Но Хеллер не сдался штормам. Он спокойно дождался, пока ветер не потеряет свою силу, а потом сделал новое предложение:
– Так не пойдет, господин капитан 1-го ранга. Чтобы все сделать как следует, надо немножко денег. И мы должны найти их. Надо положить питающиеся с берега кабели перпендикулярно мерной миле, сделать виток или кольцо вокруг боевой рубки и установить на лодке приборы.
– Вот это наконец-то дело! – воскликнул Закс.
Он скоро нашел и деньги, и кабелеукладчик.
Заключительный результат третьей и последней гонки показал, что «U-792» покрыла дистанцию в одну милю со скоростью 25 узлов, что было с точностью зарегистрировано техническими средствами, и теперь сомнений не оставалось. Загадкой оставалось лишь то, почему гидрофоны не зафиксировали никаких шумов.
В то время думали, что виной этому какая-то мертвая зона. Тогда еще представления не имели, в чем причина этого явления.
Глава 26Мрачная перспектива
Оперативная сводка. 1943 год
Наконец-то мы начали принимать эти смертельные сантиметровые волны радиолокационных станций противника. Летом появился индикатор длины волн – «Ванце», затем пришел менее габаритный и более совершенный детектор «Боркум». Именно благодаря ему прервалась череда поистине катастрофических потерь этой весны. В августе потери составили высокую цифру – 25 лодок. В сентябре же, когда пошла в дело торпеда «Zaunkönig», наши потери составили только 10 лодок. В октябре они снова резко подскочили – до 26. В ноябре число потерь составило 19, а в декабре лишь 8. Последняя низкая цифра объяснялась отчасти тем, что большинство действующих лодок были отозваны на базы, чтобы на них поставили шнорхели и команды научились пользоваться ими.
Специальные коммюнике – победные реляции – продолжали звучать в ушах немецкого народа. Последнее было опубликовано в марте. В этом месяце лодки потопили 108 судов общим водоизмещением 700 000 тонн. После этого о «серых волках» больше не заикались. В сентябре с введением торпеды «Zaunkönig» успехов чуть прибавилось. В октябре цифра снова резко упала – до 13 судов и 97 000 тонн, в ноябре цифры упали еще ниже. В декабре – снова 13 судов водоизмещением 87 000 тонн, причем основная масса была потоплена в Южной Атлантике и Индийском океане, где действовала группировка «Муссон». В декабре был к тому же потерян линкор «Шарнхорст». Он не был, как другие крупные корабли, выведен из числа действующих, потому что Дёниц понял свою ошибку и убедился, что нельзя обойтись без крупных боевых кораблей.
Общее число потерь подводных лодок в 1943 году составило 237. Это количество еще могло возмещаться новым строительством. Но «европейский оплот» шатался. На востоке накатывался мощный русский каток с его людской и материальной мощью и медленно оттеснял германские армии назад. В Тихом океане японцы получали удар за ударом. Португалия предоставила Соединенным Штатам базы на Азорских островах. Италии не стало. После поражения в Северной Африке германским подводным лодкам в Средиземном море стало совсем туго. Одной из лодок, потерянных там, была лодка «U-593» под командованием капитана 2-го ранга Кельбинга. Кельбинг потерял лодку в своем пятнадцатом походе, и этот факт британское радио подало как доказательство того, что даже лучшие и опытнейшие командиры становятся жертвами новых, усовершенствованных и количественно возросших средств противолодочной обороны, применяемых союзниками. Комментатор подчеркнул, что за все пятнадцать выходов Кельбинг не имел оснований быть недовольным действиями кого-либо из своей команды…
10 декабря подводная лодка «U-593» вышла из Тулона на свое пятнадцатое боевое задание. 11 декабря Кельбинг был у берегов Африки. Перед первыми лучами 12 декабря «U-593» погрузилась, чтобы не подвергаться неприятным неожиданностям. В гидрофоны услышали шум винтов эсминца. Кельбинг подвсплыл на перископную глубину и в полутьме увидел расплывчатый силуэт. Это, как позже выяснилось, был британский «Тайндейл». Кельбинг решил применить «Zaunkönig» и, несмотря на беглые расчеты, выстрелил. После этого «U-593» сразу взяла курс в открытое море. Послышались отдаленные взрывы глубинных бомб. Следующий быстрый взгляд в перископ обнаружил лишь безоблачное средиземноморское небо. Стояло безветрие, море было гладким, как бильярдный стол. Так что перископ оставлял длинный и широкий след, который не мог не заметить ни один самолет.
Кельбинг знал, что, потопив эсминец, навлечет на себя все силы противолодочной обороны союзников, включая самолеты. Более того, при полной луне, сияющей с чистого неба, он вряд ли мог рассчитывать на то, что за ночь оторвется от преследователей.
У него в распоряжении было 36 часов, ибо на столько хватало у него запасов кислорода.
Примерно в полдень подошел еще один эсминец. Он занял такую позицию, что Кельбинг не мог бы промахнуться. «Холком» был поражен по центру, разломился и затонул.
«Пока все хорошо, – подумал командир. – Теперь бы выбраться из этого ведьминого котла».
