Остаток войны барон фон Шпигель провел в лагере для военнопленных в Доннингтон-Касл. Карьера морского волка была закончена, но его совесть была чиста: он всегда уважал закон и к своим невольным жертвам относился гуманно. Кстати, сойдя на берег в Квинстоне, он встретился с капитаном «Хорсы», который пожал ему руку и сказал: «Я всегда хотел встретить человека, который проявил о нас такую заботу». Думаю, немногие немецкие капитаны заслужили благодарность своих жертв.
Фон Шпигель был помещен в лагерь для военнопленных, а команда «Приза» во главе со своим капитаном вскоре снова вышла в море. Лейтенант В. И. Сандерс за храбрость, проявленную в бою с «U-93», был награжден Крестом Виктории. К несчастью, он недолго купался в лучах славы. Ночью 13 августа «Приз» был торпедирован «UB-48» под командованием Штайнбауера и затонул со всем экипажем.
Глава 12Я МОЛИЛСЯ, ЧТОБЫ УГАДАТЬ ПРАВИЛЬНО
Когда точный выстрел с «Приза» угодил в кормовое орудие, Вильгельм Цигнер, первый помощник на «U-93», стоял на мостике. Взрывная волна швырнула его на палубу. Оглушенный, он с трудом встал. Другой снаряд разорвался, как ему показалось, прямо под ногами. Осколки со свистом пролетали совсем рядом, а он продолжал стоять, вцепившись в остатки ограждения, и всматривался в темноту, пытаясь понять, куда пропал фон Шпигель. На кормовой палубе он увидел искореженные остатки орудия и труп одного матроса, но не было видно ни Деппе, ни Кнаппе – других членов орудийного расчета, ни самого командира. А ведь Цигнер видел собственными глазами, как он побежал за матросами к орудию, чтобы направлять огонь.
В корпусе субмарины зияло несколько крупных пробоин, в отсеки поступала вода. Цигнер отметил, что крен на правый борт уже составил 14 градусов. Полузатопленная субмарина тяжело качалась в воде, взрывы снарядов поминутно выбрасывали вверх гигантские фонтаны воды. Цигнер подошел к люку и крикнул команду рулевому. Через несколько секунд он с облегчением почувствовал, что субмарина слушается руля. В обстреле наступила небольшая передышка.
– Где капитан? – раздался снизу голос лейтенанта Юздома.
– Должен быть где-то внизу с вами.
Обстрел возобновился с новой силой. Искалеченную субмарину бросало в разные стороны, как невесомую скорлупку. Из-за ярких вспышек выстрелов ночь стала светлой, как день. Было ясно, что еще несколько минут – и все будет кончено. Надо было что-то решать. Это был первый боевой поход Цигнера, который в отсутствие капитана стал первым лицом на корабле. Все его существо вопило о необходимости погрузиться, спрятаться, скрыться на спасительной глубине. Но дисциплина, приобретенная после долгих месяцев напряженных тренировок, заставила его помедлить с принятием решения. Он попытался спокойно оценить ситуацию. Корпус подводной лодки поврежден во многих местах. Из пробитых танков вытекает топливо. Не менее пяти членов экипажа получили ранения. Оба перископа снесены взрывами. Не приходится сомневаться: если «U-93» уйдет под воду, это будет ее последнее погружение.
Темнота сгустилась. Вскоре британское судно прекратило огонь: субмарины не было видно, и Сандерс решил, что она затонула, чем был очень доволен. Фон Шпигель тоже считал, что подлодка уже на дне, и искренне горевал о погибших товарищах.
Но вопреки здравому смыслу, «U-93» не желала отправляться на дно. И хотя задача казалась невыполнимой, Цигнер решил вернуться в Германию, даже если придется всю дорогу идти по поверхности моря. Спустившись в помещение поста управления, он объявил команде, что капитан убит, а потом изложил свой план. Возражавших не было.
Цигнер повернул субмарину на север, подальше от основных морских путей, а экипаж занялся ремонтом. На борту имелось пять раненых, которых уложили на койки с возможным в сложившихся условиях комфортом. Им оказали посильную первую помощь, после чего Юздом оказался перед крайне сложной задачей: ему следовало дать пострадавшим морфин.
«Я долго стоял с пузырьком морфина в одной руке и шприцем в другой, не имея ни малейшего представления, сколько следует вводить. Оставалось только молиться, чтобы я угадал правильно».
Старшина Бей умер ночью. Его похоронили на следующее утро с соблюдением всех воинских почестей: тело погибшего накрыли военным флагом, Цигнер прочитал молитву, все члены экипажа выстроились на палубе и обнажили головы… Отдав последний долг товарищу, люди вернулись к работам по спасению корабля. Выяснилось, что танки с питьевой водой тоже повреждены. Пришлось ввести строжайшее нормирование пресной воды: ее не использовали для умывания, бритья, даже для приготовления обеда. Люди получали только по одной чашке кофе. Топлива тоже осталось очень мало, его могло не хватить на обратный путь. Желая избежать встреч с кораблями союзников, Цигнер выбрал курс, проходящий через Северный полярный круг к востоку от Исландии. Для этого требовалось больше топлива, которого осталось очень мало.
