Диедра спала. Пол под ней медленно опрокидывался в пропасть. Оттуда раздавались тяжёлые шаги — ближе, ближе и ближе… Когда он был уже почти рядом, она вскочила и побежала, смешно шлёпая маленькими босыми ступнями. Её ноги видимо дрожали. Она белкой взлетела по лестнице, но это был последний раз.
Она вошла в камеру вавилонянина, чтобы попрощаться, не желая его будить. По крайней мере во сне он не заметит смерти. Если бы чудовище могло убивать спящих, оно убило бы их обоих, его и Диедру, ещё день назад, так пусть этот человек спит, может быть, его даже спасут — но вавилонянин уже не спал. Он повернул к ней измождённое лицо, и Диедра поняла, что это она разбудила его, дав воды.
У него были чёрные глаза с синим сливовым отблеском. Он шевельнул губами, и изо рта у него вылез красный пузырь.
— Привет, — сказала она. — Я Диедра Смит. Вы лучше усните снова, а то он вас сьест.
Вавилонянин вздрогнул. Его тело ужасно напряглось и неожиданно село, опираясь боком о стену. Он закрыл глаза, и его руки начали как бы самовольно что-то искать. Диедра подошла и дала ему кружку воды. Он сделал огромное усилие и спустил ноги с койки. С руки, взявшей кружку, были сорваны ногти. Вавилонянин наполовину расплескал воду, а потом, осушив кружку, не бросил её, а обхватил, как берут в руку камень. Он молчал. Может быть, он не мог ни говорить, ни стонать. Он уже не боялся смерти. Диедра вдруг поняла, что и она не боится.
— Беги, — одними губами сказал вавилонянин. Он был ужасно изуродован, но нетронутая часть его лица улыбалась.
Диедра влезла на койку и обняла его за шею.
Гектор остановился у их двери. Ещё секунду он колебался, а потом шагнул внутрь.
Диедра запела.
— «Господь — Пастырь мой; я ни в чём не буду нуждаться…»
Гектор дёрнулся, будто в него попала пуля, и уставился на двоих людей на койке.
— «Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим…»
Теперь они действительно видели друг друга, Гектор и Диедра. Он попытался что-то сказать. Между его мёртвых губ зияла прожорливая пустота.
— «Подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего…»
Гектор замотал головой, пытаясь вытрясти это из своих ушей, из своих глаз. В чёрном забрале шлема панически завертелось пламя. Он дёрнулся было назад в корридор, но её лицо, её взгляд держал его в безнадёжном капкане.
— «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что ты со мной…»
И тогда он закричал. Камни бы поседели и травы завяли бы от этого чудовищного крика. В девочке открылась Дверь, и он не хотел видеть То, Что желало пройти, Что струилось из неё безжалостным чистым Светом, сжигая составляющий его голод.
— «…Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня. Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою…»
Её голос перекрыл его вой. То, что было в нём, пало в самое себя, исчезая. Его призрачная плоть и кровь складывались в ничто, в бездну, в небытие. Он умирал. Он вечно умирал, он сгорал в беспощадном безначальном Сиянии, а эти двое, нет, трое всё БЫЛИ, обнявшись, в своей проклятой Любви.
— «Чаша моя преисполнена…»
— «Так, благость и милость да сопровождают меня…»
— «…во все дни жизни моей…»
— «…и я пребуду в доме Господнем многие дни…»
3
Эмма Сигью вздрогнула и широко раскрыла глаза. Прикованная к машине на мостике своего корабля, она несла вечный дозор, выслеживая и истребляя врага на том поле древнего боя, которое человечество называло Вселенной. Словно хищница на охоте, Сигью прислушивалась к мелодиям звёзд — и услышала что-то такое… В одно мгновение ей показалось, что до неё донеслась Песнь Творения. На долю секунды она превратилась в чистый слух, восприятие, осознание гласа Творца, но компьютер «Немезиды» весело засвистел, и Песнь ушла из слышимого Сигью диапазона, оставив её в необычайном, глубоком спокойствии. Эмма ласково улыбнулась и совсем не удивилась, когда корабль крестоносцев, не поднявший щиты и совершенно беззащитный, выпал из подпространства прямо перед носом «Немезиды». Его лазерные батареи молчали.
— У них, похоже, аварийная ситуация, — сказал радист. — Или даже похуже… Капитан, на этом корабле осталось два человека. Один из них — ребёнок! Их компьютер вопит SOS. У них отказывает реактор…
— Принимаем капитуляцию? — спросил первый офицер.
— Да, — сказала Сигью и кивнула, мечтательно улыбаясь.