— Ну я такое утверждать не могу. Говорю только то, что бабуля рассказывала. Могу ещё шрам показать от той ранки, — поддёрнула рукав, демонстрируя почти незаметный на гладкой коже у локтя круглый след.
— Интересно-интересно, — бормотал целитель, рассматривая шрамик, — как же зовут-то его? — От этой заразы даже магия не помогает, а ты такое чудо мне показала.
— Баба Марыся училась в Академии на целительницу, была талантливой травницей и могла бы принести много пользы людям, если бы не… — я замолчала, вспоминая страшный рассказ, услышанный ночью перед разлукой в далёком селе, название которого я так и не узнала.
— Да, натворили тогда бед мэтры из Совета. Сколько жизней сгубили, сколько талантов… — собеседник согласно покивал, поправляя мой рукав.
— Пожалуйте угощение отведать, — с поклоном пригласила Айше, прерывая наши грустные раздумья.
Утром, едва рассвело, примчался посыльный от кагана:
— Хранительницу к властителю требуют. Срочно!
От этого вопля я и проснулась. Всю ночь около Дуняши сидела и дремала, вполглаза следя за температурой подруги. Но, хвала Светлым Богам, обошлось. Под утро с помощью Помилы обтёрли девушку от обильного пота, переодели в чистую сухую рубаху, перестелили постель и уложили отдыхать и выздоравливать.
Самой же мне спать не дали. Невместно это — заставлять правителя ждать. Помила с Айше даже чай не позволили выпить. Только косу наспех переплели, в кафтан новый нарядный облачили и вытолкали из юрты в четыре руки, зловредные бабы.
Брела по стойбищу в сопровождении горластого посыльного и двух охранников и тихо радовалась изменениям. Никто уже не выливал помои на дорожки между юртами. Горы мусора, возвышающиеся ранее почти у каждого жилья, исчезли. На свободных участках красовались уборные.
Надеюсь, подумала я, что скоро элементарные правила войдут в привычку и соблюдать их станут не за страх, а на совесть.
В юрте кагана мне пришлось ещё раз повторить то, что я рассказала целителю. Отец, Зеки-ага, лекарь и ещё два незнакомых дядьки внимательно слушали мой импровизированный доклад о пользе прививок.
— От каких ещё болезней поможет такая царапина? — задал вопрос кто-то из присутствующих, но я не поняла кто, поэтому ответила, глядя на Метина.
— Баба Марыся говорила, что от каждой болезни своя… эээ… царапина нужна. Но мне она сделала только от оспы.
— Уже немало, — невнятно сказал кто-то, и я опять не отследила, кто.
Помолчали. Я сидела, скромно потупив глаза, гадая, что же надумают мудрые мужи, а те — я это чувствовала — с любопытством рассматривали меня. Первым молчание нарушил правитель.
— Делать что-то необходимо, мудрейшие. Нас с каждым годом становится всё меньше. Вскоре вместо тьмы останется сотня, а то и десяток. Пока это не очень заметно, но мы́тари в этом году подати собрали менее, чем в прошлом, а в прошлом было хуже, чем два года тому назад.
— Так Хранительница же в степь вернулась, теперь всё будет хорошо! — кто-то попытался успокоить и кагана, и себя.
— Вернулась, — согласился каган. А потом сказал то, что я ожидала услышать меньше всего: — И с первого дня начала улучшать нашу жизнь. Пока дошли к моей юрте, сколько раз в дерьмо наступили? Ни разу! То-то, а кто подсказал уборные ставить и мусор каждый день вывозить из стойбища?
— Ну да, чище стало, воняет меньше. Но как это нам поможет, Хранительница?
Пришлось, опять ссылаясь на бабу Марысю, — благо никто не мог информацию проверить — читать лекцию о пользе чистых рук и опасности грязи в быту. Даже не предполагала, что столько знаю и помню на эту тему. В прошлой жизни только биологию в школе учила, от скуки в поликлиниках читала санбюллетени, развешанные по стенам, да изредко вполглаза смотрела тематические передачи по телевидению. Нежданно-негаданно пригодилось.
— Царапать-то кто будет? — задал толковый вопрос один из советников кагана. Умница — зрит в корень. — Целителей у нас мало, везде не поспеют.
— Но есть же травницы, знахарки, повитухи, шаманы, — напомнила я мудрейшим. — Те, кому доверяют, те, кто и так лечит. Научить этих людей недолго. Главное инст… хм… подробно рассказать, что за чем и как делать. Надеюсь, справятся.
Это планировать легко, а на деле… Попробуй объяснить сначала местному младшему медицинскому персоналу, зачем творить такое непотребство, а потом и людям, непосвящённым в лечебные тайны. Слава Духам Степи, что каган самолично решил пример показать. Вышел на свой помост, откуда с подданными общался и на глазах изумлённой публики закатал рукав до локтя.
Отцу прививку делал целитель Доган, а потом уже я царапала кожу его руки через жидкость, взятую из пузырька с вытяжкой из вымени больной коровы. Также на глазах у всех. Мудрым мужам — советникам кагана деваться было некуда. По очереди поднялись они на возвышение, закатали рукав и протянули руку для неведомой в этих краях процедуры. На хмурые лица я старалась внимание не обращать, как и на испуганные взгляды десятки воинов Кудрета, мужественно пришедших на прививку в полном составе.
