Многие британские историки называют выступление Геббельса в Берлинском дворце спорта ответом нацистов на выступление Сталина по радио 3 июля 1941 года, в котором советский лидер назвал войну СССР против фашистской Германии Великой Отечественной войной. Название «Великая Отечественная война» вошло в мировой политический оборот на следующий день после речи советского лидера. Германским нацистам понадобилось почти полтора года, чтобы наполнить свою войну «правильным», в их понимании, идеологическим смыслом. Теперь они собирались вести Тотальную войну. Содержание речи Сталина о Великой Отечественной войне и речи Геббельса о Тотальной войне говорит само за себя как в идеологическом, так и в человеческом плане. Вина Сталина за совершённые им преступления перед советским народом и всем человечеством не подлежит сомнению. Этот человек никогда не был коммунистом. Он расстрелял всех советских коммунистов, расстрелял Коминтерн, расстрелял всех коммунистов, до которых только смог добраться, от немецких до польских. Сталин был оппортунистом, присвоившим Великую Октябрьскую революцию, совсем как Наполеон, который украл Великую Французскую революцию. Однако, так же, как и Наполеон, Сталин вынужден был использовать революционную идеологию, поскольку она составляла фундамент его власти. Ему ведь была нужна власть. Если же похищенная власть находилась на социалистическом фундаменте, то так тому было и быть. Поменять социалистический идеологический фундамент общества был не в состоянии даже такой диктатор, как Сталин. Две речи – Геббельса и Сталина – две совершенно противоположные идеологии. Геббельс 18 февраля 1943 года истерически орал об арийской расе, которой угрожают еврейские коммунисты и английские капиталисты. Сталин 3 июня 1941 года говорил о свободе, о совместной интернациональной борьбе всех народов мира против фашистской угрозы, как ни дико это может показаться многим сегодня – Сталин и свобода. Личность в истории мимолетна, гуманная идеология вечна. Левая идеология, даже замаранная такими, как Сталин, жива по сей день и является в большинстве стран Запада одной из доминирующих.
Главной причиной столь запоздалого решения германских нацистов в феврале 1943 года срочно поставить войну на «правильные» идеологические рельсы стало катастрофическое положение немецкой армии на фронте. Начиная с 5 декабря 1941 года, после провала плана «Барбаросса» и вступления в войну США, военные дела Третьего рейха шли все хуже и хуже. Предпринятое грандиозное летнее наступление 1942 года на Восточном фронте закончилось катастрофой в Сталинграде. Второго февраля 1943 года окруженные в Сталинграде немецкие войска капитулировали. Нацистскому руководству срочно требовалось объясниться с немецким народом, поскольку люди стремительно теряли веру в партию и в нацистскую идеологию. Воевать без веры в правоте своего дела означало несомненное поражение. В реальности простые немцы хотели воевать не больше англичан или французов. Память о Первой мировой войне и всех тех ужасах, которые она принесла, была в Германии не менее свежа, чем во Франции. В действительности немцам во время войны досталось даже больше, чем французам, поскольку из-за блокады страна ужасно голодала, в то время как Францию кормили ее колонии. Когда Гитлер вторгся в Польшу, немецкий народ испугался, но война закончилась победой через месяц и вообще оказалась опереточной, германских жертв было совсем немного. Затем произошел блицкриг на Западе, который завершился совсем уже фантастической победой и тоже через месяц. В шовинистическом угаре Германия стремительно скатилась на самое дно морали, поверив Гитлеру, что арийская нация может и должна править миром. Чувство страха перед войной у обывателей улетучилось, ведь вермахт был непобедим. Война, считали немцы, теперь не страшна, потому что она всегда будет молниеносной и победоносной.
Когда ранним утром 22 июня 1941 года министр просвещения Геббельс выступил по радио с речью о новой молниеносной войне, немецкий народ все же испугался. Люди того времени были политически куда более грамотными, нежели сейчас, особенно в Германии, пережившей так много всего за одно поколение. Немецкие обыватели прекрасно понимали, что война с СССР будет иной, чем во Франции, она будет идеологической, а значит, ожесточенной, и через месяц не закончится. Они оказались правы. Страна слушала Геббельса как никогда раньше, пытаясь понять, что в действительности происходит на Восточном фронте. Немецкий народ проповедовал скорее реализм, чем нацизм. Даже самые отпетые нацисты интересовались реальным положением на фронте куда больше, чем чтением насквозь лживой партийной прессы. О том, что Геббельс врет, знала вся страна, люди просто внимательно слушали, о чем именно он врет сегодня, дабы понимать, куда Гитлер поведет Рейх завтра. В июне 1941 года Геббельс утверждал, что немецкие войска будут в Москве к августу. В августе он перестал упоминать Москву и начал вещать о Киеве. В октябре Геббельс вновь заговорил о Москве, пообещав, что немецкая армия окажется в городе к концу ноября. В конце ноября он завел речь о русской зиме, в декабре – о русском морозе. О том, что вермахт под Москвой разгромили, Геббельс вообще не стал сообщать, но немецкий народ об этом догадался сам, когда министр просвещения принялся рассказывать по радио о зверствах большевистской зимы. Когда Адольф Гитлер 11 декабря 1941 года объявил войну США, немцы испугались окончательно. Люди поняли – у гениального фюрера что-то пошло не так, они только не осознали, насколько это было серьезно. Но, главное, жители Германии даже не подозревали, что это в реальности был за человек – их любимый добрый фюрер Адольф Гитлер. Вскоре он сожжет всю Германию, а немцев превратит в пушечное мясо ради набора безумных идей, от которых германская нация с ужасом шарахается по сей день. Ни одному политику в ФРГ сейчас даже в голову не придет назваться немецким националистом.
