— Вот поэтому я и испугалась. А потом услышала свой крик, свои шаги и успокоилась. Спросите охранников, тех, что пришли за мной. Я их встретила совершенно спокойно и покорно пошла за ними на станцию. Спросите, дядя Зивер.
— Они говорили то же самое, — кивнул Генарр. — К тому же мы сами все видели. Ну хорошо, пусть будет так.
— Ничего хорошего, — взорвалась Юджиния, по-прежнему бледная то ли от испуга, то ли от гнева. — Марлена больше никуда не пойдет. Эксперимент окончен.
— Нет, мама, не окончен, — возмущенно возразила Марлена.
— Доктор Инсигна, эксперимент и в самом деле не окончен, — вмешалась д'Обиссон. — Она заметно повысила голос, как бы желая предотвратить разгоравшийся между дочерью и матерью спор. — Сейчас неважно, выйдет Марлена еще раз или нет. В любом случае мы должны прежде всего изучить последствия случившегося.
— Что вы хотите сказать? — требовательно спросила Юджиния.
— Я хочу сказать, что, конечно, приятно поговорить о воображаемых голосах как о результате отсутствия привычки к тишине, но ведь этот симптом можно рассматривать и как первый признак какого-то психического расстройства.
Юджиния, казалось, лишилась дара речи, а Марлена громко уточнила:
— Вы имеете в виду чуму Эритро?
— Я не имею в виду именно чуму, — ответила д'Обиссон. — Пока что у нас нет никаких доказательств, но в принципе чуму исключать нельзя. Следовательно, нам нужна еще одна твоя сканограмма. Для твоего же блага, Марлена.
— Нет, — коротко сказала Марлена.
— Не отказывайся, — продолжала д'Обиссон. — Это твоя обязанность. У нас с тобой нет выбора. Мы должны сделать сканирование мозга.
Марлена внимательно посмотрела на д'Обиссон своими глубокими темными глазами и спокойно заметила:
— Вы надеетесь, что я уже заразилась чумой. Вы даже этого хотите.
Д'Обиссон словно окаменела; резким голосом она сказала:
— Это просто смешно. Как ты осмеливаешься говорить мне такое?
Генарр, тоже внимательно наблюдавший за д'Обиссон, решил, что ему пора вмешаться:
— Рэне, относительно Марлены мы уже говорили. Если она так сказала, значит, вы каким-то образом выдали себя. Конечно, если Марлена говорит обдуманно, а не под влиянием сиюминутного раздражения или страха.
— Обдуманней некуда, — сказала Марлена. — Она же на месте усидеть не может, предвкушая радостную встречу с моей чумой.
— Так как же, Рэне, — несколько более холодно спросил Генарр. — Вы ждете встречи с чумой?
— Кажется, я понимаю, что хочет сказать девочка, — неодобрительно нахмурила брови д'Обиссон. — Уже много лет я не сталкивалась с чумой в развитой форме, а раньше, когда станция только строилась и не была достаточно оснащена, мы не располагали никакими приборами для детального изучения заболевания. Как врач я, вероятно, была бы очень рада возможности исследовать пациента, страдающего чумой, с помощью самых современных методов и приборов, чтобы попытаться узнать истинную причину болезни, найти надежные методы лечения и профилактики. Да, такое желание может быть причиной моего возбуждения, но возбуждения чисто профессионального, которое эта девочка, не имеющая никакого опыта в таких вещах и не умеющая читать мысли, принимает за радость. На самом деле все не так просто.
— Может быть, и не просто, — возразила Марлена, — но в вас нет доброты. В этом я не ошибаюсь.
— Ты ошибаешься. В любом случае сканирование нужно проделать, и мы его сделаем.
— Нет! — почти закричала Марлена. — Для этого вам придется привязать меня к сканеру или усыпить, а тогда результаты будут неверными.
— Я не хочу, чтобы мы что-то делали против ее воли, — дрожащим голосом сказала Юджиния.
— Есть нечто гораздо более важное, чем «хочу» или «не хочу», Марлена… — начала д'Обиссон, но вдруг замолчала, пошатнулась и прижала руки к животу.
— Что с вами? — удивился Генарр. Не ожидая ответа, он оставил д'Обиссон на попечении Юджинии, которая подвела ее к ближайшей кушетке и заставила лечь, повернулся к Марлене и поспешно сказал:
— Марлена, согласись на сканирование.
— Не хочу. Она обязательно скажет, что у меня чума.
— Не скажет. Я обещаю. Не скажет, если ты здорова.
— Я здорова.
— Я уверен в этом, а сканограмма просто подтвердит то, что мы и без того знаем. Поверь мне, Марлена. Пожалуйста.
Марлена перевела взгляд с Генарра на д'Обиссон, потом снова на Генарра.
— А я смогу вернуться на Эритро?
— Конечно. Если ты здорова, то сможешь выходить, когда захочешь. Ведь ты уверена, что не заболела чумой?
— Совершенно уверена.
— Вот сканограмма в подтвердит твою уверенность.
— Да, но она скажет, что мне нельзя выходить со станции.
— Твоя мать?
— И доктор тоже.
— Нет, они не осмелятся остановить тебя. Ну а теперь скажи всем, что ты согласна на сканирование.
— Хорошо. Пусть она готовит сканер. Рэне д'Обиссон с трудом поднялась.
