Подходим к Гибралтару.
Ночь темна, новолуние. Редкие облака лениво ползут по небу. Волна мягко вздымается и опускается. Прижимаясь к берегу, идет маленький пароход, светящийся огнями, – испанец. Иначе его и видно не было бы.
Но мир вблизи Гибралтара – вещь обманчивая. Уйма эсминцев, охотников за подлодками, самолетов охраняет крепость и порт, где стоят линкоры и крейсеры.
Гибралтарский пролив по-прежнему оставался одной из жизненно важных артерий британского судоходства – несмотря на Роммеля в Северной Африке, несмотря на германские подводные лодки, уже бродящие по Средиземному морю, несмотря на потенциальную мощь итальянского флота.
В лодке царило полное спокойствие. Те, кто стоял на вахте, внимательно смотрели на приборы, остальная команда спала. Наблюдатели на мостике, казалось, слились с лодкой в единое целое – так гармонично они чувствовали мельчайшее движение корабля. И только то, что они все время поводили своими ночными биноклями, нежно поддерживая их кончиками пальцев, выдавало тот факт, что это живые люди.
Крещение огнем «U-81» прошла уже давно. По следам конвоев союзников она проникала в самые узкие и самые глубокие заливы в районе Мурманска и принимала участие не в одной атаке на атлантические конвои.
Гуггенбергер и его штурман склонились над картой Гибралтарского пролива, расстеленной перед ними.
– Я думаю, лучше всего подойти с юго-запада, герр командир, – сказал штурман. – Это направление, с которого они меньше всего ожидают нашего прихода.
– Согласен, – ответил Гуггенбергер. – В надводном мы пройдем в три раза быстрее, и там вполне хватает глубины, чтобы в случае чего нырнуть. Подождем прилива, он нам поможет.
Таков был план прохождения пролива. Твердо заранее ничто не планировалось, и Дёниц оставлял способ преодоления пролива на усмотрение каждого командира.
На среднем ходу «U-81» подошла к проливу.
– Вахте второй смены заступать в 23.30 в индивидуальном порядке, – объявил Гуггенбергер.
Рулевой тихим голосом передал его приказ. Матрос в центральном посту будил людей, которые стали проворно, но спокойно снаряжаться на вахту – кожаные куртки, бинокли, головные уборы, перчатки…
Вахтенный офицер второй смены, который должен был сменить штурмана, появился на мостике и, потянув носом, почувствовал землю. Прокашлявшись, он пробормотал:
– Жутко близко.
Больше ничего не сказал и стал протирать окуляры бинокля. Он взглянул на небо, потом отошел в кормовую часть мостика. Наконец его глаза привыкли к темноте.
– Вахту принял, штурман.
– И отлично.
Лодка изготовилась к преодолению пролива. Она ровно вибрировала, разрезая форштевнем морскую волну.
Тем временем штурман внизу посмотрел на карту и обратился к командиру:
– Пора менять курс, герр командир.
Все курсы отложились у Гуггенбергера в голове.
– Держать 080 градусов! – приказал он.
Благодаря верно избранной тактике лодка без проблем преодолела внешнюю линию охраны пролива, не встретив никакого противодействия со стороны противника. С левого борта возвышались горы Испании, отчетливо видимые, а с левого смутно вырисовывались на фоне темного ночного неба холмы Северной Африки.
Пролив сужался.
В спокойной воде отражались ломаные линии огней. Справа – от огней танжерского порта, впереди – от нейтральных судов, вероятно испанских или португальских. Отражение слева будило у опытных членов команды воспоминания о пребывании в Испании.
– Затемненное судно слева по борту, герр командир! – доложил один из наблюдателей.
– Спасибо. В настоящий момент в мои планы не входит топить что-нибудь, – тихо ответил Гуггенбергер и дал приказ изменить курс, чтобы не сходиться с неизвестным судном.
Приливная волна была довольно заметна, и она помогала продвижению лодки.
Был уже ясно виден город Тарифа на берегу самой узкой части пролива. Секунды, минуты тянулись как вечность.
Нежно журчало море под форштевнем лодки.
«U-81» неуклонно приближалась к Тарифе.
Вот, наконец, Тарифа на траверзе.
– Будить третью смену? – спросил старпом.
– Пока нет. Чем меньше сейчас шевеления, тем лучше.
Гуггенбергер не боялся, что люди на вахте устали: возбуждение от прохождения пролива не давало притупиться их бдительности.
– Тарифа слева на траверзе.
Хотя лодка держалась по центру пролива, берега были так близко, что казалось, до них можно докинуть камнем. Вращающийся луч маяка казался подводникам больше прожектором, и во время каждого оборота он освещал лодку и так ослеплял наблюдателей, что Гуггенбергер начал подумывать, не погрузиться ли им. Однако решил оставаться в надводном положении.
– Спокойно! Прикрывайте глаза и смотрите на море.
Собственно пролив они миновали, но именно теперь и начиналась самая трудная фаза. Слева береговая линия стала удаляться в сторону Гибралтарского пролива. Темный силуэт знаменитой крепости уже был виден на фоне темно-синего неба.
А что это за огни впереди? А-а, это суда, расположившиеся между берегами. Интересно, не натянуты ли между ними сети или тросы?
«U-81» взяла чуть влево.
