Следовавший в авангарде вместе со своим командиром 1-й батальон в считаные минуты понес потери в 100 человек. Майору Файгу пуля раздробила берцовую кость левой ноги.
Уложив своего командира на растянутую палатку, отважные связные под вражеским огнем вынесли его из боя. Атака захлебнулась.
Бой этот оказался для майора Файга последним. 23 мая 1944 года, залечивая ранение в лазарете у себя на родине, он получил золотой Немецкий крест. 1 июня 1944 года он был произведен в подполковники, а 29-го числа того же месяца ему вручили Почетную пряжку участника штурмовых атак I степени.
После выздоровления Файг занимал должности командира полка в городе Веймаре и начальника курсов подготовки офицеров для 7-й и 1-й танковых дивизий. После окончания войны он оказался в плену в американской зоне оккупации, из которого был освобожден в 1947 году.
Георг Файг смог найти свое место и в новой, гражданской жизни, став руководителем одного из отделов в крупной промышленной компании. Его бывшие подчиненные выбрали его первым председателем товарищества бывших военнослужащих 1-й танковой дивизии.
ГЕОРГ ФАЙГ
Родился 27 февраля 1899 года в Аннаберге в Саксонии
Последнее воинское звание: подполковник
Участие в боевых действиях в Первой мировой войне: Франция
Награды: Железный крест 2-го класса
Участие в боевых действиях во Второй мировой войне: Польша, Франция, Россия, Греция, Германия
Награды:
Железный крест 2-го класса: 26 мая 1940 года
Железный крест 1-го класса: июль 1940 года
Почетный знак за уничтожение танков: 1 ноября 1940 года
Рыцарский крест: 4 декабря 1941 года
Серебряная нашивка за ранение: 30 января 1944 года
Золотой Немецкий крест: 23 мая 1944 года
Почетная пряжка участника штурмовых атак I степени: 29 июня 1944 года
Майор Ханнес ГриммингерСолдат до последней минуты
Кроваво-красное солнце поднималось над восточным горизонтом 30 июня 1941 года. Лейтенант Иоханнес Гриммингер уже в час ночи отправил фельдфебеля Биндера дозором по цепи сторожевых постов. С наступлением рассвета он сам отправился проводить рекогносцировку местности.
Пока лейтенант Гриммингер встречал восход солнца, в движение пришла 6-я рота, которой предстояло расширить километров на пять линию обороны, окружившую город Ровно. Обер-лейтенант Абель, командир роты, вместе с командиром одного из взводов уехал в своем БТРе, чтобы лично ознакомиться с положением дел.
– Теперь следуем в расположение роты! – решил лейтенант Гриммингер.
На полном ходу они двинулись вперед и, проехав пару километров, приблизились к роте, которую вел лейтенант Вирт.
– Как обстановка, Вирт? – спросил Гриммингер у своего товарища.
– Отвратительно, Ханнес! Где-то там, впереди, лежит обер-лейтенант Абель. Он ранен. Я смог только пробиться к роте и теперь веду ее, чтобы выручить командира.
В ту же секунду перед мысленным взором Ханнеса Гриммингера предстало общество, которое собралось в доме его отца незадолго до отправки его дивизии на Восток. Прежде всего он подумал о жене обер-лейтенанта Абеля. Если сейчас ее муж… Он даже не отважился домыслить это до логического конца.
– Вамслер, – обратился он к своему водителю, – давай, жми вперед!
Тот крутанул рукоять газа их мотоцикла, и вскоре они поравнялись с командиром батальона.
При их приближении подполковник Бройхле остановился и схватил лейтенанта, который еще совсем недавно был его адъютантом, за руку.
– Абель лежит там, впереди, примерно в 1200 метрах. Мы должны выручить его, Гриммингер. Это дело нашей чести! Шестая рота будет под вашим командованием наступать слева от шоссе.
– Я тотчас же иду к роте, господин подполковник!
Вамслер уже был наготове и тут же дал полный газ.
Лейтенант Вирт встретил его, подъехав с ротой на первом же БТРе. Он привел с собой нескольких пулеметчиков.
– Роте следовать в строю колонны слева от шоссе! – отдал приказ Гриммингер.
Под палящими лучами солнца, которое уже поднялось довольно высоко, мотопехотинцы двинулись вперед. В первом же встреченном по дороге крестьянском дворе лейтенант Гриммингер позволил им немного передохнуть, поскольку солдаты двигались всю ночь, да и этот сегодняшний бросок их так измотал, что такой отдых был просто необходим.
Едва они двинулись дальше, как Гриммингер получил приказание – из состава батальона шесть пулеметных команд под началом лейтенанта Вирта перебросить на грузовике вперед. Он тотчас же отправился к батальонному командованию.
– Вы своим приказом разрываете роту и ослабляете ее боевую мощь! – грубо упрекнул он, но это не помогло.
Вернувшись к роте, он приказал продолжать движение. Уже через 600 метров по ним открыли огонь залегшие на картофельном поле русские.
– Перебежками вперед! Использовать канавы, укрываться в них, вперед!
Сам Гриммингер двигался во главе роты, согнувшись едва ли не пополам. Над его головой прошла пулеметная очередь. В ответ бежавший рядом с ним пулеметчик выпустил очередь из своего оружия. Противник был отброшен назад, и они без всяких помех преодолели 1200 метров занятой неприятелем территории. Столь внезапный бросок буквально ошеломил красноармейцев.