Глава 69
Д'Обиссон внимательно изучала результаты компьютерной расшифровки сканограммы, а Зивер Генарр наблюдал за ее работой.
— Любопытная сканограмма, — пробормотала д'Обиссон.
— Ну это нам было известно и раньше, — сказал Генарр. — Марлена вообще необычная девушка. Важно другое — нет ли в сканограмме изменений?
— Я не вижу ни малейших изменений, — сказала д'Обиссон.
— Судя по вашему тону, вы разочарованы.
— Командор, не начинайте все сначала. Я разочарована только как врач-профессионал. Естественно, что я хотела бы изучить состояние больной.
— Как вы себя чувствуете?
— Я же вам только что сказала…
— Я имел в виду ваше самочувствие. Вчера вам вдруг стало плохо.
— Ничего удивительного. Обычный результат нервного потрясения. Мне не часто приходится выслушивать в свой адрес обвинения, будто я хочу, чтобы пациент серьезно заболел. Более того, очевидно, этим обвинениям верят!
— Так что же с вами случилось? Приступ диспепсии?
— Возможно. Во всяком случае были боли в брюшной полости. И головокружение.
— Разве, с вами такое бывало и раньше?
— Никогда! — резко ответила д'Обиссон. — Впрочем, меня также никогда не обвиняли в непрофессиональном поведении.
— Марлена слишком впечатлительна. Почему вы принимаете ее слова так близко к сердцу?
— Вы не возражаете, если мы сменим тему? В ее сканограмме нет никаких изменений. Если она была здорова несколько дней назад, значит, она здорова и сейчас.
— В таком случае вы как врач полагаете, что Марлена может продолжать исследование Эритро?
— Поскольку у нее нет никаких заметных отклонений, я не имею оснований запрещать.
— Тогда не хотите ли вы сами предложить Марлене выйти на поверхность планеты?
Д'Обиссон перешла от обороны к наступлению.
— Вам известно, что я разговаривала с комиссаром Питтом, — в голосе д'Обиссон звучал не столько вопрос, сколько констатация факта.
— Да, известно, — спокойно ответил Генарр.
— Он просил меня стать руководителем нового этапа работ по изучению чумы Эритро. Работы будут щедро ассигнованы.
— Ну что ж, это очень хорошая мысль, а вы — самая подходящая кандидатура на место руководителя работ.
— Благодарю. Однако Питт не сместил вас и не назначил меня командором станции. Следовательно, пока вы должны решать, можно позволить Марлене Фишер выходить на Эритро или нет. Мои же функции ограничиваются медицинским контролем в случае появления аномальных симптомов.
— Я намерен разрешить Марлене исследовать Эритро в любое время по ее желанию. Могу ли я заручиться вашим согласием?
— Как вам известно, в моем медицинском заключении говорится об отсутствии у девушки симптомов чумы. Поэтому я не буду возражать, но соответствующие распоряжения должны давать только вы. Если необходим письменный приказ, то он также должен быть подписан вами.
— Но вы не будете пытаться остановить меня?
— На то у меня нет оснований.
Глава 70
Обед подошел к концу; тихо играла успокаивающая музыка. Зивер Генарр, старательно уклонявшийся от опасной темы в течение всего обеда, наконец сказал обеспокоенной Юджинии Инсигне:
— Рэне д'Обиссон говорила то, что думает. Но на такие мысли ее натолкнул Джэйнус Питт.
Беспокойство Юджинии усилилось.
— Ты действительно так думаешь?
— Да, и ты тоже должна это понять. Ты знаешь Джэйнуса не хуже меня. Для нас обстоятельства складываются не лучшим образом. Рэне — высококвалифицированный медик, у нее неординарное мышление, она неплохой человек, но — как и все мы в той или иной мере — тщеславна, поэтому ее можно подкупить. Думаю, она и в самом деле хочет войти в историю как один из победителей чумы Эритро.
— И потому готова рисковать Марленой?
— Я бы не сказал, что в этом она видит какую-то самоцель, но если у нее не будет другого пути, то — да, готова.
— Но ведь должны быть и другие пути. Подвергать Марлену опасности, превращать ее в какого-то подопытного кролика — это чудовищно.
— Но не с точки зрения д'Обиссон и уж тем более Питта. Ведь можно рассуждать примерно и так: допустимо пожертвовать одним человеком ради избавления планеты от чумы и ее превращения в место обитания миллионов людей. Жестокость таких рассуждений очевидна, но будущие поколения могут сделать из д'Обиссон героиню именно за ее жестокость. Они могут согласиться с тем, что, если это неизбежно, вполне допустимо принести в жертву жизнь одного человека или даже тысячи людей.
— Да, потому что это жизнь другого человека.
— Конечно. Сколько существует человечество, столько люди были готовы на жертвы — если в жертву приносятся жизни других. Не приходится сомневаться, что Питт готов на такие жертвы. Или ты не согласна со мной?
— Что касается Питта, конечно, согласна, — горячо ответила Юджиния. — Подумать только, с таким человеком я работала много лет!
— Тогда ты должна знать, что при обсуждении он, вероятно, надежно прикрылся нравоучительными фразами и сказал что-нибудь вроде: «Наша цель — наивысшее благосостояние для наибольшего числа людей». Рэне не скрывает, что во время последнего визита на Ротор она говорила с Питтом, а я совершенно уверен, что он аргументировал свои предложения именно так, возможно, конечно, другими словами.