Еврейский вопрос стал фундаментом нацистской идеологии с первых дней существования этого движения. В основе национализма часто лежит не столько любовь к своей нации, сколько ненависть к другой, которую принято по каким-то, часто средневековым, доводам считать врагом. Национализмом в основном страдают люди обозленные. Нацизм, который представлял собой крайнюю форму национализма, поставил ненависть к врагам нации во главу своей идеологии, поскольку являлся политическим движением, наверное, самых обозленных людей в Германии. Легче всего было ненавидеть соседей. Именно по этому легкому пути и пошла такая на первых порах несложная политическая сила, какой являлась НСДАП в 1919 году. Лучших врагов, чем евреи, Гитлеру в Германии было не найти. Без них нацизм просто бы не состоялся. У нацизма имелась еще одна важная идеологическая сторона. Не стоит забывать, что НСДАП создали крайне правые немецкие политические силы, сосредоточившиеся после окончания войны в рейхсвере. Их главной целью являлась борьба с коммунизмом. В этой безжалостной схватке все средства были хороши. Евреи стали для крайне правых одним из главных средств такого противостояния. Гитлер говорил о коммунистах четверть века, и каждый раз он называл коммунистов евреями, а евреев коммунистами. Закончились все эти разговоры геноцидом настолько страшным, что человечество не в состоянии его понять и объяснить по сегодняшний день.
Первые два года нацистского правления преследование евреев в Германии шло хаотично. Этим в основном занимались штурмовики СА и «старые бойцы» партии. Они постоянно учиняли уличное насилие против евреев, главной целью которого нередко становился обычный грабеж. Таких людей в немецком обществе было немного, но их было отлично видно, а то, что они делали, вызывало у большей части населения тотальное неприятие и возмущение. Германия уважала Гитлера за порядок, который он навел в стране. Штурмовики, громившие еврейские магазины, были последним уличным беспорядком в стране. К осени 1935 года нацистское руководство решило покончить со стихийными уличными погромами и взять решение Еврейского вопроса под свой контроль. Таким решением стало принятие Нюрнбергских расовых законов. Их было два: Закон о гражданстве Рейха и Закон об охране германской крови и германской чести. Нюрнбергскими их называют потому, что приняты они были с большим пафосом во время съезда НСДАП, который ежегодно проходил в баварском Нюрнберге. Каждый партийный съезд проходил под определенным символическим названием. Съезд 1935 года стал «Съездом свободы», несостоявшийся съезд 1939 года назывался «Съездом мира». Чего-чего, а символизма у геббельсовского министерства просвещения и пропаганды было не занимать. В соответствии с новыми законами, немецкие евреи лишались гражданства, а также им было запрещено мешать свою кровь с арийской. Иными словами, еврейско-арийский секс стал в Германии серьезным преступлением, куда более наказуемым, чем грабеж или воровство.
На самом деле ограничений было куда больше. Главным было то, что евреям в Германии не давали больше жить – пока только в переносном смысле слова. Их увольняли с работы, выгоняли из университетов, если у них был бизнес, его отбирали. Евреев стали грабить, причем это дело нацистское правительство сразу взяло в свои руки. Споры о том, сколько у евреев в Германии (и в других странах) похитили денег и материальных ценностей, можно вести вечно. Ясно одно – украли все. В ФРГ вопрос еврейских репараций был, есть и, вероятно, будет вечным, что может служить отличным историческим лакмусом. Любимым ответом на этот вопрос у послевоенных поколений консервативно настроенных граждан ФРГ была заезженная фраза: «Мои дети не имеют к этому никакого отношения». Платить пенсии бывшим гестаповцам и эсэсовцам дети могут, а вот вернуть семье Кемпински House Vaterland на Потсдамской площади в центре Берлина выше их сил.
Все это было плохо, но терпимо. Положение евреев в Германии стало невыносимым всего за одну ночь – с 9 на 10 ноября 1938 года. Она вошла в историю под названием «Хрустальная ночь». Осенью 1938 года польское правительство лишило гражданства евреев, которые не жили в Польше больше пяти лет. Немецкое правительство незамедлительно постановило депортировать всех проживающих в Германии польских евреев в Польшу. Таких оказалось около 12 тысяч человек. Их посадили на грузовики, довезли до границы и оставили на ничейной полосе. Когда же евреи попытались пройти на территорию Польши, их не пустили польские пограничники, поскольку эти люди уже не считались гражданами страны. Они оказались в сложном положении, выброшенными на границе между двумя странами, где им некоторое время пришлось поздней осенью жить под открытым небом, пока польские власти все-таки не впустили их в страну. Утром 7 ноября 1938 года 17-летний юноша по имени Гершель Гриншпан, чьи родители были среди депортированных польских евреев, явился в немецкое посольство в Париже. Гриншпан жил во Франции у своего дяди, находился в тяжелом положении, без документов, без денег, без работы и потому пребывал в подавленном психологическом состоянии. Взбешенный новостями о том, что произошло с его родителями, он на последние деньги купил пистолет и пошел в посольство Германии, намереваясь застрелить посла. Гриншпан сказал дежурному, что у него есть крайне важная информация и ему нужно увидеть дипломатического представителя. Естественно, никакой посол встречаться с мальчишкой не стал, его принял дежурный дипломат Эрнст фом Рат. Гриншпан выстрелил в него пять раз. Через два дня дипломат умер. Имеется, правда, еще одна версия произошедшего. Гриншпан и Рат якобы состояли в любовной связи и убийство произошло на этой почве, потому-то дипломат и отвел молодого человека к себе в кабинет, даже не спросив его документы. Однако все это в действительности не имело никакого значения. Главное заключалось в том, что еврей застрелил немецкого дипломата – лучшего повода устроить в Германии погром было не найти.
