Командир „U-826“ Любке созвал офицеров на совещание, которое длилось три часа. Брать курс на Ирландию? Или Испанию? Или даже Южную Америку? Решающим фактором, однако, оказалась та последняя фраза в радиограмме Дёница.
Знали бы мы, что надвигается, – отметил Ройтер в своем дневнике, – ничто на свете не заставило бы нас сдаться британцам».
И вот, не ведая об ожидающем их будущем, они готовили лодку к сдаче. Торпеды извлекли из торпедных аппаратов и вертушки с них сняли и уложили в ящики. Любке дал радиограмму с обозначением позиции лодки.
Ответный сигнал пришел не от германской, а от британской радиостанции. Британцы приказали немцам спустить германский флаг. «U-826» было предписано следовать на 9 узлах в Лох-Эрибоул. У Любке кровь ударила в голову, когда он прочел конец радиограммы:
«На месте германского флага должен развеваться черный флаг».
Черный флаг! Пиратский флаг!
Взяли кусок простыни и вымазали его в масле и саже.
На лодке нет места таким вещам, как слезы, – какая бы опасность ни грозила, что бы ни случилось. Даже если вокруг товарищи падают замертво. Но теперь люди отворачивались друг от друга, они повесили головы и не смотрели друг другу в лицо. Любке в молчании удалился в свою каюту, механик невидящими глазами уткнулся в бумаги.
Но черный флаг не подняли. И случилось то, чего боялись. Появился «сандерленд» и направился прямиком к лодке. Люди замерли в напряжении и ожидании, готовые к любому развитию событий.
– К черту все приказы! Боевая тревога!
Никогда люди с таким проворством не занимали места у своих орудий. Никогда они не видели на лице командира такой мрачной решимости.
Экипаж британского самолета почувствовал, что на лодке что-то затевается. Самолет предпочел удержаться на расстоянии. Он стал делать круги вокруг лодки и давать сигналы азбуки Морзе прожектором.
«U-826» продолжала свой путь в Лох-Эрибоул. Во второй половине дня показался корвет. Наставив все свои орудия на лодку, он просигналил: «Следуйте за мной». Корвет пошел впереди и провел лодку через минные поля.
Глава 36А где профессор Вальтер? И где германские чудо-лодки?
Оперативная сводка
Война закончилась. К ее концу Германией было введено в строй 1774 подводные лодки (включая учебные). Из них 781 была потеряна (721 в результате прямых атак противника, а остальные – из-за столкновений, несчастных случаев и пр.). И из всего этого количества не менее 505 лодок потоплено британскими морскими и воздушными силами противолодочной обороны. Остальные 63 лодки – разность между общим количеством в 721 уничтоженную и 658 погибших в море – были уничтожены в доках или на базах.
Из выживших подводных лодок 221 лодка была потоплена командами, 156 передано союзникам и 26 попало к японцам. В конце 1944 года 880 океанских и 2200 кораблей прибрежного действия использовались союзниками для борьбы с подводными лодками. Сотни самолетов контролировали отдаленные районы Атлантики, в которых появлялись германские подводные лодки. Огромные силы были задействованы на воде и в воздухе, чтобы противостоять подводной угрозе.
Корабли конвоев союзников преодолели более 200 миллионов морских миль, а британские силы противолодочной обороны провели не менее 13 200 боевых операций против подводных лодок. Только британские и канадские ВВС налетали 100 миллионов миль за 850 000 летных часов, совершив более 120 000 вылетов для борьбы с подлодками.
«Подводным лодкам 23-й флотилии следовать в Киль».
Таков был приказ, полученный командующим флотилией фон Бюло в конце января 1945 года. Приказ, в частности, касался и командира одной из подводных лодок лейтенанта Дене. В бытность свою курсантом он участвовал в спасении трех моряков с «Бисмарка».
«Подводным лодкам группы А взять на борт как можно больше провизии», – говорилось далее в приказе. И это тоже касалось Дене, потому что его лодка, пришедшая в Киль, относилась к категории А – годных к боевым операциям.
Группу В составляли лодки, годные для боевых действий ограниченного характера, и для них приказ выйдет позже.
В группу С включались лодки, не годные к боевым действиям. Этим лодкам, как и специальным, которые нельзя было передавать в руки врага, предстояло затопление.
Остальная часть германского ВМФ и оставшиеся торговые суда были брошены на операции по спасению людей, отрезанных на восточных территориях. Не нужно много слов, чтобы описать, что сделали эти люди: было спасено два миллиона душ.
В эти трагические дни Дене находился на пути в Норвегию. В Большом Бельте он получил радиограмму:
«Затопление всех подводных лодок завершить до 06.00 9 мая».
– О, времени еще навалом, – сказал Дене своим офицерам.
Потом он добавил:
– Я думаю, черт возьми, что если уж так нужно, то сделать это надо там, где можем сойти на германскую землю.
Офицеры согласились.
И Дене взял курс на Фленсбург.
Моральный дух на лодке был подавленный. Порядок вещей, который, казалось когда-то, был прочен, как скала, зашатался.
