Английские и французские солдаты на фронте во время «Странной войны» играют в карты
Великобритания объявила Германии войну 3 сентября 1939 года в 11 часов утра. Вечером ее примеру последовали Франция, Индия, Австралия и Новая Зеландия. Шестого сентября Германии объявил войну Южно-Африканский Союз, 10 сентября – Канада. Никаких реальных военных действий против Германии, однако, никто из вышеперечисленных стран вести не стал, за исключением очень странного, короткого наступления французов в Сааре. Девятнадцатого сентября 1939 года Гитлер обращается к союзникам с мирными предложениями, утверждая, что больше не имеет ни к кому никаких претензий (разве что просит вернуть Германии африканские колонии, утерянные после Первой мировой войны). Шестого октября в день окончания Польской кампании фюрер еще раз заговаривает о мире. Однако в этот раз мирное наступление Гитлера никого на Западе не вводит в заблуждение. Все понимают, что нацисты просто пытаются выиграть время, поскольку они еще слишком слабы, чтобы вести полномасштабную войну с Западом. Гитлеру выдвигают предварительные требования для начала переговоров – восстановить независимость Чехословакии и Польши, – на чем мирные инициативы нацистской Германии заканчиваются. Тем не менее призывы Гитлера к миру все же возымели определенное действие на консервативные круги Запада. Многие политики из числа правых ему опять поверили. Вроде бы Германия уже освободила всех немцев в Европе от славянского ига. Двигаться дальше ей было действительно некуда. Кроме того, если реально посмотреть на военно-геополитическое положение Германии в октябре 1939 года, то оно стало намного хуже того, в котором страна пребывала месяцем ранее, в сентябре 1939 года. Лучше всего сложившуюся ситуацию иллюстрируют слова Уинстона Черчилля из его речи на радио Би-би-си от 1 октября 1939 года: «…Я сегодня заявляю о своем твердом убеждении в том, что вторым по важности установленным фактом первого месяца войны является постоянная угроза Гитлеру и его целям, исходящая с востока и из Юго-Восточной Европы…»
Уинстон Черчилль на тот момент занимал должность первого лорда адмиралтейства, то есть командовал британским флотом, иными словами, он являлся главным военным стратегом страны.
Именно в этом и заключался главный умысел британского правительства, когда речь заходит о нападении нацистов на Польшу: вывести Германию на границу с СССР, открыв таким образом против Третьего рейха Восточный фронт. Гитлер попал в старую немецкую ловушку – вести войну на два фронта. Делать этого Германии было категорически нельзя, как считали все без исключения военные стратеги того времени, и в этом они оказались правы. Польша служила буфером, преграждавшим СССР путь в Германию, теперь же этого буфера больше не существовало, о чем Уинстон Черчилль честно и заявил во всеуслышание по радио. Дернуться в таком положении на запад ли, на восток ли нацистской Германии было самоубийству подобно, потому как, без всяких сомнений, ей бы ударили в спину, а воевать на два фронта было полным безумием. Так выглядел ход военно-политической мысли в мире. Господин Черчилль, выступая перед радиослушателями, просто констатировал существовавшую на 1 октября 1939 года политическую реальность, ничего больше. Это высказывание Черчилля, много что объясняющее, британские историки цитируют крайне редко. Зато они затерли до дыр весь черчиллевский пафос о том, как англичане будут воевать с нацистами до последнего… как затем оказалось, советского солдата. Зажав осенью 1939 года Германию между Востоком и Западом, правительство Чемберлена решило обескровить нацистскую экономику. Одновременно Британия с Францией стали срочно вооружаться и готовиться к предстоящей войне, в чем на помощь им незамедлительно пришли США. Вашингтон, в обход законодательства, запрещавшего на тот момент продавать оружие, устроил законодательную хитрость под названием «кэш энд керри»: покупатель должен был платить наличными сразу же и забирать оружие из США своим транспортом. Франция разместила в Америке крупный авиационный заказ – более 500 истребителей. Эти самолеты смогли бы полностью изменить баланс военно-воздушных сил Франции, которые были самым слабым местом французской армии.
Осень 1939 года прошла на Западном фронте мирно, равно как и зима 1939–1940 годов. Лучшей иллюстрацией того, как выглядела «Странная война», может послужить история, рассказанная одним американским журналистом, побывавшим в те странные дни на фронте, на французских позициях. Его отвели на передовую. Из окопа журналист с большим удивлением видит нескольких немецких солдат, которые мирно собирают грибы на ничейной полосе в сотне метров от французской траншеи. Изумленный, он спрашивает сопровождающего его офицера: «Почему вы не стреляете в них?» На что офицер отвечает: «Вы сошли с ума, месье! Если мы будем в них стрелять, то они будут стрелять в нас». И все же реальные боевые действия во время «Странной войны» имели место, только шли они на море – там, где Великобритании это было удобно. Война на море была для Лондона идеальной войной, совершенно ограниченной и такой, в которой преимущество было полностью на ее стороне. Однако немецкий флот – кригсмарине – в первые же дни войны, несмотря на свою малочисленность, доказал англичанам, что является непростым противником. В середине сентября 1939 года подводная лодка кригсмарине потопила британский авианосец. Затем вблизи главной базы британского флота Скапа-Флоу был уничтожен британский линкор. С сентября 1939 по март 1940 года кригсмарине удалось пустить на дно 403 торговых судна Британской империи и нейтральных стран, которые доставляли грузы союзников. Тем не менее превосходство британского флота над немецким было абсолютным. Англичане за первые 6 месяцев войны потопили 27 подводных лодок из 57 имевшихся у кригсмарине в сентябре 1939 года.
