Двигавшийся за бронепоездом транспортный состав тоже начинает гореть сразу после первых же выстрелов по нему. Из дверей товарных вагонов выпрыгивают фигуры в горящей одежде. Мы насчитали до 600 солдат, которых их комиссары собирались повести в наступление против нас. С характерным пилящим звуком начинают работать наши МГ-42. Звонко трещат пистолеты-пулеметы, хлестко лупят карабины. К ним присоединяются глухие хлопки минометов и уханье противотанковой пушки.
Но в ответ нам начинает говорить бронепоезд голосами двенадцати современных зениток и семи счетверенных пулеметов. Бесчисленные ручные пулеметы в амбразурах бронеплощадок тоже открывают по нас огонь. Мы лежим под шквалом свинца и стали».
Это сражение, которое столь ярко описал Оскар Шауб, продолжалось и дальше. Все тяжелое вооружение 4-й роты было переброшено туда, где напор врага был максимальным. Затем командир пулеметчиков доложил фельдфебелю Шаубу о том, что боеприпасы подходят к концу. Ему, как и другим командирам взводов, пришлось отдать приказ вести огонь одиночными выстрелами.
Было уже десять часов. Сражение продолжалось уже шесть часов, когда к вокзалу Свислочи подошел второй бронепоезд. Но и он вскоре был подожжен выстрелами из противотанкового орудия.
Над головами сражающихся кружили русские бомбардировщики и штурмовики.
В 13 часов подошел третий бронепоезд и открыл огонь из всех своих орудий. Одновременно все красноармейцы перешли в атаку.
– Взводу Шауба – огонь по атакующим с фланга!
Станковые пулеметы начали короткими очередями косить наступающих, которые все же подступали ближе и ближе.
Внезапно в воздухе появились девять пикирующих бомбардировщиков «Штука». Вокруг бронепоезда взметнулись в небо фонтаны бомбовых разрывов. Его орудия и пулеметы замолчали.
Когда отгремели разрывы бомб, Оскару Шаубу стало слышно громыхание танковых гусениц. Обернувшись, он увидел четыре подошедших им на помощь танка, которые без промедления открыли огонь из своих орудий.
– Вперед за танками! – отдал приказ командир роты.
Вскочив на ноги, они двинулись вперед, держась как можно ближе к своим боевым машинам. Таким образом они прошли сквозь лес. Как только где-либо среди деревьев показывалась фигура красноармейца, по ней тотчас же открывался огонь.
К 15.00 батальон надежно удерживал в своих руках оба плацдарма.
Батальон Хоффмана, который называли так по имени его командира, майора Эрнста Вильгельма Хоффмана[76], смог прорвать оборону русских и глубоко вклиниться в их боевые порядки.
Достигнув этого успеха, он стал неудержимо продвигаться дальше. У поселка Старый Быков он переправился на другой берег Днепра. В результате прорыва батальон продвинулся до самой линии Сталина.
Особенно ярко военные таланты Оскара Шауба проявились в районе Бахмач – Батурин.
Здесь, северо-восточнее Киева, с ним произошел забавный случай в разгар сражения за местечко Шелковица. На позиции взвода Шауба надвигался неприятельский танк, когда один из его солдат заметил германский танк, стоящий неподалеку за стеной колхозного амбара.
– Стреляй же, старая задница! – крикнул Шауб, разгневанный бездействием танкистов.
В танке откинулся башенный люк, и оттуда появилась голова командира танковой роты.
– Сам ты задница! – ответствовал он. – Сам попробуй выстрелить из этой деревянной хреновины![77]
4-я танковая дивизия оставалась в этом районе вплоть до 26 сентября, удерживая кольцо окружения Киевского котла. Затем она была переброшена для нанесения удара в северовосточном направлении. Удар этот планировалось нанести через Севск – Кромы – Орел на Мценск, а оттуда на Чернь и Венев.
21 октября фельдфебелю Шаубу был вручен Железный крест 2-го класса.
Для наступления на Каширу и овладения Узловой, как уже описывалось, 12-й стрелковый полк был выведен из подчинения 53-го армейского корпуса.
2 декабря пехотинцы приняли участие в наступлении на Тулу. При морозе в минус 28 градусов и режущем восточном ветре они вышли на автомагистраль Тула – Москва. В ночь на 5 декабря термометр упал до —35 градусов, а в ночь на 6 декабря в не защищенных от ветра местах он показывал уже 50 градусов.
В День святого Николая с русской стороны загремели «сталинские органы» и тяжелые минометы. В этот день Осси Шауб записал в своем дневнике: «И все же это случилось! Общее отступление!»
Из района северо-восточнее Венева дивизии предстояло отойти в направлении Орла. Шауб с остатками 12-го стрелкового полка двигался в арьергарде, прикрывая отход.
Канун Рождества Оскар Шауб встретил в Орле. Через сутки, 25 декабря, 12-й стрелковый полк по тревоге занял оборонительную позицию северо-восточнее Орла.
От Белева он снова вернулся на Оку через Болхов. Взвод Шауба, в котором должно было быть по штату четыре станковых пулемета МГ, располагал на 30 декабря только одним.
