Европа, до того безразличная к судьбе Австрии вследствие глубокой погруженности в собственные трудности, сильно, однако, после аншлюса встревожилась. Виной тому стала великолепная геббельсовская пропаганда. Говоря о нацизме, историки часто забывают отдать должное тому, насколько большой вклад в нацистское дело внес этот хромой доктор филологических наук. Созданная им пропаганда была часто опаснее вермахта. Так произошло и весной 1938 года. Высокохудожественная кинохроника об эпохальном воссоединении великой германской нации обошла кинотеатры всего мира. Фотографии на ту же тему, созданные лучшими мастерами немецкого фотоискусства, заполонили первые полосы всех европейских газет. Геббельсу с помощью визуального искусства так виртуозно удалось показать величие германской нации, что соседние европейские нации, у коих имелись проблемы с немцами, заметно насторожились. Германия была на марше. Куда немцы будут маршировать дальше, весной 1938 года вдруг стало волновать всю Европу без исключения, хотя еще за месяц до аншлюса на континенте были совсем другие проблемы. Вскоре эти старые трудности покажутся людям невинными пустяками в сравнении с теми, что ожидают их в совсем недалеком будущем.
Британское руководство после аншлюса, на который оно само дало Гитлеру разрешение, также не на шутку переполошилось. Лондон напугали нацистская риторика и пропаганда, сопровождавшие аншлюс Австрии. Все это было как-то слишком агрессивно, а главное, кинохроника Геббельса как нельзя более наглядно показала британскому руководству, с кем именно они имеют дело. Но Лондон еще раз пошел на сделку с Гитлером, причем в этот раз дело происходило на глазах у всего мира – в Мюнхене на международной конференции, а не в померанском лесу за охотой на лис. Это стало огромной ошибкой, потому как тогда, осенью 1938 года, нацистов еще можно было остановить дипломатическим путем, ведь Германия была все еще беззубой, в смысле безоружной. Британия же, точнее ее консервативное руководство, пошли соглашательским путем, надеясь, что если Гитлер даст перед всей европейской общественностью обещание умиротвориться, то слова свои он сдержит. Немалая доля логики все же в этом имелась. Осенью 1938 года в Лондоне считали, что баланс сил все еще на их стороне, и это действительно было так. Не выполни Гитлер свои обещания, его совместными европейскими усилиями стерли бы в порошок военными средствами. Главным препятствием на пути британских властей к применению военной силы в отношении Германии было общественное мнение – как английское, так и европейское. Новая война не укладывалась у людей в голове после того, через что им пришлось пройти в годы Первой мировой. Ни британские, ни французские власти не сумели бы объяснить своему электорату даже самую справедливую и небольшую войну, реши они ее начать, а потому они не смогли бы народ на нее поднять. С этой точки зрения Чемберлена и его соглашательство в Мюнхене можно понять. Ему требовалось, чтобы Гитлер либо сдержал свое обещание, либо, если он его нарушит, сделал бы это прилюдно, показав всему миру, какой он бандит, и таким образом доказав, что войны не избежать. «Никаких больше приватных договоренностей между Галифаксом и Герингом в лесу на охоте, только при свидетелях», – подумали в Лондоне и промахнулись. Гитлер нашел выход из той западни, которую ему приготовили англичане. Он начал двигаться настолько быстро, что неторопливый Чемберлен всего за полгода потерял то неоспоримое военное превосходство, которым Британия обладала осенью 1938-го. Захватив весной 1939 года Чехословакию, нацисты реквизировали там вооружение, составлявшее более половины того, что имелось у вермахта на тот момент. В руки к немцам также попала чехословацкая оборонная промышленность, крупнейшая в довоенной Европе. К весне 1939 года баланс сил настолько серьезно изменился, что война с Германией для Британии выглядела совсем не таким уж верным делом, как осенью 1938-го. Молниеносная гитлеровская дерзость в Чехословакии, о которой никто среди уважающих себя политиков и подумать не мог, в одночасье, всего за один день, 15 марта 1939 года резко опрокинула европейский бюрократический стол со всей на нем расставленной государственной посудой, превратив континент в груду разрозненых политических остатков. Первым блицкригом в действительности были не немецкие танки в Польше, а Гитлер в Чехословакии, при этом его чехословацкий блицкриг прошел без единого выстрела. «Какой выдающийся политик», – думали весной 1939 года националисты. «Какая сволочь», – думали коммунисты. Чемберлен и Галифакс в тот момент тоже много размышляли о Гитлере. Спора нет, такого политика, как Гитлер, Европа в своей истории еще не знала, а потому, на что он способен в дальнейшем, она даже не догадывалась.