В декабре 1939 года весь мир следил за германской трагедией в Атлантическом океане. Британский флот охотился на тяжелый немецкий крейсер «Адмирал граф Шпее». Это был самый лучший, самый большой и самый главный военный корабль Третьего рейха, гордость нации. Английская пресса в шутку прозвала его «карманным линкором», поскольку, с одной стороны, он по многим параметрам не дотягивал до линкора, но с другой – представлял собой в бою не меньшую, чем линкор, опасность. Немецкий крейсер несколько месяцев безнаказанно бороздил просторы Атлантического океана, топя торговые суда союзников. На охоту за неуловимым рейдером англичане отправили крупные силы. Утром 13 декабря 1939 года британский флот нашел морского разбойника у побережья Уругвая. Получив в бою серьезные повреждения, «Адмирал граф Шпее» укрылся в столице Уругвая, городе Монтевидео. Однако устранить повреждения за те три дня, которые, по международному праву, он мог провести в Монтевидео, немецкий крейсер не успел. На выходе из бухты, в нейтральных водах, «Адмирала графа Шпее» ожидала целая британская эскадра, готовая утопить его, как только он покинет уругвайские территориальные воды. Капитан корабля получил приказ по радиосвязи из Берлина: в море не выходить, судно затопить, экипажу сдаться уругвайским властям. Сотни журналистов со всего мира слетелись в Монтевидео, чтобы все увидеть и написать репортаж. За отсутствием других боевых действий на фронтах «Странной войны» трагедия «Адмирала графа Шпее» стала в декабре 1939 года чуть ли не главной мировой сенсацией и крупной победой союзников, а точнее, их пропаганды. Если судить по заголовкам в прессе, то союзники одержали над нацистами не меньшую победу, чем Гитлер в Польше тремя месяцами ранее. Все это, включая полную газетного драматизма британскую охоту на «Адмирала графа Шпее», было, однако, лишь затишьем перед страшной бурей, которая разразилась в Европе весной 1940 года.
Глава 13Вторжение в Норвегию. Весна 1940 г
Шестого октября 1939 года Адольф Гитлер выступил с речью в рейхстаге. В этот день последние польские солдаты сложили оружие. Война закончилась. Фюрер отчитывался перед германской нацией о новых успехах, а также убедительно заверял ее в том, что войны больше не будет. С этой целью он обратился к странам Запада, выдвинув целый ряд мирных предложений. Гитлер говорил об извечной немецкой дружбе с Голландией и Норвегией, с Данией и Бельгией, уверяя, что Германия никогда не нарушит нейтралитет этих стран. Он предложил создать новое польское государство на захваченных вермахтом территориях. О границах такого государства речи не шло, но опытные политики на Западе понимали, что Германия заберет себе Данциг, Польский коридор и западную часть страны, которая была до 1918 года немецкой. Это означало, что Польша лишится не только территории, но и львиной части своей промышленности. Если добавить тот факт, что Западная Украина и Западная Белоруссия оставались в СССР, от довоенной Польши осталась бы половина, лишенная к тому же большей части своей промышленности. Мало того, ни у кого на Западе не имелось никаких сомнений касаемо того, что в новой Польше Гитлер приведет к власти свое марионеточное фашистское правительство и превратит такое государство во вторую Словакию. Главное нацистское предложение было адресовано Великобритании и Франции. Гитлер призывал провести мирную конференцию крупнейших европейских государств, чтобы достичь всеобъемлющего мира на континенте. Пафос его выступления был неимоверным, тон заявлений – елейным. Казалось, не найти в Европе большего голубя мира, нежели лидер нацистской Германии. Зачем он это сделал? С одной стороны, для внешнего мира фюрер продолжал ту политику, которую проводил в жизнь уже который год, – нагло, но уверенно лгал о том, что лишь хочет вернуть всех немцев на родину. В Европе все еще оставалось много людей, которые верили Гитлеру даже после Чехословакии и Польши, ведь нацистами являлись не только немцы, их тогда было много во Франции, Норвегии и Голландии. Все они летом 1940 года проявятся и станут властью – коллаборационистской, но властью, во Франции, Норвегии и Голландии. С другой стороны, и это было для Гитлера главным, ему требовалась поддержка немецкого народа, чтобы осуществить те безумные планы, которые он вынашивал. Немцы боялись войны не меньше французов или англичан. Гитлер делал все пропагандистски возможное, чтобы доказать народу Германии, насколько сильно нацисты желают мира. «А вот чертовы англичане и французы, которые объявили нам войну из-за нашего же Данцига, мира не желают», – звенела с утра до вечера геббельсовская пропаганда в умах немцев. Пропаганда союзников уступала нацистской пропаганде куда больше, чем слабая французская авиация грозному люфтваффе. Геббельс со своим министерством пропаганды, без сомнений, во Второй мировой войне сыграл куда большую роль, нежели Геринг с его министерством авиации.