рдержавой, остальные следовали за ней. Уже через неделю, 4 июня 1940 года, Черчилль выступит в парламенте с одной их своих самых знаменитых речей «Мы будем сражаться на пляжах», в которой он призывал британский народ защищать свою землю от нацистов до последнего патрона. Защищать французскую землю до последнего патрона британское руководство, однако, отказалось и бросило Европу на произвол судьбы. Такой вот пример она подала союзникам своими циничными действиями. Кто же после всего этого – после Чехословакии, Польши, Дании, Норвегии, Голландии, Бельгии, Франции – поверил бы Британии? Нет, в конце мая 1940 года политическая правда в Европе была на стороне бельгийского короля. Черчиллю в том, что он больше никого не сдаст, в Европе уже никто не верил, разве что британский парламент скептически выслушал его пламенную речь о последнем патроне на пляже.
Британские историки описывают операцию «Динамо» – эвакуацию английских войск из Дюнкерка – как одно из самых героических событий в истории их страны. Количество книг, фильмов и другого исторического материала на эту тему просто огромно. Ни одно другое сражение Второй мировой войны не заслужило в Англии такого внимания, как операция «Динамо», хотя по своей военной сути сражением британское бегство из Дюнкерка не назовешь – это было циничное предательство Франции и Бельгии. В истории с операцией «Динамо» имеется, однако, одна серьезная странность, которую британские историки тщательно обходят стороной. Когда немецкие танки 20 мая 1940 года дошли до французского побережья, у них был приказ захватить все порты. Они бросились было исполнять это предписание и почти уже справились с задачей (незахваченным оставался всего один порт – Дюнкерк), как 24 мая получили распоряжение Гитлера остановиться. Поистине непостижимы пути гитлеровские, по крайней мере для британских историков. Почему Адольф Гитлер 24 мая остановил немецкие танки в 10 километрах от Дюнкерка? Ведь в тот день вермахт мог захватить этот последний порт на побережье и тогда… Тогда Британский экспедиционный корпус оказался бы в ловушке, не было бы никакого Дюнкерка, никакой героической операции «Динамо», английские солдаты остались бы во Франции – и, вероятно, сдались бы в плен вместе с бельгийскими и французскими солдатами. Почему нацисты не захлопнули ловушку в Дюнкерке, ведь в те дни им это было так просто сделать?
Подавляющее большинство британских историков дают этому событию одно-единственное объяснение – Гитлер был странным человеком. Весной 1940 года фюрер не был странным, иначе бы он не поставил на колени Западную Европу за две недели. Лишь у самого честного и крупного из британских военных историков сэра Гарта проскакивает фраза, в которой кроется простая сермяжная историческая правда: «Гитлер был уверен, что английские войска, бежав из Дюнкерка, в Европу больше не вернутся». Вот что «странному» Гитлеру было в реальности нужно. Ему требовалось, чтобы англичане бежали и предали своих континентальных союзников, которые после этого прекратили бы сопротивление. Так ведь оно и произошло, в бельгийском случае – буквально на следующий день. Если бы англичане остались на континенте, то пришлось бы вести долгую войну на истощение, в которой шансы Германии на победу были невелики. После же британского бегства кровопролитие в Европе практически закончилось, стрелять почти перестали, а через три недели наступил мир, нацистский, но мир. Нацисты вели в Западной Европе политическую войну, а не войну на уничтожение, какую они развернут через год в Советском Союзе. Им не нужно было разгромить и раздавить все эти страны: Францию, Британию, Бельгию и Голландию. Они задумали установить в них новый – фашистский – порядок и сделать их своими союзниками. Громить и давить нацисты собирались славян на Востоке, как в свое время США разгромили и раздавили североамериканских индейцев, чтобы отобрать у них территорию. Дальнейший ход событий доказывает это утверждение. Десятого июля 1940 года во Франции маршалом Петеном был создан фашистский режим Виши. Осенью 1940 года Адольф Гитлер встречался со своими латинскими фашистскими союзниками – генералиссимусом Франко, маршалом Петеном, дуче Муссолини – чтобы попросить их о помощи в предстоящей кампании против советских большевиков. Таких фашистских режимов в Европе к тому времени было уже большинство – от Португалии на крайнем западе до Румынии на крайнем востоке – и во всех них был установлен новый крепкий фашистский порядок.
