Süddeutsche Хольгер Гертц. – Но против бразильцев такой счет выглядел высокомерием. Не так уж много явлений в этом мире вызывают восхищение у немцев, они сами лучшие в мире во многих вещах или по крайней мере убеждены, что они лучшие. Но бразильский футбол всегда был замечательным примером для подражания, недостижимым идеалом, как британский юмор. Это был жуткий результат, добытый жуткими, грозными немцами. Определенно это очень немецкие эмоции: временами бояться самого себя».
Победа была так безбожно хороша, что тщательно спланированная кампания по усмирению всеобщей эйфории была мгновенно запущена Лёвом и его подопечными сразу после финального свистка. «Мы не должны переоценивать значения этой победы, – сказал бундестренер. – Говоря откровенно, все, чего мы добились, – это выход в следующий раунд, как это было с Алжиром. После той игры пресса нас уничтожила. Теперь же хочет превознести нас до небес. Это неправильный подход». «Мы просто хорошая команда», – добавил Мюллер. Немцы не разыгрывали ложную скромность. Все, что «хорошей команде» Мюллера нужно было сделать, – явиться на поле, начать делать свое дело, а затем пронаблюдать, как Бразилия самоуничтожается. К пятому или шестому голу закон убывающей доходности[10] уже вовсю давал о себе знать: с каждым забитым голом достижение немцев выглядело все менее впечатляющим на фоне всеобщего восприятия класса и уровня соперника.
«Что поразило меня больше всего, так это трезвая оценка командой своего выступления сразу после матча, – говорит Бирхофф. – Они поступили точно так же после игры с Алжиром, повторили это и после Бразилии. Если бы кто-нибудь сказал: «Вау, это было круто, ребята», ему приказали б проваливать. Победа далась слишком легко. Матч не был настоящей битвой совсем. Больше радости было после победы над Францией».
Немцы были сдержанны в своих победных эмоциях из уважения к 200 миллионам людей в слезах и своим растерзанным оппонентам («Мне их жаль, они хорошие парни, которые много сил отдали этому Чемпионату мира», – сказал Мюллер.), но также и к самим себе. «В раздевалке не было никакой эйфории, – сказал Кроос в привычной для себя манере. – Мы знаем, что никому еще не удавалось выигрывать Чемпионат мира по итогам полуфинала. Мы целиком и полностью сфокусированы на цели, потому что знаем, какой нам выпал шанс».
Мертезакер: «Боюсь, что «Дай пять!» партнерам и благодарность болельщикам сегодня – это максимум, что мы можем сделать, наша радость умеренна. В воскресенье нас ждет куда более серьезный вызов. Он будет иметь значение». «Сейчас главное – оставаться спокойными и не слишком радоваться, несмотря на выдающийся результат, – предупреждал Нойер. – Мы не должны верить, что мы – фавориты этого матча». Лёву не нужно было говорить о «скромности» и необходимости «двигаться дальше»; игроки уже опередили его по этой части. Они довольно часто оказывались в похожих ситуациях, а потому знали, что толку от преждевременных празднований нет. «Эта команда хорошо знала свою историю и помнила о том пути, который проделала, чтобы оказаться в этом положении, – говорит Лам. – Не было ни единого шанса на то, что эмоции возьмут над нами верх».
В ту ночь Лёв говорил то же самое, вещая в таком нейтральном тоне, что можно было бы представить, как эти слова произносит на встрече с прессой министр иностранных дел. «Эта команда очень крепко стоит на ногах, – заявил бундестренер в лучший свой момент на турнире, в момент триумфа планирования и качественного исполнения над южноамериканскими «сверхъестественными силами», которых он опасался вначале. – Я думаю, что готов признать безусловную готовность и желание своих игроков выиграть финал».
Галльская деревушка
В середине апреля 2014-го Райнер Эрнст надел свои плавки, ступил на промокшее тренировочное поле Campo Bahia под проливным тропическим ливнем и вскрикнул. Дренаж работал.
Эрнст, работавший специалистом по газонам в Немецком футбольно союзе со времен Чемпионата мира-2006, высадил первые несколько зеленых побегов всего несколько дней назад. Использовать метод «вегетативного размножения» – высаживая отдельные участки травой через определенные интервалы в расчете на то, что оставшиеся плеши зарастут самостоятельно, – было очень рискованной затеей, тем более всего за 2 месяца до того, как национальная команда проведет здесь первую тренировочную сессию. Но у квалифицированного ландшафтного инженера просто не оставалось выбора. Лучшие рулонные газоны, доступные в Бразилии, уже были уложены на стадионах Чемпионата мира и на официальных тренировочных базах команд. Германия попросту опоздала. Предложение привезти рулонный газон из-за границы рассматривалось, но тоже было отвергнуто. Длительная транспортировка ослабила бы почву, что, в свою очередь, привело бы к неровностям на поверхности.
Непрекращающиеся дожди и наводнения в некоторых частях деревни Санто Андре были другой угрозой траве Эрнста, но, проводя очередную инспекцию, он обнаружил, что избыточное количество воды на самом деле помогло газону пустить корни. Он был в экстазе. Бирхофф испытал облегчение, получив новости об этом по телефону. Заболоченное, недоделанное до конца поле было недопустимым вариантом, еще одной проблемой, которых и так было слишком много.
