Сенсорика не столько помогала, сколько мешала, ориентироваться приходилось по зрению и, в меньшей степени, на слух. В дыму мелькнули неясные фигуры в чем-то, здорово напоминающем стандартные жилеты шиноби Кири, и я, прикрывая всё еще беспомощного напарника, метнула туда Шар лезвий. Туманники отвлеклись на новую цель, тем более что одного из них неплохо задело. Еще один отстал, отвлекшись на что-то, а последний пошел в ближний бой, по-видимому, надеясь на слабое тай у воздушницы. Мы оба смогли друг друга удивить. Его глаза широко расширились, когда я жестко блокировала своим танто удар меча, а с моих губ сорвалось недовольное шипение при виде покрывшегося водой и мгновенно заросшего пореза. Хозуки, причем из главной линии.
Выдернутый нитью чакры из ножен кунай впился врагу в живот и, пока тот не успел выдернуть оружие, я сорвала с пояса обычный запечатывающий свиток. Приложить его к ключице Хозуки и активировать — что может быть проще? Мощь кеккей генкая имеет свой предел, невозможно регенерировать кусок плоти массой в десяток килограмм. Тем не менее, про Хозуки рассказывают разное, и я быстро запечатала продолжавшего оставаться на ногах, хоть и шатавшегося, врага в другой свиток. Так, на всякий случай.
На меня никто не нападал, появилось время слегка перевести дух и оглядеться. Нихрена не понять, только два четких ориентира — стена Великого барьера и злое солнце полыхающего чакрой джинчуурики. Причем последний, скотина, приближается ко мне. Вокруг взрываются техники, полыхает огонь, трещат молнии, и в результате совсем непонятно, куда отступать. Безумие какое-то.
Над головой прошелестела какая-то техника, вниз посыпались ветки. Откуда пришла атака, совершенно неясно, и я решила оставаться на месте. Подожду, пока кто-то из наших придет или нападу на туманника при первой же возможности. Так я думала.
Учихи возникли неожиданно. Четыре стремительных фигуры промелькнули мимо, разлетелись в разные стороны, полыхнули огнем! По пятам за ними несся, полыхая яростью, джинчуурики. Биджу рвался на свободу, фигура его носителя больше походила на вставшую на задние лапы обезьяну, окруженную ореолом огня. Двое Учих вступили в схватку с чудовищем, стараясь если не нанести вред, то сдержать, еще двое занялись прикрывавшими тварь шиноби Ивы.
Меня трясло. То ли от страха, то ли от злобы, то ли влияло испускаемое Сон Гоку яки. Это, похоже, судьба — встречаться с Хвостатыми. Я жива, потому что на меня не обращают внимания. Стоит Йонби отвлечься от боя, и одной его техники хватит, чтобы упокоить назойливую букашку. Словно в подтверждение этих размышлений, биджу взревел, шлепнул передними лапами по земле, превращая её в лавовое озерцо, и швырнул получившейся расплавленной смертью по сторонам.
Учихи, как ни странно, уклонились, хотя находились не далее чем в десятке метров от твари. До меня долетело всего несколько капель, бессильно стекших по барьерам, они-то и привели меня в чувство. Я внезапно успокоилась и словно взглянула на бой со стороны. Они быстрее? Да, и Учихи, и враги двигались примерно с той же скоростью, какую я развивала под пятыми Вратами. Они сильнее? Да, минимум джонины А-ранга. Убьют меня, если попробую вмешаться в схватку? Да, и довольно быстро.
Значит, надо бежать? Нет.
Ни в коем случае.
От Судьбы не убежишь.
С ней можно только сражаться.
План появился мгновенно. Клонов не оставалось, они давным-давно погибли, развеянные чужими техниками, и я создала ещё троих. Отдаю им свои ножи, оставаясь с парой кунаев. Внимание… В очередной раз Учиха отлетает назад от небрежного движения биджу, тварь рвется следом, игнорируя попавший в бок Огненный шар. Она стремится достать обидчика и прыгает по кратчайшему маршруту, и в этом её слабость, на этом её можно подловить!
Десять.
Из земли вылетают десятки прочнейших цепей, набравший скорость джинчуурики не успевает отвернуть и влетает прямо в сплетаемую из чакры сеть. Конго Фуса, шедевр моего клана. Техника, которую я тренировала при каждой возможности, не один год. Первый и второй клоны срываются с места и бегут вперед, они знают свою задачу.
Девять.
Цепи плотно оплетают биджу, заматывая его в кокон и стягивая, прижимая лапы к телу. Клоны ещё слишком далеко.
Восемь.
Оглушительный рёв, пленник разворачивает голову в мою сторону, взгляд его обещает долгие муки. Стоящий рядом клон срывает с моего пояса очередной свиток и ставит барьер, о который сразу разбивается посланная кем-то из помощников джинчуурики техника.
Семь.
Биджу надувает щеки и плюется потоком зеленого огня, однако брошенный одним из клонов кунай сбивает ему прицел. Я наконец-то догадываюсь слегка дернуть цепями, но своего Йонби частично добился — один из клонов развеян.
Шесть.
Оставшийся клон уже рядом, кунай вонзается твари в глаз. Меня чуть не сшибает с ног потоком обретшей материальность ненависти, клона же вовсе отбрасывает назад, как и пытавшегося прийти ему на помощь Учиху.
Пять.