В этом месте возникает вопрос, который странным образом никогда не волновал британских историков, даже самых честных из них. Если Гитлеру так нужно было, чтобы англичане бежали из Европы, то почему Черчилль это сделал? Всему виной «реальная политика!.. В конце мая 1940 года международно-военная ситуация на европейском континенте сложилась таким образом, что Гитлеру и Черчиллю требовалось одно и то же, хотя, конечно, мотивация у них была совершенно разной. Они стремились избежать повторения Первой мировой войны. Если бы они устроили такую же бойню в Западной Европе, какая началась в 1914 году, то они оба ее бы не пережили. Победителя в новой мировой войне на Западе не было бы. Нет, победитель бы существовал – Сталин, – что, естественно, не устраивало ни Гитлера, ни Черчилля. Тотальная война в Западной Европе, без сомнения, закончилось бы победой мирового коммунизма во всем мире. Большевизм, как в то время называли коммунизм, появился на мировой политической сцене исключительно в результате Первой мировой войны. Трудно себе даже представить, чем бы закончилась Вторая мировая, если бы она случилась на Западе, а Советский Союз остался бы от нее мирно в стороне на Востоке. Уинстон Черчилль мог оставить Британский экспедиционный корпус сражаться на континенте, мало того, он мог перебросить на континент значительные силы авиации, о чем его умоляло французское правительство. Черчилль мог упереться, как уперлись англичане в 1914 году, он мог произнести такую же речь о том, как британский народ будет сражаться до последнего патрона, только на французских пляжах, он много чего еще в военном плане мог предпринять весной 1940 года. Но ничего этого он не сделал, а героически бежал из Дюнкерка. Если бы Черчилль все это совершил, немцев, без сомнения, на севере Франции остановили бы, и в Бельгии их остановили бы. Началась бы затяжная окопная война, по сравнению с которой армагеддон 1914 года на Западном фронте оказался бы лишь пустяшной репетицией при всех-то новых видах вооружения. Западную Европу разнесли бы в щепки, вернули бы в Средние века и на ее руинах построили бы большевистское царство – кошмар для Черчилля, кошмар для Гитлера, мечта для Сталина. Западная Европа, при условии, что Вторая мировая война прошла главным образом на Востоке Европы, и без того после 1945 года сделала колоссальный политический крен влево. Можно себе только представить, каким политическое послевоенное устройство Западной Европы стало бы, если бы Вторая мировая прошла главным образом на ее территории. Никто из числа британских, немецких и советских политических деятелей того времени не был странным, все были реальными политиками.
Всего через год, вечером 22 июня 1941 года, Уинстон Черчилль, самый ярый враг мирового большевизма первой половины XX века, выступит со знаменитой речью на Би-би-си, в которой объявит Великобританию главным другом Советского Союза в борьбе против нацизма. Только политический реализм, ничего лишнего не творилось в ужасном идеологическом треугольнике, сложившемся к тому времени на планете из западного либерализма, германского нацизма и советского большевизма. Этот идеологический треугольник нестабильно несколько лет раскачивался, пока летом 1941 года не обрел состояние равновесия – либерализм и большевизм против нацизма. Судить Черчилля за его роль во всей этой треугольной истории не возьмется, кажется, никто, настолько она была дьявольски сложной, но приподнять хотя бы немного занавес над этой черчиллевской кухней все же требуется.
Эвакуация британских войск из Франции завершилась 4 июня 1940 года. На следующий день, 5 июня, вермахт приступил к исполнению «Красного плана», следующего за «Желтым планом» этапа вторжения на Запад. После того как бельгийская армия капитулировала, британская бежала, а значительная часть французской была окружена, разгромить оставшегося противника оказалось делом настолько несложным, что реальные военные действия продлились всего несколько дней. По состоянию на утро 5 июня 1940 года практически вся территория Франции, за небольшим исключением на севере, была еще во французских руках, вот только рук этих для обороны страны у Парижа катастрофически не хватало. Теперь вермахт имел более чем двойное численное превосходство в живой силе и тотальное превосходство в воздухе. Но главное – французская армия морально полностью разложилась, она больше не могла и не хотела воевать. Правительство бежало из Парижа 10 июня. Столицу объявили открытым городом, и 14 июня в нее без единого выстрела вошли немецкие войска. Шестнадцатого июня 1940 года во Франции произошел фашистский де-факто переворот. Как гласит официальная история, в этот день премьер-министр Рейно подал в отставку, а его место занял маршал Петен. На самом деле власть в стране взяли в свои руки французские фашисты, которые немедленно сдали Францию германским нацистам. Уже через два дня, 18 июня, маршал Петен договорился с немцами о перемирии, которое униженные французы подписали в вагоне маршала Фоша 22 июня. А через три недели, 10 июля 1940 года, они объявили о создании фашистской диктатуры на французской территории, оставленной им Гитлером. Война на Западе закончилась. Во всей Европе, за исключением нейтральной Швейцарии и поставляющей нацистам железную руду Швеции, воцарился новый фашистский порядок. Только на Балканах, в крошечной Греции, еще действовала непонятная военная хунта. Именно там через полгода огромная нацистская машина неожиданно увязнет, в результате чего Гитлеру придется отложить вторжение в СССР с конца весны почти до середины лета 1941 года.