Новогодняя ночь прошла спокойно, так что в полночь боевые друзья смогли пожать друг другу руки и пожелали: «Ни пуха ни пера!».
На рассвете 1 января 1942 года кандидат в офицеры Шауб вместе с офицерской разведгруппой отправился к местечку Колодезь.
На участке фронта в районе станицы Карагашинской русским удалось прорваться и продвинуться чуть ли не до КП батальона. В густом снегопаде красноармейцы появились у самых позиций полка.
Командир 3-й роты с пятью солдатами пошел в контратаку. Осси Шауб, который со своим взводом входил в состав 3-й роты и случайно оказался на КП, примкнул к ним.
Они бросились на врага, вооруженные только одним ручным пулеметом, четырьмя винтовками, двумя пистолетами и одной ракетницей, приведя его своим броском в состояние нерешительности и смешав его ряды.
– Теперь вперед, Шауб! – крикнул капитан, когда перед ними появились силуэты русских солдат. И пехотинцы бросились вперед. На бегу Шауб выстрелил из своей ракетницы. Шипящая и разгорающаяся сигнальная ракета попала в одного из русских. Пулеметчик полоснул по врагам из своего оружия очередью от живота. Капитан отдавал приказания несуществующим подразделениям…
Русские пустились в бегство и исчезли. Так семеро пехотинцев снова захватили свою прежнюю линию переднего края.
– Четверо остаются тут. Вы, Шауб, и связной Кнолл пойдете со мной вперед.
Осси Шауб сменил ракетницу на ручной пулемет. Они бесшумно пробрались по балке и наткнулись на земляную насыпь рядом с блиндажом, строительство которого еще не было закончено. Примерно метрах в тридцати от них толклось около пятидесяти русских, которым офицер отдавал какие-то команды.
– Шауб, установить пулемет!
Фельдфебель занял позицию для стрельбы, снял пулемет с предохранителя и нажал на спуск. Но, вместо очереди, раздался только сухой щелчок ударника.
Осечка! Несмотря на 48 градусов мороза, Шауба прошиб пот. Он открыл затвор, выбросил осекшийся патрон, передернул затвор и снова нажал на спуск – и снова услышал только щелчок ударника. Повторил все это в третий раз. И снова осечка. Слава богу, что русские в их плотном зимнем обмундировании еще ничего не услышали и не заметили.
– Ладно, обойдемся одними карабинами и пистолетом. Вам придется снова работать ракетницей, Шауб!
По команде капитана они одновременно открыли огонь. Красноармейцы от неожиданности бросились бежать в разные стороны, не в последнюю очередь испугавшись неожиданного фейерверка из ракетницы.
В последующие недели Шауб не знал покоя – ему, как опытному спортсмену по зимним видам спорта, постоянно приходилось вести лыжные разведгруппы, с которыми он часто проникал глубоко за линию фронта противника.
Полковник фон Люттвиц получил под свое командование «группу Люттвица».
26 февраля Шауб записал в своем дневнике:
«Сегодня впервые за долгое время не нашел на себе вшей. Впервые за девять месяцев удалось помыться в ванне. Просто великолепно! Да еще в России!»
1 марта 1942 года Оскар Шауб был произведен в лейтенанты.
По ходу небольшой пирушки, устроенной по такому случаю, полковник Люттвиц сказал Шаубу:
– Но впредь, Шауб, я не потерплю вашей бороды, понятно?
По этому поводу свежеиспеченный лейтенант распрощался со своей бородой.
5 марта неприятель при поддержке танков ворвался в Слободку. Уличные бои в этом городе продолжались вплоть до 8 марта. При отражении этого нападения один из ручных пулеметов сделал днем 6 марта 5100 выстрелов – это семнадцать полных ящиков пулеметных патронов!
Четыре реактивных миномета, как их прозвали на фронте: «пешие Штуки», которые прибыли из населенного пункта Зимницы, на какое-то время внесли смятение в ряды наступавших, но во второй половине дня русские солдаты в белых маскировочных халатах стали снова ползком приближаться к германским позициям.
Ста сорока красноармейцам удалось прорвать линию обороны на юго-западном участке. Стоявшие там в обороне необстрелянные новички отступили перед противником. Селение много раз переходило из рук в руки. Минометы и «сталинские органы» русских обрушивали свой смертоносный груз на германские позиции. Это были дни, которые каждый, кто пережил их, не сможет забыть никогда.
13 марта полковник Люттвиц[78], который 14 января 1942 года был награжден Рыцарским крестом, получил новое назначение и оставил 12-й стрелковый полк. Новым командиром полка стал полковник Шпитта. Одновременно с этим командир 1-го батальона был переведен в резерв фюрера. Капитан Эккер, командир 2-го батальона, был ранен.
6 апреля 12-й стрелковый полк был снят с линии фронта и отведен для отдыха в район города Щигры, южнее Карачева.
На короткое время лейтенант Шауб стал командиром 4-й усиленной роты. Но уже в конце мая 1942 года полк тремя эшелонами был переброшен через Брянск и Орел на Думчино, а оттуда пешим порядком на Мценск. 4-я танковая дивизия была передана под командование 35-го танкового корпуса. 12-й стрелковый полк перестал быть частью 29-й пехотной моторизованной дивизии.