— Я думал, вы не используете ликвор и прочую «магию».
— Мы и не используем. Эта дрянь влияет на связки, на резонаторы, как у певцов, короче все звуковые эффекты Голоса работают сильнее.
— А есть какие-то другие? — зачем-то уточнил я.
— Конечно, — лекция пошла Ирине на пользу, она слегка успокоилась, — жесты, позы, мимика. По идее даже слова не нужны, можно всякую белиберду нести, а жертва останется в твоей власти. Это высший пилотаж, использовать Голос молча. Наш орден потому и называется «Молчание». Только сложные команды не дашь, конечно, но и это не точно.
— Так, вернемся к нашему барану. Если Крамер вколол себе эту дрянь, что он сможет такого, чего не мог ранее?
— Он сможет взять всех вокруг под контроль так плотно, что даже я не смогу их освободить.
— Возьмет всех, кроме нас с тобой? — уточнил я.
— Я надеюсь, что так, Ирина опять задрожала.
Я обернулся к Васнецовым.
— Держитесь за спиной. Отключите звук в шлемах. Или уменьшите до предела, за которым еще хоть что-то слышно. Если с вами по рации заговорит кто-то кроме нас с Ириной, выбрасывайте шлемы, бегите к автобусам и, не задерживаясь ни на секунду, покидайте осколок. Что будет дальше я не знаю. Найдите Михельсона, найдите Свешникова. Это все. Если я погибну или попаду под контроль, не вздумайте меня спасать.
Они медлили, пришлось на них рявкнуть:
— Мне не нужны зомби за спиной, в которых я и пальнуть не смогу! Ваша задача — сохранить разум.
До Васнецовых все же дошло. Тогда я обратился к Ирине.
— Тоже держись поодаль. Крамер постарается первым делом выбить тебя. Комбинезон спасет от шальной пули, но вряд ли от массированного огня, тем более, если у них там целый арсенал, чтобы это не значило. Я постараюсь его отвлечь. Это не похоже на план, но большего мы сейчас не родим.
— У тебя нет ликвора, Васнецов! — напомнила мне Орлова, будто бы я мог забыть такую малость.
— У меня есть автомат, — пожал я плечами.
На следующей площадке нас уже ждали. Явные гвардейцы, одетые гораздо лучше рядовых тюремщиков, ринулись мне навстречу, все пятнадцать человек. Палили они беспорядочно, пули отчаянно рикошетили от стен, создавая в узком коридоре свинцовый ад. Я сразу рухнул на попу, и почти лежа скатился вниз, пересчитывая ступеньки. Я был прав, амуниция из будущего выдержала несколько попаданий.
В последний момент я умудрился присесть на корточки и потом встать, окруженный людьми с пустыми глазами. Даже этим зомби хватило ума не стрелять в толпе по себе же. Они достали штык-ножи, я же схватился за любимую саблю.
Шальные пули не пробили защиту, но кажется сломали мне пару ребер. Или это лестница постаралась. Все же я осилил проход девяти свечей, стараясь игнорировать боль. Чертов комбинезон все же умудрились порвать ножами, наверное, попали в те места, куда уже бились пули. Один из порезов добавил радости многострадальным ребрам, другой, совсем уж неприятный, пришелся в бедро над коленкой.
Оставшиеся в живых отступили на несколько ступенек. Лестница была настолько узка, что уместиться одновременно могла пара человек, не более. А махать колющими и режущими предметами мог эффективно кто-то один. Моя задача была не отпускать оставшуюся пятерку настолько далеко, чтобы они могли в меня постреливать.
Я плохо слышал сквозь шлем, но откуда из-за спины Ирина вопила им «Отставить», «Лежать», «Фу» и прочие глупости, которые после внушения Крамера под инъекцией явно не работали. Я немного разозлился на нее, сказал же держаться подальше. Но отвлекаться на гиперактивную девушку я себе не позволил. Моя задача — зарезать пятерых здоровых штурмовиков, стараясь не сильно хромать. На этом я и сосредоточился.
Выпад, блок, уход, минус один. Не дожидаясь, пока первый из цепочки рухнет, ударил следующего рукоятью сабли в лицо, он врезался в стену, но все же остался на ногах, а жаль. Зато номер два уронил нож и потянулся к кобуре на поясе за пистолетом. Не дал ему такой возможности. На таком расстоянии я уже смог сделать выпад и резанул ему запястье. Силы не хватило отрубить руку, но сухожилия я ему перерезал. Теперь можно было довершить начатое, я пронзил номеру два грудь.
Номер три метнул нож. Я попытался отбить его левой рукой, комбинезон к счастью выдержал, но удар пришелся в локтевой сустав, и левая рука повисла плетью. Пришлось страшно мстить, пронзил третьему номеру клинком горло.
Последняя пара, наверное, и рада была бы сбежать, но их подгонял в бой приказ Крамера. Мне казалось, что я даже сквозь шлем слышу его бубнеж: «Убить! Убить! Убить!»
Ирина снова попробовала прикрикнуть «Отставить» и «Пошли прочь, уроды», но занудство оказалось сильнее.
Номер четыре, поддавшись бубнежу, ринулся на меня и заработал клинок между ребер. Номер пять все же спустился на пару ступенек и, воспользовавшись форой, подаренной номером четыре, достал-таки пистолет и даже успел пальнуть три раза мне в грудь. Комбинезон снова показал себя молодцом, но ребра застонали, а я вновь ударился спиной о ступеньки. На миг я замер, не зная, то ли тело онемело от шока, то ли все же позвоночник со мной попрощался.