Страшные истории о том, каким неподготовленным, грязным или, если хотите пойти дальше, как это сделала Daily Star в 2006-м, «одолеваемым призраком Гитлера» (британский таблоид писал, что гостей Schlosshotel Bühlerhöhe, где квартировала сборная Англии, по слухам, терроризировало привидение нацистского диктатора), было жилье национальной команды, давно уже стали привычным пунктом газетного меню перед началом любого крупного турнира. Однако количество негативных заголовков в немецкой прессе, связанных с Campo Bahia, было беспрецедентно большим. Манншафт не занималась строительством собственного курортного местечка, как утверждалось во многих репортажах, – сборная лишь согласилась стать первым гостем нового комплекса, который немецкие девелоперы воздвигли на Коста до Дескубрименто, но ее решение пойти «в одиночное плавание», отказавшись от возможности расположиться на одобренных ФИФА базах, в глазах некоторых выглядело высокомерием. В прессе появлялись статьи о «москитах-убийцах», «безостановочных наводнениях», проблемах с Интернетом и многих бедах местных жителей, которые, как говорилось, с презрением относились к излишним мерам безопасности и боялись притока девушек легкого поведения, обслуживавших рабочих, трудившихся на стройке.
Campo Bahia был идеей Бирхоффа. Несколько раз он обследовал регион, но отель ФИФА около Сальвадора, который изначально ему понравился больше всех остальных вариантов, имел один роковой недостаток. Он был слишком большим. DFB опасался, что игроки разобьются на группы, живя в огромном пятизвездочном курортном отеле, и не будут проводить друг с другом достаточно времени. «Мы не хотели, чтобы игроки потерялись в отеле, – сказал Бирхофф, – это не пошло бы на пользу командному духу». Campo Bahia на контрасте представлял собой скромное разнообразие близко расположенных друг к другу бунгало неподалеку от сонной деревушки Санто Андре и был довольно мал. Бирхофф говорит: «Когда я увидел чертежи лагеря, я подумал, что он, может быть, слишком мал. Но потом наш [командный] психолог Ханс-Дитер Херманн сказал: он не может быть достаточно мал».
«Я немного мечтатель, – говорит Бирхофф. – Когда я впервые увидел это место, приближаясь к нему на пароме, шедшем через мангровые заросли, я представил в голове, как футболисты будут ошарашены, как будут спрашивать друг у друга, что тут вообще происходит. Мы хотели чего-то нового, какого-то свежего импульса. Но моя голова была на кону, на мне лежала вся ответственность. За две недели до старта турнира люди в футбольном союзе говорили: «Campo Bahia – идея Бирхоффа». Я знал, что, если по каким-то причинам у нас там не сложится, мне конец. Но я вспомнил о временах Клинсманна. Иногда нужно настаивать на непопулярных решениях. Мы очень хотели рискнуть, потому что было предчувствие, что это оно. Что-то новое произошло бы, если бы Чемпионат мира нам не удался». Кто-то новый пришел бы, он имеет в виду.
Местные строители работали день и ночь, чтобы сдать проект вовремя. За пять дней до запланированного приезда делегации раздался еще один звонок. «Они сказали, что должен быть «План Б» – они не успевали вовремя подготовить номера. Пятнадцать человек пришлось бы размещать где-то еще. Я сказал «нет». Никто не будет размещаться в других местах. Я приставил пистолет к их виску. Сказал им, что, если понадобится, я посплю на надувном матрасе». Бирхофф сел побеседовать с несколькими игроками в лагере в Южном Тироле и подготовил их к возможным сложностям: в туалетах может не работать слив, быть может, не будет горячего душа. «Мануэль Нойер просто посмотрел на меня и сказал: «А в чем проблема? Можем и в палатках поспать. Я и так всегда хотел заняться кемпингом». Он говорил на полном серьезе. Эта история показывает отношение к делу этих парней. Разумеется, выносить это на публику за неделю до старта Чемпионата мира мы не стали. Но среди [членов тренерского штаба] мы обсуждали эти вопросы, и я говорил, что будет лучше, если что-нибудь не получится; не все должно быть идеальным на все 100 %. Ты почти что хочешь сам заделать все недостатки. Представьте, к примеру, что было бы, если бы случилось отключение электричества: нам пришлось бы поставить десять свечек и всю ночь просидеть около бара, общаясь друг с другом. Это было бы невероятно». Быть может, такая удача выпадет команде на следующем Евро.
Приезд команды в Бразилию был специально запланирован на дневное время, чтобы по максимуму использовать эффект незнакомой обстановки. Пересекая реку Жоау да Тиба на ветхом пароме, игроки стояли с открытыми от удивления ртами. «Было очень тихо, так что можно было впитать всю атмосферу в себя, – говорит Мертезакер. – Момент получился волшебным. Чувствовалось, что пересекая реку, попадаешь в какое-то особенное место». На пароме он стоял рядом с Бенедиктом Хёведесом; этого ритуала они придерживались на протяжении всего турнира, всегда вставая на одно и то же место.