— Ну да. Пуловер... — Профессор с любопытством посмотрел на собеседницу. — Что именно вас в нем удивило?
— То, что он очень заметный, — ответила мисс Марпл. — К такому выводу меня привели ваши слова. И, соответственно, очень упоминаемый признак. До такой степени, что юная Джоанна специально отметила его.
— Да. И о чем же это говорит вам?
— Этот свитер — как вывешенный флаг, — задумчивым тоном проговорила мисс Марпл. — Который увидят, запомнят, узнают.
— Да. — Уэнстед с воодушевлением посмотрел на нее.
— Описывая человека, которого вы увидели не вблизи, но издали, вы в первую очередь обратитесь к его одежде. Не к лицу, не к походке, не к рукам или ногам. Алый тэм-о-шентер[14], сиреневый анорак, причудливая кожаная куртка, пуловер броских черно-красных тонов... Нечто легко узнаваемое и очень заметное. Смысл заключается в том, что когда человек снимает такую одежду, избавляется от нее, посылает по почте на неведомый ему самому адрес в сотне миль отсюда, бросает в городе в мусорный ящик, сжигает, мажет смолой, любым способом уничтожает, то оказывается просто и скучно одетым, незаметным для взгляда и не подпадающим под подозрение. Для этого он и был выбран, этот свитер в черно-красную клетку. Для того, чтобы его вспомнили потом, но не для того, чтобы снова надеть.
— Очень здравая мысль, — признал профессор Уэнстед и продолжил: — Как я уже говорил вам, Фаллоуфилд расположен не слишком далеко отсюда. Кажется, всего в шестнадцати милях. Это часть мира Элизабет Темпл, обитателей которого она знает и которые, в свой черед, знают ее.
— Да. И это расширяет спектр возможностей, — заметила мисс Марпл. — Я согласна с вами в том, что нападавшим скорее являлся мужчина, чем женщина. Этот камень, если он был сброшен с умыслом, очень точно лег на назначенный курс. Точность — скорее мужское качество, чем женское. С другой стороны, в нашей группе или где-то в деревне могла оказаться ее прежняя ученица, она могла увидеть ее на улице и узнать. Женщина, которую мисс Темпл сама не вспомнила. Но эта девица или женщина прекрасно помнила ее, поскольку директор или директриса школы в свои пятьдесят лет не слишком отличаются от директора или директрисы в свои шестьдесят. Мисс Темпл было несложно узнать. Словом, какая-то женщина признала свою бывшую учительницу и вспомнила, что учительница эта знает про нее нечто опасное. Или знает про кого-то, кто может быть опасным для нее... — Она вздохнула. — Я совсем не знаю эти края. А вы не знаете о них что-нибудь такое?
— Нет, — сказал профессор Уэнстед. — Не могу претендовать на глубокое знание здешних мест. И если мне известно о том, что когда-то происходило здесь, то лишь с ваших слов. Если бы не мое знакомство с вами, если бы не ваши слова, я находился бы в еще большем недоумении, чем теперь. Но что вы на самом деле делаете здесь? Вы не знаете. Вас послали сюда. Рэфьел преднамеренно устроил так, чтобы вы оказались здесь, чтобы вы попали в эту экскурсионную группу, чтобы мы с вами встретились. Мы останавливались или проезжали через другие места, однако были приняты особые меры, чтобы вы провели здесь пару ночей. Вас свели с его прежними друзьями, которые не смеют дать отказ на любую его просьбу. Какова причина для этого?
— Чтобы я могла узнать те факты, которые мне следует узнать, — сказала мисс Марпл.
— О серии убийств, состоявшихся здесь уже много лет назад? — усомнился профессор Уэнстед. — Но в этом нет ничего необычного. То же самое можно сказать о многих местах Англии и Уэльса. Такие вещи всегда происходят серийно. Сперва убивают одну девушку. Потом другую — неподалеку. Потом что-то в том же самом роде происходит милях в двадцати... Схема совершенно одинакова.
— В самой Джоселин-Сент-Мэри пропали две девушки... та, о которой мы говорим, чье тело было обнаружено через шесть месяцев в бог весть какой дали. И которую в последний раз видели в компании Майкла Рэфьела...
— А другая?
— Девушка по имени Нора Броуд. Отнюдь не «тихая девочка, незнакомая с мальчишками». Скорее всего, приятелей у нее было по крайней мере на одного больше, чем нужно. Тело ее так и не нашли. Но однажды найдут. Случалось, что находили по прошествии двадцати лет, — проговорил Уэнстед. Он притормозил. — Приехали. Вот Карристон, а вот и госпиталь.
Сопровождаемая профессором Уэнстедом, мисс Марпл вошла в госпиталь. Профессора явно ждали. Приехавших провели в маленькую комнату, навстречу им от стола поднялась женщина.
— Ах да, — проговорила она, — профессор Уэнстед. И э... и э...
— Мисс Джейн Марпл, — сказал профессор Уэнстед. — Я договаривался с сестрой Баркер по телефону.
— О да. Сестра Баркер сказала, что она будет сопровождать вас.
— В каком состоянии находится мисс Темпл?
— В том же самом, на мой взгляд. Увы, особого улучшения не наблюдается. — Она сделала шаг. — Я провожу вас к сестре Баркер.
