотя быть такого, конечно, не могло: Эйрик ван Эрлик видел сейчас только то, что показывали приборы корабля, и всякая визуальная информация о происходящем в рубке отсутствовала напрочь.
– Плотность в норме, – сообщил корабль, – взлет разрешен.
Но было уже поздно. В разреженном воздухе Харита вспыхнули, перекрещиваясь, антигравитационные пучки, сложились в подобие переливающейся в воздухе линзы – и в этой линзе черным пауком зависло черное брюхо космоатмосферника класса «Альдебаран».
Страховочные щитки осыпались, как засохшие лепестки, открывая круглые зрачки лазерных батарей. Запищал и налился светом блок ближней связи. Эйрик снял шлем и ткнул пальцем в комм. Вместо собеседника по экрану бегали статические разряды.
– Убей тягу, – приказал экран.
Плавающий акцент уроженца сектора Розы был слишком незаметен, чтобы быть компьютерной подделкой. Хозяева неизвестного корабля глушили изображение, но звук шел напрямую.
– Убей тягу, пилот, или мы размажем тебя по планете.
– Что вам нужно?
– Мальчишку.
– Зачем?
– Нас интересуют хариты, пилот.
– Но, похоже, вы не интересуете их. Я не слыхал, чтобы хариты общались с людьми.
– Они общались с ребенком. Мы хотим поболтать с ним о его воспитателях.
– Кто вы такие?
– Сторожевик класса «Альдебаран», который размажет тебя, пилот, если ты будешь задавать глупые вопросы.
– Если вам так нужен мальчик, почему бы вам не заплатить за него? – спросил ван Эрлик.
Рука Чеслава сжалась на рукояти веерника. Этот пират воевал против людей. «Если он будет торговать людьми, я его пристрелю», – подумал Чеслав.
Экран невнятно зашелестел. Невидимый собеседник отвернулся от комма и что-то спросил; в ответ послышались щелчки и посвист.
– Не выйдет. Отдавай мальчишку и возвращайся на базу.
Их явно приняли за патрульный катер.
– Во-первых, – сказал ван Эрлик, – мне не кажется, что нас отпустят на базу. Как только мы отдадим мальчишку, мы вам станем не нужны. Куда проще сбить нас на взлете и списать все на харитов. А во-вторых, вы удивительно ненаблюдательны. Вам даже не пришло в голову задуматься, почему мальчик, который умел скрыться от ваших зондов, оказался в нашем корабле добровольно. Вам не кажется, что мы знаем о харитах больше мальчишки?
И, не дожидаясь ответа, ван Эрлик врубил левую пару планетарных двигателей. Никто и никогда не стартует с планеты на одной паре двигателей – корабль неминуемо завалится и спустя несколько секунд после старта врежется обратно в землю. Катер – не космоатмосферник. Соотношение его массы к мощности двигателей несколько меньше, но все равно стартовать на левых двигателях с него никто, сколько было известно Чеславу, еще не пытался. Как никто не пытался перепрыгнуть пропасть на одной ноге.
Катер рыскнул. Земля встала дыбом, Чеслав на миг увидел струи пара и огненные клочья грязи, вылетающие из сопел.
Противник замешкался. Капитан космоатмосферника тоже никогда не видел косого старта – и, смущенный последними словами собеседника, он никак не мог решить, что делать – стрелять? Самому уйти вверх, дабы спасти катер с драгоценным мальчишкой и, возможно, – не менее драгоценными пилотами?
Поверхность планеты встала вертикальной стеной. Катер, заваливаясь, словно летел по узкому коридору между почвой и облаками.
В следующую секунду, за мгновение до того, как столкновение с землей стало необратимым, ван Эрлик врубил правые движки. Мир закрутился волчком. Катер рванулся вверх, вверх, прочь от выжженной войной планеты – минуя сверкающую паутину, в центре которой висел сторожевик. Где-то в полукилометре над почвой катер сильно тряхнуло, словно он ударился о невидимую стену. Но напряженность силового поля падает обратно пропорционально кубу расстояния. На такой дистанции поле было не плотней листа бумаги – катер рыскнул, отчаянно взвыл и – пошел вверх, набирая высоту.
Экран потух.
Паутина исчезла. Ионизированный столб воздуха под чужим кораблем засветился зеленым призрачным светом. Катер лег набок и помчался параллельно земле.
– Наверх! – заорал Чеслав.
– У них на орбите эсминец, – отозвался ван Эрлик.
Катер, ныряя в воздушных ямах, несся над верхушками призрачных деревьев с тугими клубками сучьев. Силовая волна, выброшенная космоатмосферником, прокатилась над ними на высоте в двести метров, и по ту сторону накрывшей их гигантской чаши засверкала шатровая радуга.
Активные сенсоры противника захватили цель, штурман-блок пронзительно запищал.