Что же именно произошло в Чехословакии с осени 1938-го по весну 1939 года? Чехословакия была создана после Первой мировой войны французами и представляла собой довольно странное государство. Оно очень напоминало Австро-Венгерскую империю, из чьих осколков ее собрали. В новой стране бок о бок проживали те же самые народы – австрийцы, чехи, словаки, венгры, поляки, украинцы, румыны, цыгане, евреи. Не хватало разве что югославов. Чехословакия была намного меньше, чем империя Габсбургов, но вот главная проблема бывшей империи, которая ее и развалила, – национальная – в новом государстве встала еще острее, чем при Габсбургах. Всем этим народам опять было сложно ужиться. Кроме того, произошла смена национальной власти. Вместо немцев и венгров титульными нациями в новом государстве оказались чехи и словаки, которые стали мягко, но настойчиво притеснять первых. На международной арене Чехословакия, как и соседняя Польша, были задуманы Францией в качестве союзных государств, угрожавших Германии с востока. В начале 1919 года, когда Париж и Лондон рисовали будущие границы чуть ли не половине европейских государств, Франция претендовала на роль континентального гегемона. Ее интересы совпадали с интересами правящих чехословацких и польских кругов. Обе стороны, как французы, так и новые восточные европейцы, желали построить большие, сильные, жизнеспособные государства. Чехословаки и поляки при помощи французов постарались тогда, в 1919 году, вместить в свои границы как можно больше территорий. Вместе с ними, однако, они приобрели и национальные проблемы, ведь на этих территориях жили люди. Вот эти национальные проблемы на втиснутых окраинах и дали о себе знать 20 лет спустя.
Томаш Масарик, первый президент Чехословакии, является легендарной для страны политической фигурой. Он, несомненно, был одним из самых прогрессивных европейских политиков того времени
Восточная Европа к концу 1938 года пребывала в большом политэкономическом хаосе. Великую депрессию эти страны перенесли очень плохо, что сильно обострило все имевшиеся в регионе противоречия. Конфликты в Восточной Европе случались практически на каждой государственной границе. За исключением Чехословакии, у власти везде были полуфашистские диктатуры, потому как в регионе бушевал совершенно дикий национализм. Все были против всех. Польша враждовала с Чехословакией из-за крошечного куска Силезии, потерянного в ходе короткой войны зимой 1919 года. Венгрия сталкивалась с Чехословакией из-за куда больших территорий, которые Франция передала последней после окончания Первой мировой войны. Польша и Венгрия находились в полусоюзнических отношениях, совместно противоборствуя Чехословакии, а также разделяя общие политические ценности. В Польше правила диктатура «Трех полковников», в Венгрии – диктатура адмирала Хорти. Вместе они ненавидели довольно либеральную по тем временам Чехословакию, в которой прятались многие оппоненты как польского, так и венгерского режимов. Венгерско-польско-чехословацкий враждующий треугольник был в Восточной Европе не единственным. Столкновение местных национализмов шло повсюду. Отношения Румынии с Венгрией, к примеру, были куда более напряженными. Болгарско-югославско-греческий треугольник постоянно грозил перерасти в Третью балканскую войну. Однако самым крупным и центральным в Восточной Европе к концу 1938 года все же являлся Чехословацкий вопрос. Либеральная Чехословакия была со всех сторон окружена нацистскими и полунацистскими врагами. После австрийского аншлюса весной 1938 года кольцо вокруг Праги сомкнулось окончательно. На севере и востоке – Польша, на юге и востоке – Венгрия, на севере, западе и юге – Великая теперь уже Германия. У них всех имелись к Чехословакии серьезные территориальные и этнические претензии.
Франция, выступая после окончания Первой мировой войны бесспорным гегемоном на европейском континенте, к 1938 году представляла собой жалкую политическую тень своего былого величия. Ее отношения с Польшей испортились после заключения Локарнских договоренностей в 1925 году, когда Варшава справедливо посчитала, что Париж ее предал. Отношения с Чехословакией были несколько лучше, но политэкономическое положение самой Франции к 1938 году было настолько хрупким, что в Восточной Европе она уже была не игрок. Таким образом, Чехословакии было не на кого опереться, когда Гитлер решил за нее взяться. Официально у Праги имелось два договора о взаимопомощи – с Францией и с СССР. Однако в силу политической ситуации, сложившейся на континенте осенью 1938 года, договорам этим была грош цена. Советский Союз рвался в Европу и готов был тогда на многое. Однако правящая европейская номенклатура, от польской до британской, боялась тогда СССР куда больше Германии, а потому категорически отказывалась иметь с Москвой какие-либо внешнеполитические отношения. Европейская эволюция в Советском вопросе была, правда, довольно быстрой, и уже через несколько лет все европейские не нацистские правительства имели с Советским Союзом самые тесные политические и военные отношения. Осенью же 1938 года такое правительство в Европе было только одно – чехословацкое, – но ему пришлось выбирать между Советским Союзом и Западом. Прага выбрала Запад. Естественно, тот ее цинично предал… как обычно.
К решению Чехословацкого вопроса Адольф Гитлер приступил через неделю с небольшим после успешного завершения аншлюса. Двадцать восьмого марта 1938 года в Берлин с тайным визитом прибыл лидер Судето-немецкой партии Конрад Генлейн, главный германский ставленник в Чехословакии. Ему была поставлена задача инициировать активную дестабилизацию страны. Генлейн должен был потребовать от чехословацкого правительства предоставить судетским немцам автономию. Ему также поручили войти в тесный контакт со всеми другими националистическими движениями в Чехословакии – словацким, польским, венгерским, украинским. Общими усилиями требовалось организовать движение за самоопределение народов, проживавших в Чехословакии, что должно было привести к ее распаду. Такое движение, в принципе, началось сразу же после аншлюса. В Судетской области прошли масс