на кивнула в сторону приятеля Антона, — так сразу вспомнила.
— Екатерина Михайловна, а в какой церкви вы спрятали документы? — подал голос Антон.
— Так в этой, в Адмиралтейской… Там службы не шли, наверное, с сорокового года.
— Это на набережной, — пояснил Игорь, — где Петр строил корабли. Мы там были с тобой и с Юркой, когда вы ко мне приезжали на юбилей.
— Я помню, — Антон взял чашечку с чаем, сделал глоток. — А как вы думаете, есть шанс их найти?
— Документы-то? Не знаю. Правда, я точно помню, где спрятала. Другое дело, что Адмиралтейскую не раз реставрировали, но хуже всего, что фундамент затопляло. Все уж сто раз могло пропасть. Ну вот, я когда прибежала в церкву, там никого не было. Помню, ветер гуляет, темно внутри, а мне все нипочем, не страшно. Там, прямо под иконостасом, между полом и стеной пустота. Я рукой пошарила — вроде можно, и положила коробочку. В самой серединке. И так ее далеко постаралась задвинуть.
— Так, наверное, давно уж кто-нибудь нашел вашу коробочку.
— Не думаю. Пол крепкий, разбирать бы не стали. Если только плитку сверху положили. Грешна я, в церкви той с тех пор не была ни разу, не знаю. А в тот вечер, когда выходила из нее, вдруг солнышко появилось, а до того неделю метель мела. И так на кресте засверкало ярко… Мне, как бы вам сказать, так стало благостно на душе. Подумалось: «А, будь что будет, все равно ведь — конец один, а Бог на небе есть, он меня рассудит». Видно, мне Господь послал силы тогда, чтобы я все вынесла. И ведь вынесла бабка, всех пережила!
— Екатерина Михайловна, — Ральф аккуратно взял женщину за руку. — Можно вас попросить об одной вещи?
— Конечно, сынок, конечно, что такое?
— Можно взять одну из ваших фотографий?
— Да, конечно, можно. Берите любую.
— Можно я возьму эту, довоенную? — Ральф отложил карточку, на которой молодая воронежская девчушка дерзко улыбалась фотографу. — Какая вы красивая!
— Так, дорогой Ральф, твой дядя неспроста со мной любил поговорить… Впрочем, что я несу ерунду, старая карга. Давайте лучше еще чайку согрею.
— Нет, спасибо вам, Екатерина Михайловна, — Антон поднялся и сделал своим спутникам знак последовать его примеру, — нам пора.
— Ну раз пора, значит пора. Я провожу.
У самой двери женщина остановилась, посмотрела поочередно на друзей и обратилась к Антону:
— Будьте аккуратней. И его берегите. Все-таки немец, гость, мало ли чего, ладно? Я ведь чувствую, не удержитесь, полезете в церкву… Помните, это прямо посередине иконостаса. С богом!
В церковь решили проникнуть поздно вечером. Когда сгустились сумерки, участники «операции» вышли из «Арт-Отеля», где располагался их временный штаб. Антон то и дело озирался по сторонам, опасаясь слежки со стороны загадочного немецкого старичка и его широколицего спутника.
Игорь припарковал машину прямо на набережной, у монумента, установленного в честь колыбели русского флота. Шесть куполов церкви, как и сто лет назад, возвышались над местностью и казались незыблемыми, вечными. Трудно было поверить, что во время войны Адмиралтейская, а точнее, Успенская церковь была наполовину разрушена: обвалилась крыша, сгорело несколько куполов, потрескались стены. Но самая старинная ее часть, где располагался иконостас и где, по преданию, сам царь Петр Алексеевич любил петь в хоре на клиросе, не пострадала. Она пережила пожары, войну, разливы реки.
— Игорь, у тебя есть идеи, как аккуратненько и незаметно туда проникнуть? — спросил Антон, когда заговорщики подходили к церкви.
— Видишь, что это? — Игорь достал из кармана большой висячий замок, который в России традиционно называют амбарным. — Там такой же. Ломиком его скинем, а после этот поставим. Сторожа нет, но может, правда, ездить патруль. Периодически.
— Ломиком… Ну, что ж, давай попробуем.
Замок не хотел поддаваться без шума. Он отскочил и упал с таким грохотом, что всем показалось, будто сейчас к Успенской церкви нагрянет вся милиция города и области. Выждав какое-то время в стороне для верности, Игорь и Антон зашли внутрь. Ральфа на время разведки было решено оставить на улице, «на шухере».
В действительности же Антон не хотел вовлекать иностранного гражданина в возможные ситуации с участием представителей власти, нагрянь они сюда неожиданно. Он попросил Ральфа прикрыть за ними дверь, повесить на нее новый замок и следить за происходящим, но ни при каких обстоятельствах не вмешиваться.
— Если нас поймают, жди десять минут и возвращайся в отель. И ничего не предпринимай, — строго проинструктировал он Ральфа и скрылся за дверью церкви.
Свет от фонарей причудливо скакал по церковным стенам. Было ясно, что средств на полную реставрацию внутреннего убранства этого замечательного храма не хватало. Антон и Игорь стояли напротив иконостаса в самом дальнем приделе. Пол в этом месте был действительно покрыт плиткой и перед самым иконостасом возвышался на несколько сантиметров.