– Стой! – приказал Гриммингер, когда они оказались у большого крестьянского двора. – Выслать дозор и тотчас же доложить, если он наткнется на русских!
Вокруг хутора располагались бесконечные картофельные поля. Вскоре пришло донесение, что русские большой толпой следуют прямо к хутору.
– Занять круговую оборону! Установить пулеметы! Открывать огонь только по моему приказу!
– Взгляните туда, господин лейтенант! – указал рукой Вамслер.
Примерно в пятистах метрах от них на поле появилась плотная группа красноармейцев. Короткими перебежками они двигались по направлению к хутору.
– А у нас, как назло, нет пулеметов! – воскликнул фельдфебель Сикорра.
– У Биндера есть несколько. Пусть открывает огонь, когда они подойдут метров на двести. Всем остальным – открывать огонь по готовности!
Вскоре и сам Гриммингер открыл огонь из карабина. Стреляные гильзы, звеня, падали на землю рядом с ним. Наконец-то заработали пулеметы взвода Биндера. Справа и чуть позади их неожиданно поддержали еще два пулемета. Оглянувшись, Гриммингер узнал подошедший БТР командира. Затем он заметил, что русские наступают, а его собственная пехота отходит назад.
– Фланкирующий огонь по русским справа!
Пулеметчики развернули свое оружие, мотопехотинцы тоже перенесли огонь из карабинов.
Часть русских теперь сделала маневр перед позициями батальона и стала обходить с фланга 6-ю роту, по которой теперь велся огонь с фронта и справа.
С левого фланга появился связной.
– Третий батальон вынужден отойти под массированным огнем неприятеля к внешнему поясу укреплений Ровно!
– Перенести огонь налево! – тут же приказал Гриммингер.
Но один-единственный оставшийся пулемет не мог остановить атаку неприятеля на 3-й батальон. Лишь небольшая группа держала фронт перед хутором. А на 6-ю роту обрушился огонь с трех сторон.
– Они приближаются, господин лейтенант!
Через пару секунд и все остальные увидели, что русские со стороны картофельного поля подобрались уже к хуторским строениям.
– Биндер, стреляй прямо через пшеницу на высоте метра. Переноси огонь слева направо! – прорычал Гриммингер.
Унтер-офицер Биндер, не отрываясь от пулемета, кивнул. Едва передовая группа бойцов противника приблизилась метров на восемьдесят, Гриммингер бросил карабин и взялся за пистолет-пулемет. Он увидел бурую волну тел в защитного цвета гимнастерках, поднявшуюся из желто-зеленого моря пшеницы, и открыл огонь.
Три короткие очереди, затем смена магазина и снова огонь. Передовые красноармейцы смогли подойти метров на сорок, но на этом рубеже пали самые отчаянные из нападающих.
Бросив взгляд на часы, Гриммингер понял, что уже три часа дня. Уже три четверти часа они лежали здесь под плотным огнем неприятеля. Он полуобернулся назад.
– Вамслер, ракетницу! Заряди осветительной.
Схватив протянутую ему заряженную ракетницу, Гриммингер выпустил в чистое, сияющее голубизной небо белую ракету.
– Враг продолжает атаку, господин лейтенант!
– Зеленую ракету!
Последняя оставшаяся зеленая ракета взлетела в воздух. Это был условный сигнал «Враг наступает!».
– Да где же батальон? Куда они запропастились? – пробурчал кто-то.
– Залегли где-нибудь, как и мы, – успокоил Гриммингер своих товарищей. – Как только смогут, придут к нам на помощь.
Жара становилась совершенно невыносимой, а русские все же продолжали атаковать.
– У нас закончились патроны для пулемета! – донесся до него голос унтер-офицера Биндера.
Минутой позже взводный Шойрман тоже доложил о том, что патроны подходят к концу.
Ханнес Гриммингер прекрасно понимал, к чему может привести такая ситуация при следующей атаке русских. Решение пришло тотчас же.
– Рота сражается за важную высоту в пятистах метрах позади нас.
Новый командир роты и пулеметный взвод вплоть до последней минуты обеспечивали надежное прикрытие огнем, но тут и им пришлось укрыться на хуторе.
– Здесь неважные условия для обороны, господин лейтенант! – пропыхтел один из взводных.
Гриммингер своим приказом отослал два отделения назад к шоссе. Затем прикрывал отход остальных. Когда во дворе осталось человек десять – пятнадцать, он организовал на шоссе оборону. Взяв под свою команду два ротных миномета и два станковых пулемета 8-й роты, которая заняла позицию позади двора, он установил это оружие так, чтобы держать под обстрелом все картофельное поле.
Вскоре после этого наступавшие русские подошли совсем близко.
– Огонь!
Разрывы мин подняли фонтаны земли посреди картофельного поля. Осколки их заставили залечь плотные волны наступающих русских. В приемник затвора пулемета пошла последняя пулеметная лента. Глухо били карабины, и также на этот раз пятикратно превосходящие силы русских были отброшены буквально в пятидесяти метрах от позиций роты. Русские отошли и укрылись во дворе хутора, откуда была выбита 6-я рота.