Гершель Гриншпан. После оккупации Франции он попал в руки нацистов. Что с ним случилось, неизвестно
Очевидно, нацистское руководство готовилось перейти к следующей стадии решения Еврейского вопроса еще с начала 1938 года. Немецкие историки опять не дают четкого ответа, почему было принято решение устроить «Хрустальную ночь», ведь еврейские погромы привели к резкому ухудшению международной репутации Германии. Их самая распространенная версия заключается в том, что нацистское руководство на местах хотело окончательно разграбить имевшуюся у них под носом еврейскую собственность. Без сомнения, значительная часть правды именно в этом и заключается. Однако не исключено, что не менее важной была еврейская повестка высшего нацистского руководства в Берлине. Для Адольфа Гитлера 1938 год стал триумфальным. Ему удалось вернуть в лоно Германии 10 миллионов немцев – Австрию и Судетскую область – не сделав при этом ни единого выстрела. Германский национализм кипел как никогда, но его требовалось поддерживать в таком состоянии и дальше, потому как борьба только начиналась. Период немецкого мирного внутреннего роста подходил к концу, и уже в следующем, 1939 году германской нации предстояло отправиться на войну. Еврейские погромы, очевидно, понадобились Гитлеру, чтобы повысить градус национализма в немецком обществе, которое требовалось подготовить к войне. В любом случае «Хрустальная ночь», без всяких сомнений, не была спонтанным проявлением справедливого гнева немецкого народа против «большевистских евреев», снова нанесших Германии удар в спину, как писала в те дни нацистская пресса.
Все было тщательно спланировано и хорошо подготовлено заранее. Гершель Гриншпан стрелял в Эрнста фом Рата утром 7 ноября. Немецкий дипломат умер через два дня, вечером 9 ноября. Причем имеется версия, что убил его в действительности не Гриншпан, а прибывший из Берлина личный врач Гитлера доктор Брандт, переливший раненому неправильную группу крови. Полученные Ратом ранения вроде были несерьезными, а Германии он был нужен мертвым. Затем имело место очередное невероятное совпадение. Девятого ноября 1938 года отмечалась пятнадцатая годовщина Пивного путча, которую после прихода нацистов к власти в стране праздновали с пафосом и размахом. Предстоящие торжества обещали быть особенно пышными, ведь 1938 год стал годом невиданных националистических свершений: помимо того, что к Рейху были присоединены Австрия и Судетская область, имелось много других достижений как внутри страны, так и за ее пределами. Празднования проходили в той же мюнхенской пивной, в которой все началось осенью 1923 года. Перед собравшимся партийным активом обязательно выступал Адольф Гитлер, отчитываясь о проделанной за год работе, затем один за другим слово брали лидеры нацизма, которые обычно говорили на злобу дня. Радио и пресса обстоятельно освещали все происходящее в пивной. Возвращаясь к совпадениям: Эрнст фом Рат умер буквально за пару часов до того, как началась пивная вакханалия в Мюнхене. Нахлебавшись пива под выступления Гитлера и Геббельса, толпа в три тысячи самых отборных нацистов Германии первой услышала из уст Йозефа Геббельса о смерти немецкого дипломата, убитого большевистским евреем. Как будто этого совпадения было мало, там же произошло и второе, еще более странное, чем первое. О смерти героя сообщил не Гитлер, а Геббельс, хотя первым выступал фюрер, который и слова о таком «вопиющем» преступлении не промолвил. Дальше – больше. Гитлер, прочитав свою речь, покидает пивную, и лишь затем начинает говорить Геббельс, который и подстрекает собравшихся начать погром. На то время Гитлер являлся крупной фигурой на международной политической сцене – главой государства. Произносить такие вещи он не мог, если намеревался и дальше заниматься внешнеполитической деятельностью. Другое дело Геббельс, отвечавший за внутреннюю политику министр просвещения Германии. Ему подобные вещи говорить было можно, даже нужно.
«Хрустальная ночь» была одним гигантским, всегерманским еврейским погромом, в ходе которого погибли десятки людей. Около 30 тысяч человек схватили и посадили в концлагеря. «Хрустальную ночь» еще называли «Ночью разбитых витрин»,