Осёдланные лошади — Помила распорядилась — нас ждали у входа, как и три верховых стражника. Куда же без них? Увидев, как матушка Кудрета ловко в седло вскочила, не удержалась от возгласа:
— Тётушка Помила, так ты лихая наездница!
— Что ж ты хочешь, деточка? Каган только лет семь как осел, а так-то мы кочевали. В степи дорог нет, в арбе по кочкам трястись то ещё удовольствие. Научилась, как видишь, — улыбнулась мне женщина. — Бывало, и с ребёночком на руках ездила. Сейчас-то уже не та стала. Постарела.
Ехали часа два. Как Помила ориентировалась, ума не приложу, но выехали чётко на три потемневших от времени юрты, стоящих неподалёку от речки. Навстречу выскочили огромные псы. Они сели на землю и тихо, предупреждающе зарычали.
— Ждём, дальше нельзя идти, пока старуха не позволит, — спешилась моя спутница.
— А долго?
— Это знает только сама Кара Гизем.
Стражники ловко расседлали лошадок и отпустили пастись, нам же для отдыха расстелили кошму. Помила из небольшого плетёного короба достала пирожки, сыр, сушёные фрукты и пиалы, в которые разлила холодный чай. Аудиенцию шаманки ожидали с комфортом.
Вдруг собаки, сидевшие до этого спокойно, разом вскинулись и побежали к стойбищу. Мы со спутницей тоже насторожились. У откинутого полога самой большой юрты стояла шаманка.
— Ну и чего вы там расселись? — ворчливо спросила она. — Заходи, коли приехала. И чего вам дома не сидится? Всем что-то надо, все чего-то просят. Эх, люди-люди…
Удивительное дело — говорила старуха негромко, больше ворчала даже, но слышали мы её хорошо.
— Пошли, — Помила вскочила, даже ничего убирать с кошмы не стала. — Старуха ждать не любит.
— А ты останься! — последовал приказ. — Нет у тебя ко мне дела, вот и пей свой чай не торопясь.
Тьма в юрте, куда я шагнула за хозяйкой, была точно такой, как во сне. Чернота клубилась у ног, по углам и за спиной. Свет, падающий в круглое отверстие над очагом, не мог пробиться через эту темень и рассеивался под потолком.
— Проходи, чего встала, — слова шаманки словно дорожку расчистили через сумрак, и я увидела куда идти.
Почтительно поклонившись, подала приготовленный узелок с подарками:
— Прими, уважаемая, не побрезгуй.
— Хорошо, что обувку догадалась принести. Слышала я, что задорого вы её продаёте, только откуда у бедной старушки деньги на такую роскошь. А это что? Сласти османские? Хм… — Кара Гизем сунула в рот пропитавшийся медовым сиропом кусок нежнейшей пахлавы и стала жевать, прикрыв глаза.
Пока старуха наслаждалась редким лакомством, я постаралась незаметно осмотреться. Но всё та же тьма не позволила мне сделать это. Таится шаманка, не желает, чтобы сторонние люди потом обсуждали её быт. Правильно, наверное. Чем больше тайн, тем сильнее интерес, тем страшнее и невероятнее сплетни. Значит, больше почитания и веры в силу её.
— Вкусно, — прожевала хозяйка, запила чем-то из пиалы, смахнула крошки и спросила: — Надо чего?
— Спросить хотела…
— Ой, что там твои вопросы! — небрежно отмахнулась шаманка. — Замуж выйдешь, из степи уедешь, детей народишь. Всё?
— Ээээ… — растерялась я. — Немного о другом спросить хотела.
— Ну?
— Не повредит ли степи мой отъезд?
— Хм… беспокоишься? Правильно. Знаешь ли, что любой человек может повлиять на течение жизни многих? — Я кивнула. — Ты дел тут уже наворотила. Сказала я Метину, что повернула ты дорогу кочевников в другую сторону, и вряд ли они теперь вернутся к прежнему. Хорошо это или плохо? Кто знает? Может быть, боги? У них спроси, — старуха растянула тонкие сухие губы в ехидной улыбке. — Ответят, коли в настроении будут.
Шаманка цапнула ещё один кусок вкусняшки, целиком сунула в рот, облизнула пальцы и, снова прикрыв глаза, громко зачмокала. Издевается или даёт возможность обдумать услышанное? Права старуха, любое моё действие вызовет последствия. Останусь и начну тут прогрессорством — слово-то какое противное! — заниматься или вернусь в Светлобожск — всё равно что-то, да будет. Уже само то, что в тело её правнучки чья-то воля засунула сознание взрослой тётки из другого мира и времени, о многом говорит. Ждут от меня чего-то высшие силы. Знать бы, чего.
— Ты вот что запомни. Силы в тебе немеряно. Но пока ты девкой живёшь, только искрами малыми пользоваться можешь. Вот как с мужиком ляжешь, так и доступ откроется. Сторожись после того, как через это дело наслаждение испытаешь. Дел можешь натворить страшных, коли не совладаешь с силой-то. Хорошо бы кто-то знающий рядом был. Чародей там сильный али ведун опытный. Ещё лучше, ежли бы он и стал твоим первым.
Я только глазами на слова такие хлопала. Память Алевтины услужливо подкинула картинки замысловато сплетённых голых тел, от которых вспыхнули и уши, и щёки.
— Это обязательно? — хрипло спросила я.
— Лучше бы так, а там как получится, — последовал ответ.