Ему не надо было объяснять ситуацию команде. Они так долго находились в Средиземном море, что понимали, как мало у них шансов выбраться отсюда.
Часто меняя курс, «U-593» пыталась стряхнуть с себя преследователей.
– Мы можем сделать, – сказал Кельбинг, – только одно: как только упадет темнота и гидрофоны покажут, что у нас есть хороший шанс, мы всплывем и попытаемся оторваться от них на максимальном ходу.
После полуночи показалось, что такой благоприятный шанс представился. «U-593» всплыла, и Кельбинг поспешил на мостик. Тут его ждал небольшой шок: луна висела над головой, и было светло, как днем. Вызвали наверх артиллерийские расчеты, механик быстро вывел дизели на полную мощность. Вокруг никого не было. Им, похоже, сопутствовала удача.
Но буквально через несколько минут один из впередсмотрящих доложил о приближении «веллингтона». Самолет приближался с правого борта и шел прямо на лодку. По навигационным огням Кельбинг понял, что тот не один. Но, судя по его движениям, лодку он не заметил.
– Вот проклятие! – ругался Кельбинг. – Мы подали себя прямо на серебряном подносе.
Он понимал, что даже срочное погружение не сильно поможет делу. Дистанция до «веллингтона» составляла 500 метров, когда с лодки открыли огонь. Трассирующая очередь из 20-миллиметрового пулемета разорвала ночное небо и протянулась к бомбардировщику. Летчик пошел вверх и круто отвернул, подставив таким образом брюхо самолета германским стрелкам. Видны были вспышки при попадании пуль.
– Отличная стрельба! – похвалил Кельбинг. – Выдайте ему по полной!
И стрелки старались. Они вынудили самолет сбросить свой бомбовый запас и уйти. Бомбы упали далеко от лодки.
– После такого фейерверка не замедлят прийти другие! – крикнул вахтенный офицер командиру.
Кельбинг погрузился. Пока лодка медленно уходила на глубину, послышался шум эсминцев. Потом над ними прошел патрульный корабль. Но глубинных бомб не сбросил.
Теперь у Кельбинга появились новые проблемы. Тех немногих минут, которые лодка провела в надводном положении, было недостаточно для набивки сжатого воздуха и подзарядки батарей. А новое всплытие было бы самоубийством. Механик решил уменьшить расход электричества до минимума. Командир кивнул в знак согласия.
– Немного удачи – и мы, может быть, сумеем продержаться до темноты, – сказал он.
Наиболее значительно здесь прозвучало «может быть».
– Следующей ночью, господин командир, у нас будет передышка в сорок пять минут, – сообщил штурман.
Штурман подсчитал, что между наступлением темноты и восходом луны пройдет три четверти часа. Это может дать им шанс уйти.
Наверху эсминцы продолжали свой поиск. Высокий тон работы их винтов напоминал лай собачьей стаи.
Кельбинг невидящими глазами смотрел на своих товарищей.
«Какая же все-таки высочайшая преданность делу у этих людей, – думал он. – И какое спокойствие, какое самообладание. Это же не зеленые новички, они не хуже меня понимают, что сейчас – пан или пропал».
Радист не отрывался от гидрофонов. С предельной осторожностью лодка, все время маневрируя, выскользнула из зоны непосредственной опасности. Однако внезапно радист – оператор гидрофонов – доложил о резко нарастающих шумах винтов. Скоро эти неприятные звуки стали слышны каждому. Но Кельбинг подметил в них новые нотки – нечто похожее на пронизывающий визг циркулярной пилы, в котором постепенно утонул мерный шум винтов эсминцев. К сожалению, ему не суждено было вернуться на базу и доложить, что противник впервые испытывает – здесь, в Средиземном море, – новую аппаратуру, которая сделает бесполезным применение торпеды «Zaunkönig».
Противник начал бросать глубинные бомбы. Взрывы все приближались. От близкого разрыва люди в лодке попадали, будто находились в консервной банке, по которой бьет молотком великан. Ущерб, нанесенный ближайшими взрывами, был ужасающим.
По всей лодке полопались электролампы. Рулевое устройство бездействовало. Оба электромотора вышли из строя. Лодка резко клюнула носом.
– Всем в корму!
Те, кто спал, уже повскакали с коек при первых громовых раскатах – не из страха, а чтобы быть готовыми к чрезвычайной ситуации. Люди на четвереньках карабкались по настилам, чтобы увеличить вес кормовой части корабля и восстановить лодку на ровном киле. Со скоростью детских качелей дифферент перешел на корму.
– Все в нос!
Снова люди, карабкаясь, устремились к носу корабля.
Нет подходящих слов, чтобы описать, что происходило потом. Только в кино можно представить себе такое. Смертельный страх охватил всю команду, но никто не показывал виду.
Неуправляемая лодка задержалась на глубине 100 метров, затем стала медленно проваливаться, глубже и глубже.
– Вторая серия!
Снова раздался адский грохот.
Лодка продолжала погружаться. На 200 метрах Кельбинг удержал ее. По внутренней связи поступил доклад: