На пятый или шестой раз чародей вспылил и строго сказал:
– Вот что, стрекоза, хватит меня носом в каждую монетку тыкать. Ежели что найдёшь, то достань и к остальным клади. Поняла?
Смиренно киваю – конечно, поняла, только чего же вы, дедушка, сердитесь?
Так и набрались шесть больших серебряных монет, двадцать три малых и сто семьдесят два грошика. Как я понимаю, по местным меркам это целое состояние. Поэтому, следуя примеру чародея, все большие и десять малых серебряных денежек сложила в мешочек из-под грошиков и сунула в маленький кувшинчик. У мыльни, в основании поленницы, вытащила самое толстое полено, под ним, в мягкой земле, выкопала глубокую ямку. Туда и схоронила неприкосновенный запас. Тщательно засыпав и примяв землю ладошками, вернула полено на место. Оставшуюся от обустройства тайника землю рассыпала вдоль ограды.
Наверное, неплохо спрятано, – осмотрев свою работу, решила я, но если срочно достать нужда придёт, то не очень-то удобно. Ну пока пусть будет так.
Пойти со мной на торг Боянка согласилась с радостью. Она же и день назначила.
– Чтобы не в начале декады, когда купцы ещё товаром не запаслись после выходного, но и не в воскресенье, когда цены безбожные, да. Пойдем в седьмой день. Готовься. Деньги в одно место не клади. Спрячь в разные места по несколько грошиков, да. А то знаешь, какие умельцы есть? Ой-ой какие. Моргнуть не успеешь, как всё выгребут. Лучше всего за щёку спрятать, да. Всё равно молчишь.
Совет хороший, кивнула я соседке. Но не воспользуюсь им никогда. Бе-е-е-е, жуть какая! – меня передёрнуло и слегка затошнило от такой антисанитарной перспективы. Но о тайных карманах подумать следует.
Изобразив средним и указательным пальцами характерные движения, попросила у Боянки ножницы. Выбрала самую поношенную мантию из тех, что Осей решил выбросить, и выкроила широкий край подола. Примерила, какой длины мне вокруг талии хватит, отрезала с припуском и начала мастерить кушак с тайником. Иголку мне баба Марыся подарила, нитки, чтобы швы в глаза не бросались, выдёргивала из ткани.
Сложив две трети ширины вдвое, центр кушака прошила поперёк несколькими узкими отделениями-кармашками. Оставшуюся треть складочками приметала сверху, чтобы прикрыть мой тайник от любопытных глаз.
К полочкам жилета выкроила подкладку и тоже пришила узкие, чтобы только девичьи пальчики грошик достать могли, карманы.
При помощи умоляющего взгляда и корявой записки выпросила у чародея ещё один листик бумаги. Список необходимого получился длинный. Но всё сразу я закупать не планирую. Хотя бы прицениться. А ещё хотела присмотреться, чего из того, что я умею делать, на торге нет. Может, все-таки получится начать зарабатывать самостоятельно.
Рассовав треть оставшихся денег по карманам, я была полностью готова к шопингу. //
– Сразу ничего не покупай. Торговаться надо, да, – инструктировала меня Боянка. – Деньги хорошо спрятала? А чего корзину не взяла?
Я показала на объёмную холщовую сумку, подаренную бабой Марысей, на что соседка со вздохом кивнула – что взять с неопытной девчушки. А ещё под сорочкой болтался оберег, врученный мне чародеем.
– Без него на торг не ходи. Он и лихим людям глаза отведёт, и никому не даст тебя обмануть.
Поклонилась с благодарностью, хмыкнув про себя, что лучше любого оберега внимательность и список покупок, но шнурочек со сложными узелками на шею повесила.
Пыха оставила дома. Пообещала, что ухожу ненадолго, а ему поручаю дом сторожить от злодеев. Это очень ответственно и почётно. Питомец со вздохом согласился и «лежачим полицейским» растянулся у порога – враг не пройдёт.
Соседка, несмотря на возраст – на вид ей было лет пятьдесят – под горку шагала резвой лошадкой, попутно рассказывая о людях, живущих в домах, мимо которых мы проходили. Чем ближе подходили к торжищу, тем чаще владельцами домов были ремесленники.
– Здесь живёт мастер Радим – лучший сапожник во всей округе. Ты если обувку себе захочешь справить, то на торжище не смотри. У него закажи, да. Век сносу не будет!
Кивнула, соглашаясь. Своевременное предложение. Из прихожей во время уборки я вытащила не только мантии, но и несколько пар изношенных сапог. Каблуки стоптаны, подошвы прохудились, носки сбиты, а вот голенища из тонкой, хорошо выделанной кожи целёхоньки. Думаю, что из двух пар можно будет мне башмачки достойные сшить.
– Вот это дом горшени Вистана, здесь ткач Баль с семьёй обитает, это подворье плотника Селивана, это…
От бесконечного перечисления непривычных слуху имён и профессий у меня кругом шла голова, но словоохотливая соседка, взявшая на себя обязанность добровольного гида, не думала заканчивать экскурсию.
Хоть особо и не вслушивалась в бесконечный говор, «зарубочки» в памяти делать не забывала. Думаю, что ткань для матрасов, подушек и одеял напрямую у ткача купить будет дешевле, чем у купца в лавке. Да и на пододеяльники-простыни-наволочки тоже. А с гончаром хочу поговорить на предмет больших ёмкостей с водяным замком, чтобы заготовки на зиму сделать. Насмотрелась в интернете роликов о простом быте симпатичной китаянки, как она лихо квасила в подобных кувшинах всё, что на огороде выращивала. Тоже так хочу.
