нствования защиты, но с другой стороны, чужие по острову не ходили. Так что в Листе мои соклановцы наверняка дали волю паранойе и накрутили вокруг библиотек всякого. Кстати, что думаете по поводу перспектив Узумаки ичизоку в Конохе? Нам удастся прижиться?
— Неужели вы не получали сведений из гакуре?
— Канал связи у меня, разумеется, есть, — признала я очевидное. — Но он несколько однобок. Хотелось бы услышать мнение стороннего наблюдателя.
Саннин чуть помолчал, формулируя ответ.
— Вашему клану мешает самостоятельное прошлое. Вы привыкли сами определять свой путь, поэтому необходимость постоянно искать компромиссы с остальными группировками деревни… раздражает. А упрямство Узумаки, в свою очередь, раздражает всех остальных. Тем не менее, постепенно ваши старейшины осваиваются, неприятных ситуаций с каждым месяцем становится всё меньше, чему немало способствует идущая война. Ну и наши шиноби оценили присутствие мастеров фуин в близкой доступности, потери в отрядах снизились на треть.
— Иными словами, просто нужно время?
— Да. Всякий новый клан, приходя в гакуре, притирается к окружению. У малых кланов времени уходит меньше, у великих — больше, например, Хьюга до сих пор держатся наособицу. Хотя не могу не отметить, что в вашем случае наличие специалиста по противостоянию джинчуурики здорово ускорило бы процесс.
— Восьмихвостого разве уже поймали? — отреагировала я на откровенный намек.
— У противостоящей Листу коалиции на данный момент осталось в строю ещё три биджу. Пятеро, вообще-то, но Двухвостую в поле выпускать опасаются, а носитель Рокуби сбежал.
— Что сделал?
— Сбежал, — с удовольствием повторил Орочимару. — В Кири сейчас неспокойно, вы наверняка слышали об этом, Кушина-химе. Учителя того джинчуурики, Утакаты, убили, в ответ Утаката-сан взбесился и выпустил биджу. Руководство деревни приняло решение перезапечатать Шестихвостого, но тот перебил посланную за ним команду и скрылся в неизвестном направлении. Теперь ищут. В общем, сейчас против Листа воюют Санби и джинчуурики Ивы, и проблем они доставляют немало.
— У Конохи были шиноби, способные бороться с джинчуурики, — похоже, прелюдия закончена и начался серьёзный разговор. — Хатаке Сакумо, Сенджу Котонэ, Акимичи Май, Като Дан, Какеи Ято и многие другие. Где они сейчас? Их судьбы послужили одной из причин, из-за которых я намерена держаться от Листа настолько далеко, насколько возможно.
Гибель шиноби на задании не является чем-то особенным. Работа такая, да и в целом жизнь опасная, от смерти в раннем возрасте никто не застрахован. Однако смерть шиноби S-ранга, тем более при странных обстоятельствах, да ещё и не одна… Все люди, перечисленные мной, были не просто очень опытными бойцам, они активно участвовали в политической жизни деревни и занимали не последнее место в собственных кланах или Совете Джонинов. Разумеется, их гибель тщательно расследовалась, и во всех случаях причины были очевидны и никак не компрометировали нынешнее руководство Листа.
Здоровая паранойя официальным версиям верить отказывалась.
— А как же верность клану и готовность пожертвовать всем ради него? — ехидно подколол Змей?
— Они никуда не делись, — заверила его я, вытаскивая из кармана в рукаве небольшой свиток. — Здесь всё описано. Это письмо от меня старейшинам Узумаки, я специально его не стала запечатывать, чтобы вам не пришлось возиться с вскрытием. Потом почитаете.
— Благодарю, с удовольствием ознакомлюсь, — ничуть не смутился Орочимару. — Только мне почему-то кажется, что здесь перечислены далеко не все причины вашего нежелания ехать в Лист.
— Так и есть.
— Поделитесь?
— Почему бы и нет? — чуть подумав, согласилась я. В самом деле, почему бы и не пооткровенничать? Даже если змеюка побежит дословно пересказывать наш разговор обоим своим начальникам, пользы из него они не извлекут. — Если суммировать мои с Узумаки ичизоку отношения, то можно сказать, что наши пути разошлись. Я всегда была верна клану и до сих пор ему верна, но вот любви не испытывала. Тут и обстоятельства рождения, и непростое детство, и сложные отношения с большинством представителей правящей ветви — многое сложилось. Моя любовь принадлежала не клану, а конкретным людям, большинство из которых, так уж вышло, сейчас мертвы.
Обладательницы высокого статуса получают почет, привилегии, относительную безопасность и возможность спокойно воспитывать детей, взамен утрачивая самостоятельность в ряде ключевых позиций. Например, они лишены возможности выбирать мужа, круг допустимых занятий тоже ограничен, очень серьёзные требования к поведению и образу жизни. Это справедливый обмен и большинство на него охотно соглашается. К сожалению, периодически возникают ситуации, когда верхушка клана требует от личности служения, которого та, в силу тех или иных причин, считает невозможным. Обычно бунтовщиков ломают, в редких случаях находят компромисс или по миру начинает бродить очередной нукенин.