Я как в замедленной съемке наблюдал, как оседает номер пять с метательным ножом во лбу. А потом надо мной склонилась Ирина, протягивая руку. Я схватился за нее и, к огромной собственной радости, сумел встать.
— Вечно он все хочет сделать один, — прошептала Ирина, обнимая меня.
Ребра, от которых, кажется, осталась каша, запротестовали, и я против воли вскрикнул.
— Что с ним? — раздался в шлеме истеричный крик Натальи.
— Да жив он, жив! — в тон ей ответила Ирина. — Но в каком состоянии, вопрос.
— Со мной все в порядке! — попробовал я их успокоить, но не убедил даже себя. — Движемся дальше. План тот же. Я в арьергарде, Крамер близко, а мне не нужны зомби за спиной.
Я подобрал с ступенек шамшир и спрятал в ножны. Потом достал из кобуры старого доброго Библиотекаря, последний довод охотника.
Крамер продолжал что-то бубнить, ожидая меня на следующей площадке, уже предпоследней. Когда я, хромая, спустился к ним, он отчаянно завопил, натравливая двоих прикрывавших его офицеров на мою бедную тушку, а сам со всех ног бросился вниз. Сашку я пока не видел.
Времени целиться и мазать у меня не было, да и сил тоже, поэтому я все сделал быстро и правильно: выстрелил точно в узкие лбы каждого из них. Если верить толстяку-тюремщику, мы остались одни с крысюком и загипнотизированным ментом.
Я бы тоже ринулся вниз, прыгая через три ступеньки, но вместо этого заковылял, держась за стену.
На последней площадке нас уже никто не ждал, да и воевать было некому. Я бы на месте крысюка приполз на коленях, моля о милости, но я оставался на своем месте и упорно спускался по чертовой бесконечной лестнице, ступенька за ступенькой.
Я ожидал, что артефакт окажется пафосным сияющем шаром, на самом деле там красовался серый, будто мраморный, но покрытый пылью змеевик, тянущийся из пола в потолок. Пещера представляла собой неправильный круг примерно сто квадратных метров. Освещалась она чуть лучше, чем лестница, но тоже непонятно каким образом. Где-то у противоположенной стены сгущались тени, которые вполне могли оказаться проходами дальше в катакомбы.
Я не сомневался, что именно этот змеевик был тем загадочным артефактом, я чувствовал, как он вытягивает у меня остатки сил. Ликвор, до сих пор угрюмо молчавший, в ужасе завопил.
Крамер стоял возле самого змеевика, опираясь на плечо Вронского. Возможно, убегая от меня, мерзавец подвернул ногу.
— Убей его! — крикнул крысюк Сашке, и тот без раздумий бросился на меня, размахивая ножом. Крамер, лишившись поддержки, пошатнулся. Я пошел к нему, а когда мент поравнялся со мной, увернулся от ножа и саданул своего друга ребром ладони по шее. Такое я в любом состоянии исполнял почти на автомате. Сашка сполз на каменный пол, а я пошел дальше.
Крамер, уже совсем бессмысленно завизжал, начал палить в меня из автомата, такого же миротворца, что имелся и у меня. Пару раз он даже попал, было больно, но я не стал смотреть, пробили ли пули комбинезон, по крайней мере я каким-то чудом устоял на ногах, в крови у меня бушевал адреналин, открыв тысячное по счету дыхание.
Когда между нами осталось меньше ста метров, я и сам начал стрелять, целясь ему по коленям. Я помнил, что должен взять этого урода живым.
У меня успехи оказались хуже, даже с подвернутой ногой Крамер бодро танцевал, уворачиваясь.
— Эй ты, бесполезный мешок навоза, встань и прикончи своего приятеля! — Взвизгнул крысюк, когда моя пуля все же коснулась вскользь его бедра.
Кто-то повис у меня на шее, сдавливая горло.
Глава 16
В глазах у меня потемнело, но я успел заметить, что Крамер, наконец-то, заткнулся и рухнул на каменную плитку. Чьи-то руки на моей шее разжались, я сел на пол. Рядом развалился Сашка, у него из щеки торчал дротик со снотворным, мы запаслись такими вместе с удобным пистолетом даже не на военной базе, а у запасливого Маузера.
Зрение у меня прояснилось, я разглядел в горле у крысюка такой же дротик, а также по одному в груди и тыльной стороне левой ладони. Еще парочка валялась чуть поодаль на полу. В целом, стрельбу курсантки Орловой можно признать если не отличной, но хорошей.
Ирина подхватила Сашку под мышки и потащила в сторону лестницы. Я почувствовал, что и меня транспортируют таким же образом.
— Ты тяжелый! — укоризненно шепнула мне на ухо Наталья.
— Я помогу! — успокоил я приемную мать.
И правда честно попытался встать на ноги, у меня почти получилось, так что мы ковыляли уже на трех ногах, та, которую резанул нож, отказывалась действовать.
Владимир умудрился нас обогнать с крысюком на плечах. Когда все три калеки были складированы на ступеньках, Васнецов старший ввел код на маленьком пульте. На экранчике начался обратный пятнадцатиминутный отсчет.
На монастырскую площадь они умудрились нас вытащить за восемь минут. Владимир метнулся в пультовую.