«…на прививку вызывают, братцы, нас!» — вспомнились слова детской песенки, в которой герой жался к стенке, желая скрыть дрожь в коленях.
Эффект толпы возымел действие, и мы с почтенным Доганом в тот день привили ещё пятьдесят человек. Всех предупредили, что к вечеру в теле может появиться небольшой жар. Но это не страшно, к утру всё пройдёт.
Через декаду, убедившись, что все «поцарапанные» живы и здоровы, и сам властитель такое позволил с собой сделать, степняки начали активно прививаться.
Не могу сказать, что всё прошло гладко. Умерло два человека. То ли совпало так, то ли несовместимость какая была или знахари что-то неправильно сделали, но люди умерли. Старенький дедушка в дальнем стойбище и мальчишка лет трёх, вечно крутившийся между юртами кагана. Чей он был, никто, кажется, не знал. Бегал и бегал. Схватили, оцарапали, выпустили. А через два дня мёртвым нашли. Кто, что, почему? Ответ однозначный — помер малец от придумки демонской.
Как же хорошо-то, что каган Метин правитель решительный и прогрессивный. Рявкнул на шептунов-наушников:
— От прививки двое умерло, а от оспы, когда придёт она в степь, половина вымрет. Лучше, что ли?
Притихли. Смирились или затаились? Ох, не моё это — интриги придворные. Мне бы что-то полезное придумывать и реализовывать в жизнь. И пусть всё вокруг встаёт на дыбы, пусть суета и дым коромыслом, зато интересно и чувствуешь свою полезность. Как с сенокосом. Сопротивлялись, ворчали, пятками упирались, как бараны, ведомые на закланье, а сейчас ходят вокруг стогов, языками цокают и сами себе дивятся, что столько корма на зиму запасли.
Но всё имеет свойство заканчиваться. Вдруг разом стало тихо и скучно. Каждый день похож на предыдущий. Завтрак, обед, ужин, конные или пешие прогулки, разбор лечебных трав, разговоры ни о чём. Одно счастье, что в прогулках этих нас с Дунечкой сопровождали Ерофей и Кудрет. Брат часто, почти каждый день, хвостиком ходил за своей Дуняшей. Посол намного реже бывал — занят делами ежедневными, учится опять же… Боярин Судислав и законы заковыристые зубрить заставляет, и в переговорах натаскивает ежедневно, и ещё много чего разного вдалбливает. «Посол — это не только расшаркивания на паркетах и прочие политесы на глазах у дам, посол — это кладезь знаний всевозможных и умение их вовремя применить с пользой для государства Южно-Русского», — не единожды повторял он своему подопечному.
— Скучно-то как, Даша, — однажды за чаем сказала подруга. — Никто не бежит звать тебя решать дела срочные или к кагану вызвать. Тихо, как на погосте. Может, откроешь здесь новую «Стрекозку», всё при деле будем?
— Тоже думаю об этом, но надо бы с отцом посоветоваться, чтоб не только нам интересно было, но и каганату польза, — пообещала я Дуняше, соглашаясь с тем, что жить стало тоскливо.
Метин, услышав мой вопрос, чем бы таким заняться, отмахнулся:
— Дерья, не до бабьих развлечений мне. После весенней стрижки шерсть продать повыгоднее надо. Вот думаю, то ли до зимы подождать, когда цены повыше будут, то ли сейчас, потому как казна пуста.
— Вы что, шерсть сырцом продаёте? — изумлённо вскинула я брови.
— Сырец — это как?
— Ну не изделиями, а просто материалом.
— Дочь, какие изделия? Кошма да валенки. Возни много — прибытка мало. Русские сами валяют, норманам везти далеко слишком. Османы и мадьяры в валенках не нуждаются.
— А это смотря как возиться, — задумчиво протянула я.
Несмотря на вздорный характер, Алевтина была дама любознательная. Да и одинокие вечера мотивировали к поиску в интернете способов занять руки и голову. Однажды она увидела симпатичных фантазийных зверят, сделанных из шерсти при помощи иглы. Заинтересовалась, но, как человек практичный, расширила поиск вещей, свалянных из шерсти. Зависла надолго. И сейчас эти картинки слайдами замелькали в моей памяти.
Второй «Стрекозки» в степи не будет, но вот как шерсть продать подороже, я, кажется, знаю.
— Отец, дай мне месяц, и я постараюсь помочь тебе в этом.
После успешной заготовки сена и прививок Метин, удивляясь сам себе, стал смотреть на меня не как на талисман удачи, а как на деятельного и умного человека. Часто заходил к нам в юрту чаю попить, расспросить о том, как и чем жила в Светлобожске. Хоть и не говорил вслух, но видела я — гордится тем, что единственная дочь не была приживалкой или содержанкой при чародее, а собственным трудом и знаниями заработала авторитет среди русской знати. Да и у меня к Метину отношение изменилось. О дочерней любви речи пока быть не могло, но, познакомившись с ним поближе, я стала искренне уважать кагана. Не просто властность тешил на посту своём, а правил разумно и даже в чём-то прогрессивно. Новое не отметал разом, а изучал сам, советовался с ближниками и при видимой пользе старался применить в хозяйстве.
Наверное, поэтому захотелось и не разочаровать, и помочь.