– Затопить корабль – настоящая чушь! – воскликнул Дене, нарушая гнетущую тишину. – Да порази меня гром, если я смогу это сделать! Этот приказ – ерунда какая-то!
– Ни в одном из наставлений нет ни строчки про это, – вставил кто-то.
– Конечно нет! И прецедента исторического нет, – согласился другой.
Дене и его офицеры не знали, что им делать. И вся команда была в растерянности.
В ночь с 8 на 9 мая 1945 года около тридцати подводных лодок и один эсминец собрались под Штайнбергом в Гельтингерском заливе. На лодке Дене, как и на всех других, был поднят перископ, а на нем развевался германский флаг.
С берега к кораблям устремилась армада катеров. Они подходили к кораблям, сновали от одного к другому. Офицеры штаба ступали на палубу и повторяли строгий приказ относительно затопления кораблей.
Первые робкие лучи этого чудесного майского утра осветили драматическую сцену. Одна за другой медленно тонули лодки. Темно-серые «морские волки», с поднятыми флагами, один за другим исчезали в пучине. Здесь, в Кильском заливе, под Травемюнде, Везермюнде и везде вдоль германского побережья, под воду уходили многомиллионные сокровища.
Для тех, кто оставался до конца верен своей службе, кто, как говорили британцы, до последнего момента сражался в духе уважения морских законов и с завидной решимостью, их мир разлетался на куски.
Корабль Дене оставался последним на плаву посреди этого водного кладбища. На полном ходу, вспенивая воду, к лодке подошел катер. Над водой раздались громкие крики штабных офицеров:
– Немедленно топите лодку!
Все существо Дене восставало против этого призыва. До последней секунды он колебался в выполнении приказа, который был и ясен, и категоричен. Он отчаянно старался принять решение, найти какой-то выход. Но какой выход мог найти боевой офицер, для которого исполнение приказа происходит на автоматическом уровне, даже если приказ противоречит его убеждениям и чувствам?
– Приготовиться покинуть корабль! Быстро!
Дене, механик лейтенант Детлеффсен и старшина-дизелист Хегенбарт одни остались на борту. В молчании они вместе ставили взрывчатку. Некоторые взрывные устройства прикрепляли к боевой части торпед.
– Раз уж нам выпало делать это, то мы сделали это как надо, – печально произнес Дене и сам поднес огонь к бикфордовым шнурам.
– Семь минут! Уходите оба!
– Я остаюсь на месте, – услышал Дене позади слова Хегенбарта.
Дене повернулся и встретился с решительным взглядом старшины.
– Не дури, – выпалил он. – Так ты колесо судьбы не остановишь. Давай! Уходи!
Он мягко подтолкнул старшину, но тот стоял как скала.
– Нет, герр командир. Война закончилась. Я остаюсь на борту. Я верил в наше дело и верно служил ему. Рушится не только мир, в который я верил. Мои родители убиты русскими. Я остаюсь.
– Я знаю, что ты чувствуешь. Все мы искренне верили в наше дело, и мы исполнили свой долг. Что здесь было неправильно, одна история скажет. Но что многое было не так, об этом говорит этот конец.
Хегенбарт только пожал плечами в ответ на слова Дене, затем резко развернулся и исчез за переборкой соседнего отсека. Дене понял, что никакие аргументы уже не помогут. Он мог сделать только одно: приказать человеку. Но никогда приказ не выходил из его уст с такой неохотой. Дене поднялся в боевую рубку.
– Старшина Хегенбарт, – произнес он строгим голосом. – Я приказываю вам покинуть корабль. И быстро, иначе все мы взлетим на воздух.
Никакого ответа. Идти по отсекам лодки означало самоубийство. Пытаться убеждать Хегенбарта тоже было безнадежно. И Дене с механиком покинули корабль. Дене еще не был уверен, что поступает правильно, и немного подождал с отходом катера. Это был напряженный момент. Еще несколько минут – и торпеды взорвут корабль, а с ним вместе и катер. Офицер штаба не знал, что происходит. После того как два офицера ступили на борт катера, на мостике появился Хегенбарт.
– Боже мой! – закричал офицер. – На борту человек!
Дене просто кивнул, а потом крикнул Хегенбарту:
– Иди сюда, Хегенбарт. Ради бога, иди!
Старшина только приложил руку к головному убору, но не двинулся с места. Над ним под легким утренним ветерком развевалось красное полотнище германского флага.
Дене приказал боцману катера, чтобы тот отходил. Катер с места набрал ход. Если бы они немного задержались, то взлетели бы на воздух.
Взгляды всех были прикованы к Хегенбарту, который по-прежнему стоял изваянием на мостике.
Он еще раз отдал приветствие своим товарищам на катере, затем повернулся, приветствуя флаг, и в этот момент всю лодку с носа до кормы окутало рыжее облако пламени, воды, пара и обломков. Еще один взрыв потряс утреннюю тишину. Потом с катера услышали, как с грохотом опадает столб воды. И снова наступила тишина.