Глава 2
Зима не прошла — пролетела. Помня о том, что скоро уже — вот-вот — домой в Светолобожск вернусь, старалась изо всех сил не только память о себе хорошую оставить, но и дела наладить так, чтобы потом без меня ничто не сбоило.
Хотела Дуняшу за себя оставить — всё же многое она умеет, и хватка у неё деловая есть, — но вскоре после Новолетья увидела вдруг, что засветилась в ауре моей подруги искорка золотая. Сроду не смотрела я так на людей, а тут вдруг зрением боковым зацепилась. Мало про себя ахнула, так ещё будто кто за язык дёрнул:
— Дунечка, да непраздна ты!
Все услышали. И Кудрет, и Помила, и Айше, что стол к чаю накрывала. Уставились на меня — верно ли? А я только плечами пожала: а я что? Я ничего. Как акын, что вижу — то пою.
Кудрет Дуню на руки подхватил, в глаза заглядывает, а та маком пунцовым заливается. Да, подташнивает уже неделю как по утрам, но не подумала даже. Помила в подушки присела, слёзы вытирает: дождалась! Старшие-то сыновья всё за делами никак не женятся. Есть, наверное, байстрюки неучтённые, но этот внук — обязательно внук будет! — законный наследник.
Айше тихой мышкой к выходу скользнула. Должно быть, спешила службу сослужить — доложить кому следует о новостях наших. Останавливать её никто не стал. Ну наушничает девчонка Зеки-ага, так и пусть ей. Мы плохого не замышляем, и тайн от кагана у меня нет.
Помила на должность руководителя производства тоже не подходила — «мамочка-квочка» обо всех заботится, каждого обогреет, и только. Её организаторских способностей хватает исключительно на домашнее хозяйство. Рукоделие для неё как досуг, но не источник доходов.
И кто у нас остаётся?
— Кудрет, ты как натетёшкаешься с женой, найди время переговорить со мной, — попросила я брата.
Не до конца осознанная безумная мысль мелькнула, но я успела схватить её, не давая спрятаться между завалами ежедневных планов и задач. А почему бы и нет? Брат невольно в курсе наших дел, время от времени помогает советами и в ведении бухгалтерии смыслит. Не сам ведь он будет валять, шить или кружево плести. Командует же он сейчас полусотней воинов, уверена, что и с этим делом справится. Да и Дуняша всего лишь беременна, а не смертельно больна. Будут друг другу помогать. Глядишь, полная загрузка не оставит брату времени на разведение гарема.
Вот так и сложилась семейная команда управленцев. Кудрет руководитель, Дуня технолог, Помила завхоз. А я, пользуясь памятью Алевтины, взвалила на себя обязательство за четыре месяца обучить их эффективным методам работы и правильному взаимодействию. Не хватало четвёртого человека — ответственного за организацию обучения. Но в ближайшем окружении такого пока не было.
А ещё мы отметили юбилей Метин-кагана. Случайно узнала, что родился папочка в середине месяца хэмэл — березень по-южнорусски, или март, если пользоваться памятью Алевтины, — и исполнялось правителю в этом году шестьдесят лет. Как такое событие пропустить?
Готовилось мероприятие втайне. Зеки-ага было поручено любыми доступными способами отвлекать властителя от нашей суеты.
Выбрали место для тоя*, чародеи земли разровняли и уплотнили просторный участок, чародеи воздуха создали купол от холода, дождя и ветра. А стены сделали из привычных каждому кочевнику решетчатых раздвижных стен, утеплённых войлоком.
*Той — пир, праздник (тюркский)
Пока строили уступчатый помост для семьи кагана и обычные для гостей, я думала, как развлекательную программу интересной и запоминающейся сделать. Не просто же поесть-попить собрали людей. Можно было нанять скоморохов из царства, но, боюсь, обвинят меня в предвзятости. Пришлось срочно слать гонца к купцу, обжившемуся у османов. Через неделю чуть ли не контрабандными тропами — а как иначе тайну сохранить? — приехала группа танцовщиц, жонглёров, факиров и музыкантов. А ещё я обратилась за помощью к военачальнику Берк-элмену. Сначала воитель никак не мог понять, зачем воинам строем ходить и поворачиваться разом. Но когда я с горем пополам объяснила, что это будет зрелищная демонстрация его умения командовать людьми и проявление почтения к правителю, дядька сдался. Самолично гонял бедолаг с утра до вечера на импровизированном плацу.
В стойбищах набрали несколько десятков юношей примерно одного роста и телосложения, и я поручила Помиле научить часть парнишек носить подносы с пиалами, наполненными кумысом и бузой, а другую часть аккуратно разливать напитки гостям, томимым жаждой.
Хотела было отказаться от традиционных плова и шурпы в пользу фуршета, но после объявления о таком святотатстве думала, что меня саму на углях вместо барашка зажарят. Махнула рукой — делайте как знаете.
И вот настал день праздника. Гостей проводили в нарядно украшенный коврами и яркими тканями зал. Рассадили согласно статусу и предупредили: когда дойдёт их очередь поздравлять, распорядитель пришлёт мальчишку. На удивление распределение мест обошлось без склок и скандалов. То ли осознание торжественности момента подействовало, то ли тридцать батыров, одетые в одинаковые нарядные кафтаны и шапки и замершие у входа с копьями в руках, то ли необычность обстановки — но гости были безропотно послушны.