Мои противоречия с желаниями старейшин носят составной характер. Во-первых, та старая история с запечатыванием Девятихвостого. Они сомневаются в моей лояльности и в то же время понимают, что давлению я поддаюсь с трудом. Во-вторых, верхушку клана смущает наличие у меня собственного политического влияния. Единственный на данный момент ирьенин А-ранга неизбежно владеет информацией о внутренней кухне, которую неизвестно как использует. Отсюда же проистекают хорошие связи в госпитале, являющемся в Конохе одним из центров силы. Боевой S-ранг даёт десять голосов в Совете Джонинов. Хорошие отношения с Учихами и вами, а через вас — прямой выход на советника Шимуру. Короче говоря, при желании я могу сыграть в свою игру, понимание чего раздражает.
Также надо учитывать расклад в самом Совете старейшин Узумаки. Глава моей семьи, Кейтаро-сама, набрал в последнее время много влияния, неоправданно много, по мнению некоторых старичков. Будучи одной из его приближённых, я неизбежно ещё больше усилю его позиции своим присутствием. С другой стороны, моя репутация сделает меня очень привлекательной мишенью для различного рода интриг, чего тоже хотелось бы избежать.
Что вы знаете о геноме Узумаки?
— Эмм, — из-за резкой смены темы Орочимару слегка замешкался с ответом. — Склонность к Ян, высокие регенеративные способности, специфическое мышление…
— Про мышление не стоит, — попросила я. — То, что из-за более развитого мозжечка и лобных долей на нас чуть сложнее наложить гендзюцу, нивелируется повышенной эмоциональностью и жесткостью психологических установок. Узумаки — люди первого впечатления, мы с неохотой меняем сложившееся мнение.
Так вот, наш геном можно описать как гибкий и одновременно стабильный. Гибкий, потому что в паре Узумаки-представитель другого клана редко появляется на свет нежизнеспособное потомство, то есть конфликта генома не происходит. Стабильный, потому что даже квартероны обладают наследственными признаками и при удаче способны развить их до уровня чистокровных носителей. Угадайте, какая мысль пришла мне в голову?
— Привить себе чужие геномы? — с легким неодобрением в голосе предположил Орочимару.
— Близко, но не совсем. Кстати, Хируко-сана нашли?
— Нет. Этот псих как сквозь землю провалился.
— Если вдруг найдёте — постарайтесь не убивать. Благодарность моего клана за живого экспериментатора в разумных пределах не будет иметь границ.
— Хорошо, учту, — улыбнулся шутке саннин.
— Так вот, моя идея заключалась в ускоренном развитии доброкачественных мутаций генома. Грубо говоря, то, что природа делает за десять поколений, искусственным способом провести за одно. В идеале у ребенка после окончания обучения определяется склонность к тому либо иному Пути и с помощью серии стимуляций, как хирургического, так и генетического характера развитию организма даётся толчок в нужном направлении. Он остаётся Узумаки, но при этом фактически является новой ветвью.
— Сложная задача, — оценил Змей. — Хотя в плане развития очень перспективная. Вам не позволили?
— Отказали, едва увидев предварительную смету.
— Прекрасно понимаю ваши чувства в тот момент.
— Ну, тогда вы должны понять и моё желание самостоятельно распоряжаться всеми доступными ресурсами, — пожала я плечами. — После… размежевания с кланом денег и прочего станет меньше, зато на что их использовать, буду решать я и только я. Минимум бюрократии и политики, никаких споров с казначеями, любое оборудование по первому требованию.
— Вы забыли упомянуть о возможном визите Мечников Тумана или их коллег из других гакуре.
— Ничуть. Просто я зарылась достаточно глубоко, чтобы рассчитывать на спокойствие в течение десяти-пятнадцати лет. А за это время много чего может произойти. В крайнем случае всегда можно собрать учеников, вассалов и результаты исследований в охапку и перекочевать в Лист. Или на новое место.
— Вас не оставят в покое.
— Я и не надеюсь.
— Тогда спокойной работы вам не видать. Найдут и уничтожат.
— Время, Орочимару-сан, всё упирается во время. Мелкие гакуре не станут со мной связываться уже сейчас из опасений возможных неприятностей с Листом. Из крупных — врагами являются Туман, у которого сейчас дикие внутренние проблемы, Ива, склонная действовать вблизи границ и редко высылающая ликвидаторов в дальние страны, и Облако. Есть ещё Суна и лично советник Шимура, но первым я, вроде, нигде дорожку не пересекала, а со вторым рассчитываю договориться с вашей помощью.
— Шимура-доно сложный человек, — чуть прикрыл глаза саннин. — Убедить его в личной полезности тяжело. Особенно, простите мне излишнюю прямоту, Кушина-химе, в полезности человека, которого буквально с минуты на минуту могут объявить нукенином и которого он по долгу службы вынужден будет ликвидировать.
— Нукенином меня не объявят, — махнула я рукой. — Не за что. Клятвы Листу я не приносила, так что с этой стороны всё чисто. Что же касается клана, то назвать нукенином члена правящей ветви может либо Узукаге, либо Совет старейшин. Узукаге сейчас нет, потому что Кийоши-сама не решился принять титул и является не более чем главой клана. А в Совете достаточно лояльно ко мне настроенных лиц, чтобы заблокировать ставящее меня под удар решение. Поэтому официально розыскного листа Шимура-доно не получит, ну а неофициально — уверена, он оценит мой взнос. Для начала я готова поспособствовать в решении некоторых его застарелых проблем, связанных с Кумо.