Пошатываясь, клон встает на ноги. Достает второй нож, пропускает через него чакру и делает шаг вперед. Биджу мотает головой от боли и ничего не видит вокруг, это шанс.
Четыре.
Барьер трещит под новым ударом. Третьего раза он не выдержит, чем занимаются Учихи? Мой клон плавным, танцевальным движением подходит к орущему джинчуурики и не столько режет ему горло, сколько проносит танто с одной стороны шеи на другую. Мягко, нежно, чувственно.
Три.
Голова отлетает в сторону, следом за ней из шеи тянется щупальце из крови и чакры. Биджу не хочет умирать. Да, для него смерть не есть конец всего, но процедура перерождения болезненна и лишает его части воспоминаний. Поэтому он попытается воскресить свой сосуд, чтобы вырваться из него позднее.
Два.
Голова, подброшенная ногой, летит в нашу сторону, щупальце тянется следом. Как там называлась та популярная игра, футбол? Вот в неё мы сейчас и играем. Силенок не остается совсем, но надо, надо продержаться. Совсем немного осталось.
Один.
Клон, защищавший меня на протяжении всей короткой схватки, выходит из-под защиты барьера, ловит летящую голову и быстро запечатывает её в свиток. Его тут же развеивает удар щупальца, но неважно, неважно — главное, что свою задачу он выполнил. Джинчуурики, сколь бы могущественен он ни был, уязвим, и жить без мозга не способен. Пусть он еще сопротивляется. И все-таки он уже мертв.
Ноль.
Сил не остается, чакра вычерпана до дна. Я падаю на траву, не способная шевелиться, мне остается надеяться только на чахлый барьер да принятый заранее стимулятор. Авось скоро очнусь, авось пронесет.
Если же нет — оно того стоило.
Очнулась я от похлопывания по щекам. Рефлексы сработали раньше разума, рука метнулась вверх, нанося удар. В ответ раздается необидный смех.
— Право слово, Узумаки-сан, мы вам не враги.
Надо мной склонились две черные головы. Учиха, те, которые сражались с джинчуурики. Где еще двое? С трудом поднявшись, оглядела окрестности. Мы находились у самого края выжженного пятна, в центре которого располагался блистающий черным стеклом кратер. Похоже, именно там биджу ушел на перерождение.
— Джинчуурики мертв, госпожа, — по-своему понял меня старший из красноглазых. — Вы убили его.
Прежде, чем ответить, я порылась в напоясной сумке, вытащила две медицинские печати и под заинтересованными взглядами прилепила их себе на живот. Чакра мягким потоком хлынула в истощенную систему циркуляции, сразу появились силы и стало легче дышать. После этого, приведя себя в относительный порядок, я распечатала доску из татуировки на левом запястье.
— Вы переоцениваете мою скромную помощь, Учиха-дзин. Слабая женщина всего лишь нанесла последний удар, затравили зверя иные охотники.
Мужчина чуть подобрался, глядя на записанные в две строчки иероглифы. Видимо, понял, что обычная куноити, пусть и из великого клана, вряд ли знает Старое письмо и способна сходу цитировать классику, вставляя её в живую речь.
— Поверьте, госпожа, последний удар стократ важнее предшествующих. Что толку в долгой погоне, если зверь ушёл и способен отлежаться?
— Вы отвлекли его. Слава принадлежит вам.
— Нет-нет, я, Учиха Нобору, ни в коем случае не приму незаслуженный почет! Осмелюсь спросить у высокой госпожи, чьё имя должны мы возгласить у алтаря предков в благодарность за спасение?
— Меня зовут Узумаки Кушина-химе, и это я — ваша должница.
— Продлись сражение еще несколько минут, и у нас закончилась бы чакра, — пожал плечами мужчина. — Вы не сможете переубедить меня.
Я снова огляделась по сторонам, на сей раз осторожно использовав сенсорику. Невдалеке ощущались еще две отметки, скорее всего, двое оставшихся Учих, прикрытые иллюзией.
— Печати с медицинской чакрой. Позвольте предложить.
— От всего сердца благодарю, они нам очень пригодятся, — слегка поклонился Нобору-сама, принимая четыре бумажки. — Мы потому и задержались здесь, что находимся на грани истощения.
— Я — ирьенин. Сколько времени прошло?
— Наш долг перед вами растет, — серьёзно сказал Учиха и вдруг застрекотал по-беличьи. Двое его родственников начали двигаться в нашу сторону. — С момента гибели джинчуурики прошло минут десять, не более. Нам удалось уничтожить его группу прикрытия и трех прибежавших джонинов, вероятно, они хотели удостовериться в гибели своего оружия. Больше никого не было — думаю, фронт ушел или к этому месту просто опасаются приближаться. Правильно делают, по моему мнению. Мы тоже собирались отойти подальше и восстановиться, но сначала решили поискать вас. Вам повезло — ударная волна прошла над ямкой, в которую вы упали.
Пока он рассказывал, я обрабатывала раны его спутника. Молчаливый мужчина получил глубокий порез через всю спину, перелом ребер с левой стороны и массу мелких ожогов. Самая большая трудность возникла с опаленной дырой в ключице, уже сейчас ясно, что зарастать она будет долго. Ну и, само собой, отравление ядовитой чакрой биджу. Оно у нас у всех есть, так что я вытащила из сумочки концентрат медицинской чакры и универсальное противоядие. Уходить отсюда надо.