— Баба Катя сказала, надо искать прямо посередине, — прошептал Игорь. — Но мне кажется, братишка, надо линять отсюда, потому как мы ничего не найдем. Тут все давно перестроено-переделано.
— Игорек, прости, но не могу. Себе не прощу, если не проверю. Вдруг найдем, а?
— Даже если найдем, бумага истлела давно. Ладно, давай плитку ломать. А то я уже замерз.
После некоторых усилий плитка, непосредственно прилегающая к стене, поддалась, и оказалось, что между стеной и бетонным возвышением имеется небольшой зазор. Друзья уже добрались до земли, когда на улице раздался странный звук. Выключив фонари, они притаились.
Игорь услышал шепот Антона:
— Пойду проверю, может, что с Ральфом. Сиди тихо.
Он подкрался к двери и прислушался. Явственно доносились звуки музыки и работающего двигателя. Потом он услышал непонятный треск, но тут же понял, что это работает милицейская рация. Антону пришлось ждать полчаса, прежде чем машина уехала. Он тихо постучал в дверь и через минуту услышал ответный стук.
— Ральф?
— Да.
— Все нормально?
— Все ок.
— Хорошо, мы продолжаем. Сиди тихо.
Антон вернулся к Игорю.
— Игорек, все в порядке. Был патруль да уехал.
— Ты не поверишь… — пробормотал тот и включил фонарь.
В руках у него была ржавая металлическая коробка.
— Вот это да! Где была?
— Там, под плитой, в земле, достаточно глубоко. Пришлось еще плитки ломать.
— Тогда уходим отсюда.
— Ага, уходим. Нехорошо мне как-то на душе, завтра же деньги на ремонт пожертвую.
— Правильная мысль. Я с тобой. Пошли!
Со стороны входа раздался стук, скрипнула дверь, и храм озарился светом мощного фонаря. Хрипловатый приблатненный голос скомандовал:
— Эй, клоуны, ну-ка стоять.
Друзья застыли как вкопанные. Антон почувствовал, что на лбу выступил холодный пот. Выходит, запаниковал. Скверно.
— В чем дело? — Игорь старался придать голосу уверенность и спокойствие.
— Коробочку поставь на пол, а сам отойди к стене.
— С чего это? — вступил в разговор Антон.
Незваный гость направил фонарь на себя, и в его свете блеснул ствол револьвера. Кроме того, было видно, что он не один — у двери маячили неясные очертания человеческой фигуры.
— Вот с чего, — пояснил владелец револьвера. — Только тихо ставь, отходи к стене и жди два часа. Если не поняли, я ща объясню так, что вас, козлов, тута будут скоро отпевать.
От двери послышался голос. Бандит, не сводя глаз с Игоря и Антона, ответил ему на ломаном английском.
— Мой товарищ хочет с вами говорить, — недовольно буркнул он.
В трех-пяти метрах от них стоял пожилой человек. Похоже, тот самый дед, о котором рассказывала Екатерина Михайловна и чье имя упоминал в разговоре Михаил. У Антона мелькнула несколько запоздалая догадка: ведь, должно быть, именно этот гражданин был у него в номере в «Кемпински» и у Ральфа дома, в Ландсхуте. Это он украл записную книжку и письмо Мюллера! Похоже, старик стоит целого взвода спецназа.
— Вы говорите по-английски, Антон?
— Вы знаете, как меня зовут? Могу поинтересоваться, как зовут вас?
— Зовите меня Курт. У вас есть вещь, которую я очень долго искал. Сейчас я ее заберу. У меня же имеется к вам вопрос, на который надо ответить, чтобы остаться в живых. Простите, но это так, и у меня нет другого выхода.
— А вы уверены, что другого выхода нет у меня?
— Если вы надеетесь на вашего друга Ральфа, я вас разочарую. Он на нашей стороне, и мне горько вам это говорить. Молодой человек, сейчас век отсутствия принципов. Не понимаю, как вы могли поверить человеку, с которым познакомились на улице, да еще и в монастыре… Итак, ваш бывший друг Ральф Мюллер уже едет в гостиницу, чтобы организовать наш спешный отъезд из этого унылого городка.
Игорь, не принимавший до того участия в разговоре, вдруг оживился и спросил Антона:
— Что этот подосиновик говорит про город?
— Елки зеленые, Игорь, ты же английский не знаешь, как догадался?
— Секунду, а в Турции и в Таиланде я на чем с ними разговаривал, ты как думаешь?
— Хорошо. Ему не нравится твой город.
— Вот козел старый…
— Потише там, хрен ушастый, — из темноты раздался окрик обладателя револьвера.
— Че это я ушастый…
— Игорек, погоди, все и так уже напоминает цирк, — вмешался Антон. — Итак, Курт, а почему я должен верить, что Ральф с вами заодно?
— Потому что об этом говорят факты. Его с вами нет, он просил передать вам привет, а также сообщить, что очень сочувствует вам, Екатерине Зайцевой, которая, как он нам рассказал, на самом деле живет здесь, а не в Америке… Вы очень доверчивы. Но не будем терять время. Мне надо знать, какую роль в этом деле играют русские спецслужбы. Вам везет начиная с Мюнхена. А я в везение не верю, молодой человек. Я верю в хорошее прикрытие и покровителей.
— А я верю в пулю, — отозвался подельник Курта, который все это время держал Антона и Игоря на прицеле. — Будешь молчать, я серьезно говорю, получишь маслинку в живот.