Сестра Баркер, высокая и худощавая женщина, говорила низким и решительным голосом, а темно-серые глаза ее то глядели прямо на собеседника, то немедленно отвращались в сторону, создавая у него впечатление того, что за этот краткий промежуток ему был вынесен приговор.
— Не знаю, что именно вы запланировали для нас, — проговорил профессор Уэнстед.
— Для начала я лучше расскажу мисс Марпл о положении дел. Сперва я должна донести до вас, что наша пациентка, мисс Темпл, по-прежнему находится в забытье, прерывающемся очень ненадолго. Иногда она приходит в себя, узнает свое окружение и может произнести несколько слов. Однако искусственно привести ее в сознание нам не удается. Все следует предоставить терпению. Полагаю, что профессор Уэнстед уже рассказал вам о том, что, придя в себя в одно из мгновений, мисс Темпл отчетливо произнесла слова «мисс Джейн Марпл». А потом: «Я хочу поговорить с ней, с мисс Джейн Марпл». После этого она снова впала в забытье. Доктор решил, что для нее может оказаться полезным общение с другими туристами. Нас посетил профессор Уэнстед, многое разъяснил нам и обещал привезти вас. Боюсь, что нам придется просить вас просто посидеть в той одноместной палате, в которой находится мисс Темпл, и быть готовой вслушаться в те слова, которые она может произнести, если придет в сознание. Увы, прогноз не слишком благоприятен. И говоря откровенно — что на мой взгляд много лучше, поскольку вы не являетесь ее близкой родственницей и не будете расстроены информацией, — доктор считает, что она уже отходит и, возможно, умрет, не приходя в сознание. Последствия удара мы устранить не можем. Важно, чтобы кто-то слышал, что она скажет, и доктор рекомендует, чтобы возле нее не находилось слишком много людей, если она вдруг придет в себя. Если перспектива посидеть возле больной не смущает мисс Марпл, хочу сказать, что, кроме нее, в палате будет находиться сиделка, хотя и не в очень явном виде. То есть ее не видно с кровати, и она не шевельнется, пока ее не попросят. Она будет сидеть в углу палаты за ширмой. Здесь также присутствует офицер из полиции, готовый зарегистрировать все происходящее. Доктор также считает, что мисс Темпл лучше не знать о его присутствии. С нею будет только один человек, тот, которого она хотела бы увидеть... это не встревожит ее и не заставит забыть то, что она хотела сообщить вам. Надеюсь, все это не покажется вам трудным?
— О нет, — проговорила мисс Марпл, — я вполне готова к этому. Я прихватила с собою небольшую записную книжку и ручку, которые не будут заметны больной. На какое-то небольшое время я способна запоминать услышанное, поэтому мне не обязательно слишком явно записывать ее слова. Вы можете положиться на мою память, и потом, я еще не совсем глуха — в прямом смысле этого слова. Конечно, слух мой не настолько хорош, как прежде, но, сидя возле ее постели, я услышу все, что она скажет, даже если будет говорить шепотом. Я умею обходиться с больными. В свое время мне пришлось немало общаться с ними.
Молниеносный взгляд сестры Баркер вновь впился в мисс Марпл. На сей раз легкий наклон головы свидетельствовал об удовлетворении.
— Приятно слышать, — проговорила она, — и я не сомневаюсь в том, что если вы в какой-то мере сможете помочь нам, то мы вправе положиться на вас. Если профессор Уэнстед согласен посидеть внизу в приемной, мы сможем вызвать его наверх при первой же необходимости. Теперь, мисс Марпл, прошу вас следовать за мной.
Следом за сестрой она вышла в коридор, а потом — в небольшую, хорошо оборудованную одноместную палату. Там на постели, посреди неяркого света, пробивавшегося сквозь полузадернутые шторы, лежала Элизабет Темпл. Лежала как изваяние, не создавая, впрочем, впечатления сна. Неровное дыхание слетало с ее губ короткими вздохами. Сестра Баркер наклонилась к пациентке, проверяя ее состояние, и движением руки предложила мисс Марпл занять кресло, стоявшее возле постели. После чего она сразу направилась к двери. Из-за ширмы выглянул молодой человек с блокнотом в руках.
— По приказу доктора, мистер Рескитт, — пояснила сестра Баркер.
Появилась и сиделка. Она находилась в противоположном углу комнаты.
— При необходимости вызовите меня, Эдмондс, — проговорила сестра Баркер, — и по возможности помогите мисс Марпл всем, что ей может потребоваться.
Посетительница расстегнула пальто: в комнате было тепло. Подошедшая сиделка забрала у нее одежду и удалилась с ней в свой угол комнаты. Мисс Марпл опустилась в кресло. Посмотрев на Элизабет Темпл, она снова подумала, как и прежде, когда смотрела на свою соседку в автобусе: насколько же прекрасно вылеплена голова этой женщины. Рассыпавшиеся по подушке седые волосы производили впечатление окружавшего лицо откинутого капюшона. Симпатичная женщина, а кроме того, личность. Да, тысяча сожалений, подумала мисс Марпл, тысяча сожалений, если миру предстоит утратить Элизабет Темпл.
Мисс Марпл поправила подушку за спиной, на какую-то долю дюйма передвинула кресло и принялась ждать. Тщетно или со смыслом, трудно было сказать. Время шло. Десять минут, двадцать, полчаса, тридцать пять минут. И тут вдруг совсем неожиданно раздался голос. Негромкий, но четкий, чуть хрипловатый, совершенно лишенный прежней звучности.