Советское руководство в лице Молотова озвучило идеологическую суть Великой Отечественной войны через 8 часов после ее начала. Двадцать второго июня в 12 часов Молотов от имени правительства СССР обратился к советскому народу по радио. Обращение заканчивалось словами: «Наше дело правое». Сознание народных масс – советских, германских, британских, американских, европейских – играло во Второй мировой войне первостепенную роль. Каждое правительство делало все возможное, чтобы убедить население собственной страны в том, что они выступают за «правое дело», иначе граждане воевали очень плохо. А ведь еще нужно было тяжело трудиться и терпеть лишения. Народу требовалось понимать, ради чего все это происходит. Уинстон Черчилль после нападения Германии на Запад, 13 мая 1940 года, заявил, что обещает британцам лишь кровь, пот и слезы. Сталин после нападения Германии на СССР предрек советскому народу то же самое. Гитлер никогда не обещал немцам страдания – только величие. Нацисты работали над сознанием собственного народа как ни одна другая воюющая страна в годы Второй мировой, поскольку у них имелись в этом вопросе объективные сложности. Советский, британский и американский народы были абсолютно уверены в том, что их дело правое, а потому сознание этих людей было в идеологическом плане чистым. У жителей Германии в этом отношении имелись серьезные для нацистов проблемы. Больше половины населения страны до прихода Гитлера к власти имели левые или либеральные убеждения. Конечно, эти убеждения могли несколько сместиться вправо после экономических и других успехов Гитлера, но еще быстрее они могли качнуться обратно влево, начнись в стране трудности. Да, католическая Бавария славилась консервативностью, но Берлин и Гамбург всегда были рассадником большевизма. Либерально настроенных немцев, конечно, можно было запугать. В принципе, именно так нацисты и сделали в начале своего политического пути. Однако чтобы победить в войне, Германии требовалась полная отдача всех ее граждан. Силой заставить людей отдаться родине было нереально, оставалось их в этом убедить. В противном случае половина страны занималась бы саботажем.
Именно этим, в конце концов, все для нацистов и закончилось – саботажем. Активным и пассивным неповиновением занималась практически вся оккупированная Европа. Настроения немецких граждан во время войны также были неоднозначными. Без сомнения, имейся у них твердая уверенность в том, что нацистское дело правое, и немецкая экономика показала бы совсем иные результаты. Нет потому ничего удивительного в том, что Европа, включая саму Германию, – технологически наиболее продвинутую часть мира в то время – не дала нацистам достойного оружия, чтобы победить во Второй мировой войне. Отсталый в техническом плане, бедный, наполовину оккупированный нацистами Советский Союз обогнал работавшую на фашистов Европу в гонке вооружений только потому, что справедливость была на его стороне, а в Европе все занимались саботажем, потому как дело нацистское правым не считали. Немецкие танки оказались хуже советских, немецкие самолеты не сразу, но тоже начали проигрывать противнику по своим техническим характеристикам. Винтовки, автоматы, пулеметы, минометы, пушки – все немецкое оружие не выдерживало сравнения с советским. До прихода Гитлера к власти Германия наравне с Англией была лидером в мировой физической науке. Именно Германия должна была первой создать ядерное оружие, однако половина немецких физиков бежала от нацистов, оставшиеся занимались саботажем. То же самое, вероятно, случилось с танками и самолетами. Немецкая авиационная промышленность смогла создать по большому счету всего один достойный истребитель – «мессершмитт» – еще в 1936 году, а затем просто его модернизировала понемногу. Лучший немецкий танк «тигр» оказался невероятно сложным в производстве, а потому настолько дорогим, что их построили обоих типов (первого и второго) меньше двух тысяч штук – капля против моря советских, американских и британских танков.
Гитлер был вынужден обращаться с немецким народом крайне осторожно, по крайней мере в начале войны. Именно поэтому, в первую очередь, Германия не могла вести затяжную войну на истощение. Немцы были кате