Огни все приближались и приближались. Гуггенбергер направил лодку посредине между двух из этих судов. Он достиг линии между ними. Ничего не случилось, прошли, и скоро суда и буи остались за кормой.
– Господь дарует вам, господа, глубокий, освежающий сон, – рассмеялся помощник командира.
Его смех сотворил чудо. Он разрядил напряженную атмосферу и вернул всем уверенность.
Гибралтар – «Скала» – остался далеко за кормой, зловеще и угрожающе возвышаясь в ночи.
Пролив расширился, и улучшилась видимость. Снова прямо по курсу замаячили силуэты. Еще одна линия судов? Нет, это оказались два эсминца, которые ходили туда-сюда в направлении от берега к берегу. Они встречались, затем разворачивались и расходились в противоположном направлении.
«U-81» прошла между ними в точке их встречи, после того как они стали все дальше и дальше удаляться друг от друга. Эсминцы ничего не заметили и ничего не заподозрили.
«U-81» прошла.
Путь в Средиземное море был открыт перед ней.
Теперь можно было и поспать.
Но не все подводные лодки прошли пролив так легко. Более половины из них столкнулись с неприятностями.
На рассвете «U-81» погрузилась.
Радиограмма от службы радиоперехвата сообщила, что британская эскадра в составе линкора «Малайя», авианосца «Арк Ройал», малого авианосца «Фьюриес» и эсминцев эскорта, которые до этого напали на германский конвой, направлявшийся в Африку, шла курсом на запад.
Штаб-квартира подводного флота приказала подводным лодкам «U-81» и «U-205» (лейтенант Бюргель[22]) атаковать эскадру.
«Если мы найдем их, то найдем здесь, под Гибралтаром, – размышлял Гуггенбергер. – Эта информация уже пятичасовой давности, они уже десять раз успели сменить курс».
И «U-81» повернула вспять, к Гибралтару, в пасть льва. Ветер стал крепчать, по морю побежали короткие беспорядочные волны, непривычные после Атлантики.
Появление самолета вынудило «U-81» погрузиться.
Настало утро 13 ноября – и, конечно, пятница.
Самолет… тревога… срочное погружение. Эсминцы… тревога… погружение.
Еще самолеты.
По прикидкам Гуггенбергера, британские корабли должны подойти к этому месту около 15.00.
Самолет, приближающийся с востока.
«U-81» – на перископной глубине.
14.15. Еще самолеты, идущие с востока.
14.20. На горизонте появляется фок-мачта линкора.
Вскоре после этого Гуггенбергер увидел три корабля, идущие прямо на него.
Фритц Гуггенбергер размышлял:
«Мы тут как Давид и Голиаф. Почему бы нам не уйти, пока не поздно? Это ж легко: отдал приказ, а правдоподобное объяснение потом подберешь. В конце концов, кроме меня, никто и не видит, что там происходит…»
Гуггенбергер побледнел и сделался мрачно-серьезным. Губы его плотно сжались, превратившись в геометрическую линию – кратчайшее расстояние между двух точек.
– Боевая тревога!
После того как он отдал приказ, все прочие мысли и заботы вылетели из головы. Сейчас в нем говорил только долг.
– Командир обращается к команде. Мы собираемся атаковать британское соединение кораблей.
Армада подходила ближе и ближе. Эшелонированное построение двигалось курсом левее «U-81». Впереди шел линкор «Малайя», за ним авианосец «Арк Ройал», далее «Фьюриес». Шесть эсминцев, вспенивая воду форштевнями, составляли охранение. Белые фонтанчики говорили о большой скорости хода, с которой неслись эти овчарки.
Появился самолет и с ревом стал снижаться, нацеливаясь, как показалось, на лодку. Гуггенбергер убрал перископ, выждал, пока след пройдет, потом на короткие секунды снова поднял перископ.
Экипаж самолета и не думал о подводных лодках. Летчик выделывал фигуры и веселился в воздухе, предвкушая возвращение домой.
Гуггенбергер торопливо огляделся вокруг. У него уже не было времени заниматься самолетом. А что делают эсминцы? Один из них шел прямо на лодку, черт бы его побрал. А основные корабли? Великолепно! Они сделали зигзаг, и эсминец, следуя изменению курса, отвернул в сторону.
Как там остальные? Все ясно. Отлично.
– Опустить перископ! Поднять перископ!
Быстро осмотрелся вокруг. Пауза.
– Опустить перископ… Поднять… Опустить! Держать глубину четырнадцать метров!
– Торпедные аппараты с первого по четвертый – товсь!
По системе управления огнем курс передан на торпеды. Носовая часть одного из кораблей появилась в перископе.
– Залп… Опустить перископ… Поднять… Опустить… Оба малый!.. Опустить… Поднять… Пли!.. Опустить перископ. Оба средний вперед!
Уфф! С кашляющим звуком первая торпеда вышла из торпедного аппарата, через одинаковые интервалы за ней последовали другие.
– Все торпеды вышли из торпедных аппаратов!
Корабль, лишившись солидной тяжести, сразу стал всплывать. Необходима большая практика, холодная голова и твердая рука, чтобы не дать лодке выскочить на поверхность после залпа четырьмя торпедами. Командир взглянул на глубиномер: лодка шла на всплытие.