Погода ухудшилась. Текущие балластные танки теперь следовало продувать каждые тридцать минут. Со стороны «U-93» представляла собой жалкое зрелище, когда, натужно сопя, пробивалась сквозь волны с почти полностью затопленной кормой и высоко задранным носом. В помещениях из-за постоянной утечки газа категорически запрещалось курить. Люди убивали время, проигрывая граммофонные пластинки и перечитывая потрепанные книги из скудной корабельной библиотеки. Однажды команде пришлось поволноваться, когда неподалеку прошла британская флотилия. Но лодка сидела в воде низко, видимость была отвратительной, поэтому нежелательной встречи удалось избежать. А тем временем погода продолжала ухудшаться. Дул сильный ветер, гигантские волны захлестывали израненную лодку. Наблюдателей на мостике приходилось привязывать к поручням, чтобы их не смыло за борт. Однако Цигнер с упорством бультерьера продолжал следовать прежним курсом.
Для наблюдений приспособили запасной перископ. Первое, что Цигнер увидел, взглянув в него, был британский эсминец. На горизонте время от времени появлялись военные корабли, и Цигнер всячески стремился уклониться от встречи. Но вскоре лодка была обнаружена, и один из эсминцев пустился в погоню. Было очевидно, что сопротивление бесполезно. Цигнер уже приготовился отдать приказ покинуть корабль, но ему снова улыбнулось счастье. Налетевший снежный шквал скрыл эсминец из вида, позволил лодке снова взять курс к родным берегам.
«U-93» обогнула Шотландию и вошла в Северное море, больше не встретившись с противником. На подходе к базе ей встретилось несколько неприятных сюрпризов в виде плавучих мин, но их удалось вовремя заметить и обойти. Цигнеру удалось привести «U-93» домой: после восьми дней опасного пути лодка пришвартовалась к борту немецкого плавучего госпиталя, чтобы выгрузить раненых. Цигнер был откровенно счастлив. Но он искренне сожалел о потере командира, которого юный офицер боготворил. Спустя несколько недель он узнал, что барон фон Шпигель находится в полном здравии в британском лагере для военнопленных.
Убийственное время двигалось к своей высшей точке. В апреле к союзникам присоединились Соединенные Штаты, а в мае первый охраняемый конвой благополучно пришел из Гибралтара в Англию. Эти два события предвещали конец деятельности немецких подводных лодок, хотя до этого было еще далеко. До того как Америка начала оказывать действенную помощь союзникам, а британское адмиралтейство сумело наладить движение конвоев, у немецких подводных лодок оставалось время для нанесения смертельных ударов.
В апреле количество потопленного тоннажа достигло 834 549 тонн, в мае оно несколько снизилось и составило 549 987 тонн. Такие потери оказались очень существенными для материальных ресурсов союзников. Джеллико официально уведомил военный кабинет, что нехватка судов становится серьезной проблемой; если потери флота останутся на прежнем уровне, продолжать войну в 1918 году будет невозможно. Нельзя забывать о том, что постоянная угроза со стороны подводных лодок не лучшим образом сказалась на моральном духе британских моряков. Инспектор торгового флота Британии сэр Джозеф Маклей сказал премьер-министру: «Статистические данные показывают: районы концентрации (иными словами, места пересечения торговых путей) в настоящее время стали смертельными ловушками для торгового флота, и наши люди это отлично понимают». Уверенности в способности адмиралтейства справиться с ситуацией у премьера не было, поэтому он лично занялся изучением деятельности королевского ВМФ в надежде найти козлов отпущения. Следует отметить, что немецкое правительство испытывало не больше энтузиазма, чем его враги. Общественное мнение было против продолжения войны в 1918 году, измученное войной население было способно на непредсказуемые действия. Соответствующие вопросы ставились в рейхстаге, причем депутаты утверждали, что «субмарины не сделали то, что обещало высшее командование ВМФ, поэтому их необходимо остановить». Склонность Бетманн-Хольвега к прекращению неограниченной подводной войны была хорошо известна. Общественное мнение постоянно подливало масло в огонь. В итоге последовала отставка канцлера, на смену которому пришел Георг Микаелис, ранее малоизвестный прусский государственный чиновник, который, как считали милитаристы, включая кронпринца, должен был проводить более сильную политику.
К счастью, союзники широко не афишировали свои внутренние трудности во время кризиса 1917 года. Если бы в Германии стало известно, до какого состояния дошел флот Британии в результате подводной кампании 1917 года, не приходится сомневаться, что вся страна пришла бы на помощь военно-морскому флоту, чтобы нанести заклятому врагу последний сокрушительный удар.
Пока политики дома боролись за власть, война в море не прекращалась ни на минуту. Время кораблей-ловушек, встречи с которыми опасался каждый подводник, приближалось к концу. Теперь их секреты были известны каждому грамотному командиру, поэтому их эффективность была сведена практически к нулю. 30 апреля Эрнст Хашаген торпедировал у ирландского побережья «Тюльпан» («Q-15»), причем его подозрение вызвал красный флаг британского торгового флота на корме: на той стадии войны немногие суда вывешивали идентификационные флаги. Через несколько день всплывшей подводной лодкой был расстрелян «Вереск» («Q-16»). Его капитан Холвейт был убит осколком в самом начале боя, судно получило серьезные повреждения, а к тому времени, когда команда смогла привести в готовность орудия, лодка успела погрузиться.