После чего суетливо заторопился, объясняя спешку тем, что опаздывает. Я проводила деда и, не заходя в гостиную, поднялась в его комнату, чтобы собрать и вынести на улицу постель старика. Кажется, впервые за всё время всерьёз пожалела, что голоса нет. Хотелось орать. Громко, может быть даже матом.
От одного жениха едва-едва сбежала, как второй нарисовался. Что им всем неймётся? Гормоны работу мозга блокируют? Я ещё маленькая! Ну, не сознание мое, понятное дело, а тело, подаренное судьбой. Не собираюсь свой второй шанс потратить на раннюю беременность, тяжёлые роды и смерть от послеродовой горячки.
Руки чесались взять что-нибудь тяжёлое и пойти отбить охоту к женитьбе у притихшего приятеля. Останавливало воспоминание о жемчужном файерболе над рукой Ерофея и реакция на него Осея. Если парень и вправду неслабо одарён, то загребут его в Академию. А учатся там, дайте светлые боги памяти, шесть лет.
Уж точно не до женитьбы всё это время будет.
Перехватил меня Ерофей на лестнице, когда из-за вороха постельного белья не видя ступеней, я медленно спускалась в прихожую. Взял сверток в одну руку, вторую подал мне, намереваясь поддержать. Но я помощь не приняла. Сузив глаза, зло зыркнула на парня и проскользнула мимо него во двор.
– Даша, не бойся – не обижу. – Дежавю? Пётр, помнится, так же говорил. – И никому не позволю обидеть.
Резко поворачиваюсь, чуть не столкнувшись с идущим следом «женихом», и пальцем тычу в подбитый глаз. Насыщенный фиолетовый цвет местами позеленел и стал по краям жёлтым. Отёк спал, но вид у парня всё ещё далёк от пристойного.
– Ему больше досталось, – дёрнул головой Ерофей, но, увидев, что я брови хмурю, признался. – Сын ткача. Я его на крыльце вашем заприметил. Спрашиваю, чего надо? Ну, мало ли. Осей Глебович в Академии всеми днями, ты одна дома, а тут всякие шляются.
Я за голову схватилась – балбес! И на простыни показала, что помощник всё ещё держал в руках, – заказ он тогда приносил.
– Ответил бы нормально, не словил бы, – буркнул парень, укладывая ворох постельного на чурбачки, стоящие у поленницы, – а он свой поганый язык распустил.
Безнадёжно махнула рукой и жестом отправила Ерофея за матрасом. Возясь с замачиванием простыни и наволочки, доливая воду в котёл, подкладывая камни в топку, думала о том, что я действительно не боюсь парня. Если от Петра хотелось бежать, как от собаки бешеной, то Ерофей внушает надёжность и спокойствие.
А ещё я верю Пыху. Звериная интуиция более чуткая. Питомец даже Осею старается на глаза не показываться. Когда соседка Боянка на чай забегает, он и вовсе из комнаты моей не выходит. Ерофея же питомец не сторонится. В руки пока не даётся, но пару раз позволил себя погладить.
То, что о женитьбе парень заговорил, так менталитет тут другой. Как и брачный возраст. Если он в Академию поступит, то статус невесты будущего боевого мага убережёт меня от нежелательных матримониальных планов лет на шесть.
А за шесть лет «или ишак сдохнет, или эмир умрёт»*.
*Известная цитата из притчи о Ходже Насреддине.
«Однажды эмир позвал Ходжу Насреддина и спросил: «Можешь ли ты обучить моего любимого ишака богословию, чтобы он знал столько же, сколько я сам?». Ходжа отвечал: «Я знаю твоего ишака, я проверил его способности и убедился, что этот замечательный ишак не уступает остротой своего ума ни одному из твоих министров. Я берусь обучить его богословию, и он будет знать столько же, сколько знаешь ты, но для этого потребуется двадцать лет».
Эмир велел выдать Ходже из казны пять тысяч таньга золотом и сказал: «Бери этого ишака и учи его, но, клянусь аллахом, если через двадцать лет он не будет знать богословия и читать наизусть Коран, я отрублю тебе голову!»
Друзья услышали про это и пришли к Ходже, жалея его и упрекая за такой глупый поступок.
– Ты заранее можешь проститься со своей головой! – воскликнул его друг чайханщик. – Да где же это видано, чтобы ишаки учились богословию и наизусть читали Коран!
– Не горюйте, друзья, – ответил Ходжа Насреддин. – Скажу, что получить пять тысяч таньга золотом и хорошегоишака в хозяйство – это человеку не каждый день удается. А голову мою не оплакивайте, потому что за двадцать лет кто-нибудь из нас уж обязательно умрет – или я, или эмир, или этот ишак. А тогда поди разбирайся, кто из настроих лучше знал богословие!»
Глава 15
Вечером дед вернулся крайне озабоченным. Скинул мне на руки мантию, тяжело опустился на стул, стянул сапоги, сунул ноги в домашнюю обувь и замер, глядя в одну точку. Жевал губы, шевелил пальцами и мыслями своими был где-то далеко.
Пожала плечами в ответ на вопросительное подёргивание бровями Ерофея и поманила парня за собой на кухню. Там вручила ему тарелки, двузубые вилки, перекинула через руку салфетку, которую стелила на стол, сдвинув нарядную скатерть, и отправила сервировать стол к ужину. А сама пошла на улицу к очагу.
Поняв, что духовки мне не хватает, стала для этой цели пользоваться топкой, регулируя температуру количеством горючих камней. Сейчас там ждала подачи на стол картошка с мясом, которая томилась в чугунке. Аромат горячей еды вывел чародея из задумчивости, и Осей пошаркал на задний двор мыть руки. Ели молча, но, выпив полчашки чая, мэтр не выдержал.