В доме большие запасы хранить негде, но во время уборки двора, за горой старья и мусора, вольготно расположившейся под окнами моей комнаты, обнаружился вход в просторный подвал. Правда, завал во дворе был продолжением накопленного там хлама, и мне ещё предстоят длительные раскопки. Но лиха беда начало!
Торг в этой части столицы был не таким большим и шумным, как у главных ворот. Здесь не продавали крупных животных, но можно было купить живых кур и кроликов. Всё торжище поделено на ряды по видам и группам товаров. Молочный ряд, мясной, рыбный, овощной, ряд, где продавали мёд и разнообразные продукты пчеловодства. Расположенный немного в стороне обжорный ряд манил покупателей аппетитными ароматами выпечки, напитков, всяческих похлёбок и каш.
Помня напутствие бабы Марыси о том, почему не стоит тратить деньги на готовую еду, я постаралась даже не смотреть в ту сторону. Каша у меня и дома есть. Правда, на воде и без масла, зато свежая.
Вспомнив о молоке и масле, потянула Боянку к молочному ряду. Но соседка остановила мой порыв.
– Зачем тебе молоко здесь брать, когда завтра молочник на улицу приедет? – увидев непонимание на моём лице, она объяснила: – Два раза в декаду по улице проезжает молочник. У него в повозке холодильный камень установлен и всегда всё свежее. И творог, и сливки, и молоко, да. А здесь на прилавке крынки на солнце весь день стоят – скисло всё давно. Мало купишь несвежее, так потом ещё тащить в гору, да. Не бери, не надо. Сказать молочнику, чтобы к тебе постучался?
Радостно киваю, конечно, сказать! Вряд ли Осею содержание творогом выдадут.
Так же соседка, заканчивая высказывания неуместным «да», отговорила меня от покупки свежей зелени и яблок. Оказывается, нашу улицу чуть ли не каждый день обслуживают разъездные купцы. По утрам они развозят заказы или продают то, что всегда пользуется спросом. Даже Богдан Силыч дважды в неделю загружает специально оборудованную телегу и объезжает постоянных покупателей.
– А как же! Уважение показать, торговлю поддержать, с людьми пообщаться, да, – объясняла мне Боянка основы маркетинга.
В рядах, где продавали тесьму, ленты, кружева и прочие милые женскому сердцу мелочи, мы с соседкой пропали обе. Никто меня уже не отговаривал от покупки. Напротив, который раз схватив меня за руку, женщина ахала: «Посмотри!», показывая на какую-нибудь причудливую отделку или блестящие пуговицы.
Хоть я и придерживалась списка и постоянно одёргивала себя, но смогла остановиться лишь тогда, когда мотки кружев, лент, тесьмы и разноцветные клубки ниток перестали помещаться в суму, перекинутую через плечо. Но зато у меня теперь есть ножницы, иглы и сомнительный артефакт, якобы скрепляющий ткань.
Продавец, собравший вокруг себя толпу, ловко проводил по краю сложенных лоскутов серебристой палочкой, после чего отдавал их всем желающим полюбоваться крепостью и аккуратностью соединения. Стоило приспособление невероятно дорого - серебряную монету. Любопытных было много, желающих купить кроме меня не нашлось. Наверное, была бы рядом тётка Боянка, не позволила бы мне так глупо деньги потратить, но она отвлеклась на что-то, и я попалась. И где мои мозги были, что на такой развод повелась? Магия-магия, типичный наперсточник. А я – раззява, – корила себя за потерянные деньги, возвращаясь домой.
По пути упросила уставшую соседку зайти на подворье ткача. Боянка, которую я тянула за рукав, вздыхала и ворчала, что угомону на меня нет, но позвала хозяина дома. Вышел, поздоровались, поклонились. И что дальше?
Мастер Баль переводил взгляд с меня на соседку и ждал, когда кто-то из нас скажет, по какому такому делу мы его от работы оторвали. Женщина смотрела на меня, а думала, как пантомимой показать, что хочу на ткань посмотреть. Когда ткач вновь перевёл взгляд на меня, я показала ему на свои глаза, потом на него и на ткань сумки.
– Тебе ткань на сумку нужна?
Нет! Ещё раз: на глаза, на него, потом, вспомнив, как бабушка половики ткала, сделала пару характерных движений – будто набилкой поперечную нить плотнее укладываю между двумя натянутыми в кроснах. Светлые боги, я даже названия примитивного ткацкого станка вспомнила. Только толку от того…
– Хочешь посмотреть, как я ткань тку?
Терпение, только терпение. Снова: я – тычу себя пальцем в грудь, хочу – хм… пропустим, посмотреть – показываю на глаза, ткань – дотрагиваюсь до рукава своей рубашки, до юбки Боянки, до сорочки Балья. Смотрю вопросительно на ткача – понял?
– Ты,– осторожно начал озвучивать мою пантомиму тот, – хочешь посмотреть на ткани, которые я тку?
Я даже запрыгала от радости и в ладоши захлопала. Мужчина тоже с облегчением выдохнул. Непросто далось ему понимание моего запроса. Но зато дальше пошло легче.