– Ерофей, через месяц в Академии начнутся вступительные экзамены, – сказал дед и замолчал, изучающе глядя на будущего претендента, а тот только плечами пожал. – Надо будет показать комиссии навыки чтения, письма, землеведения, умение решать арифметические задачи и продемонстрировать магический резерв.
Сказал и опять на парня уставился. И, кажется, я знаю, чего Осей от него ждёт. Отказа принять участие в испытаниях. А вот фигушки, дорогой мэтр! Лично за руку парня в Академию потащу, а прежде к экзаменам подготовлю. Мне необходима защита от замужества на шесть лет.
Беру книгу, что ежедневно мне Ерофей читает, открываю на заложенной странице и тычу пальцем – читай! Ерофей привычно вздохнул и вполне уверенно продолжил с того места, где остановился:
– «С южной же стороны земли Южно-Русского го-су-дар-ства омывают солёные воды Чёрного моря. Названо сие море так за мрачность вод своих и за то, что все пред-ме-ты, бывшие в пучине сей становятся черны».
После того, как я методом научного тыка объяснила парню систему быстрого чтения, прошло всего три дня. Но ум у моего помощника цепкий и быстрый, знания впитывает, словно губка. Немного поборовшись с привитой в школе привычкой, к концу второго дня Ерофей читал бегло, изредка тормозя на длинных или незнакомых словах.
– Так ты читать обучен? – радостно шлёпнул себя по коленям Осей. – А я было подумал, что ты неграмотный, и хотел предложить тебе постараться за год к экзаменам подготовиться. Но вижу, что и книгу ты нужную читаешь. Землеведение по ней вполне сдать можно. Как у тебя с цифрами дела обстоят?
– Давно не упражнялся, – честно ответил Ерофей. – В пределах двух десятков посчитать смогу легко, а дальше не знаю.
Беру на заметку, что надо таблицу умножения на досочке моей нацарапать, потом заставить «жениха» вызубрить и научить ею пользоваться.
– Другая беда, Осей Глебович, – понурился парень, – пишу плохо. В классе только на чернёной доске мелом писал, когда учился, но давно это было. А перо, – Ерофей покрутил крепкими мозолистыми ладонями пред своим лицом, – не удержу, наверное.
Обрадовавшийся было чародей смотрел на нас глазами ребёнка, у которого отняли игрушку. Должно быть, хотел сенсацию в Академии устроить, приведя на экзамен парнишку с сильным даром чуть ли не улицы. Но детальная проверка резерва проходит только после того, как претендент продемонстрирует общую подготовку. Какой бы дар ни был, но если студиозус не умеет читать и писать, то учиться он не сможет.
Выставляю вперёд ладошки – спокойно, мальчики, разберёмся.
Любая тренировка начинается с легких упражнений. Завтра же на столе, припорошенном мукой, буду проводить уроки чистописания. Диктовать не смогу, но пальцем тыкать на предмет сумею отлично. Палочку для начала возьмём потолще, чтобы пальцы Ерофея приучить к непривычной работе. Постепенно привлеку деда. И чтобы тексты диктовал, и чтобы выделил бумаги немного, для отработки навыка.
Все эти мысли экспрессом пронеслись в сознании, пока я, успокаивающе улыбаясь, подливала Осею чай.
Уснуть в этот вечер, несмотря на усталость, не могла долго. Всё пыталась сложить в целую картину пазлы срочных и важных дел. Хорошо, что закончили с полами. Но остался вопрос с постелью. Необходимо купить шерсть и сделать нормальные матрасы, одеяла и подушки. Сандалии мои на ладан дышат, да и погоде не соответствуют уже, а я до сапожника никак не дойду. Одежда моя хороша была для жаркого лета, но уже несколько дней поддеваю под рубаху бриджи, переделанные из дедовых штанов.
Да и не соответствует мой гардероб понятию «барышня» и статусу внучки чародея. Так, селянка в услужении, и только. Как бы то ни было, а истина, что встречают по одёжке, актуальна и в этом мире.
Ещё и ответственность за подготовку Ерофея к экзаменам на себя взяла.
Как всё успеть?
С этими мыслями я и уснула.
Утро, как это часто бывает, внесло свои коррективы в намеченные ночью планы.
Ожидая повозку молочника, я открыла входную дверь, и в прихожую, прямо под ноги ввалился скрюченный, кое-как завернувшийся в тонкое лоскутное одеяло Ерофей. Оказалось, что под утро домой вернулся Михась. Один. Заявил, что Богдан Силыч остался в селе, встретив там вдовую молодку. Дом, лавку и производство колбас мясник передал под руку сына. Пока на словах, но обещал позже приехать за вещами и всё в ратуше выправить. А так как новый рачительный хозяин не намерен в доме своём держать дармоеда, то, грозя плетью, выгнал сонного парня на улицу, даже не позволив одеться.
Практичный Ерофей, однажды уже переживший подобное, и зная отношение к себе сына хозяина, давно уже сделал на всякий случай тайник. В углу сарая, куда мог пробраться с улицы, припрятал старую корзину, сложил в неё запасные штаны, рубаху, сапоги ношеные, покрывало старое и выписку из городской книги. Так как парень был найдёнышем и о родных никто ничего не знал, то внести его имя в родовую книгу, отметив новую веточку на генеалогическом древе, было некому. Таких людей, если были они свободными, а не кабальными холопами, вписывали в городскую книгу.