Вскоре каждый отправился по своим делам. Гоморра со счастливой Ольгой укатили на репетицию, к счастью, не в скандальный «Шум ржавчины», а в какое-то место поприличнее. Мы же с Гарри отправились в Дивеево. Я с некоторым трепетом проехал место, в котором меня взрывали из гранатомета. Сгоревший Эдельвейс никто и не подумал забирать, просто оттащили на обочину. Гарри посмотрел на него с ужасом.
— Ты был здесь, ты здесь умер! — прошептал он.
— Не полностью, как видишь.
— Ты видел будущее, — Гарри повернулся ко мне. — Заглянул в него на пару секунд вперед и увидел себя мертвым. Да ты выбрался, но и ты мертвый тоже есть, лежишь там, затерянный среди вероятностей.
— Это все из области философии, — я ухмыльнулся, но на самом деле мне стало не по себе. — Важно, что здесь и сейчас я жив и веду машину. К тому же Гарри, мы с тобой уже умерли, нам ли бояться смерти?
— Ты же видел их переплетения? Это лицо, когда ты зашел в кабинет этого мерзкого дядечки.
— Барона Вержицкого, земля ему стекловатой? — уточнил я просто для поддержания разговора.
— Я узнал этот взгляд, ты листал вероятности. Я такое ни с чем не спутаю.
— Слайды, — ответил я с неохотой. — я назвал это «слайдшоу».
Мы въехали в деревню. Спецслужбы у стен монастыря не толпились, наверное, успели уже изучить все, что хотели. Издали я перемен не увидел, стена снаружи вроде бы не пострадала. У ворот дежурил молодой солдат в форме войск МВД, он попытался притормозить меня, но я сунул ему под нос корочку САБ и нагло проехал на территорию.
До этого момента я видел картину происшествия только мельком на экране телевизора. Я и близко не смог оценить масштабы бедствия. Монастырь прекратил существовать абсолютно и полностью. Почему-то взрыв ограничился стенами, камень оплавился, но выстоял. Какая защита в них была, кто ее установил, почему это чудо не распространилось на собор, столь же древний, я никогда не узнаю. По центру монастыря уходила вглубь почти идеально круглая воронка, покрытая корочкой, напоминавшей застывшую лаву.
Я попытался представить себе взрыв, способный устроить такую катастрофу, температуру, оплавившую землю и камень. Воображение рисовало только гриб ядерного взрыва.
— Со стороны это выглядело как столб света, бьющий в небо, — глухо прокомментировал Гарри, тоже всматривавшийся в бездну воронки. — Чистая плазма.
— Вряд ли это местные технологии, — сказал я.
— Этого я не знаю. Я только картинку вижу.
Меня кто-то похлопал по плечу. Я не подпрыгнул от неожиданности, потому что слышал шаги и узнал их хозяина.
— Здравствуйте, Артем Давыдович.
— Скучный ты, Васнецов, хоть бы из уважения притворился испуганным.
— Тогда «ой»!
Я повернулся к Михельсону, мы пожали друг другу руки, а я представил ему Торфла.
— Игорь Торфяник, мой друг, прошу любить и жаловать.
Михельсон пронзил Гарри взглядом будто рентгеном.
— Вот вы какой? Поздравляю со счастливым завершением опасных приключений. Мы следили за вашим вояжем с огромным интересом. Ну же, не пугайтесь, орден Наблюдателей должен быть в курсе. Лично я рад, что вы добрались до России.
Гарри промолчал, а я не удержался от подколки.
— Ваша американская коллега не слишком цеплялась за нейтралитет.
— Это бывает, — ответил Михельсон не слишком расстроенно. — Кстати о коллегах. Транспортное Управление с интересом наблюдало за похождениями их сотрудника на просторах родной страны. Особенно их впечатлили эпизоды в Череповце с мясокомбинатом и особняком одного нашего общего знакомого. Последний, кстати, — памятник архитектуры, вовсе необязательно было его сжигать.
— Я и не сжигал, хотя очень хотелось.
— Значит, местные концы зачищали.
— Черт с ним, бароновым гнездышком, а вот по мясокомбинату у меня возникли интересные вопросы. Догадайся, Артем Давыдович, что я там нашел.
— Не тяни, Васнецов, я тебе не гадалка.
— Кому могут понадобиться консервы из человеческого мяса в промышленных масштабах?
Артем Давыдович побелел. Я не знал, что можно так шокировать этого всегда спокойного человека. Какое-то время он собирался с мыслями.
— Мясокомбинат сгорел. Как и особняк. Мы думали, что это ты разбуянился, но теперь нам стоит начать расследование. К сожалению, сделать это тихо в Череповце еще вчера было нереально. Но после смерти барона, по сути, хозяина города, многое изменится. Ладно, будем работать. Спасибо за информацию.
— Я тоже наведу справки. У меня есть идея, кого стоит расспросить.
— Предлагаю держать друг друга в курсе расследования.
Я кивнул.
— Как думаешь, — Михельсон кивнул в сторону воронки, — зачем они все это устроили? И кто такие «они»?
— «Кто» кажется мне очевидным, — пожал я плечами. — Уши Акаи Гестио торчат из-под каждой крупной пакости в этих краях. А причины — наверное, пытались меня наказать за то, что влез в ситуацию с Игорем.
— Ну же, Васнецов, я понимаю, что ты переживаешь из-за Сони. Кстати, не торопись убиваться, пока ты не увидел ее тело, есть надежда. Лучше подумай, что произошло перед терактом.
— Я приезжал в монастырь, и таким образом показал свой интерес.
— А зачем ты приезжал в монастырь? — терпеливо продолжил расспросы Михельсон.
Я так погрузился в чувство вины, что не замечал очевидного.
— Они хотели убрать Филимонова! — хлопнул я себя по лбу.
— Вот! — ткнул пальцем в небо Михельсон. — Он с большой вероятностью видел Акаи Гестио и после прочистки сознания в монастыре мог про него рассказать. Соня — случайная жертва. И то, что они до кучи пнули тебя по больному месту — дополнительный, но случайный бонус. И что из этого следует?
— Соня может быть жива.
— И? — поддавливал меня Михельсон.
— Она либо у Гостя в руках, либо он сделает вид, что это так. Они будут торговаться.
— Молодец, Васнецов! А теперь, когда ты не мечешься как раненый зверь, а включил мозг, думай! Приготовь план, который и позволит вернуть девушку, и поможет выйти на Гостя. Ты ведь приехал, чтобы поколдовать здесь на пару с оракулом? Ну так займись делом, а потом найди меня и обсудим, что вы наколдуете. Тут неподалеку есть отличная пельменная. Буду ждать там.
Михельсон ушел, а мы с Игорем занялись делом.
Глава 4
Игорь снова вгляделся в воронку.
— Я не смогу найти твою подругу, — сообщил он задумчиво. — Я ее в глаза не видел. Мне нужны какие-то зацепки, локон волос или что угодно с ДНК, на худой конец фотография. У тебя есть что-то подобное?
— Ни локона, ни фото у меня нет, — ответил я осторожно.
— Ни писем, ни колец напрасно не храню, — пробормотал Игорь себе под нос.
— Что? — переспросил я.
— Не важно. Вспомни эту девушку. Не пытайся заглянуть в будущее, пока не увидишь настоящего. Представь монастырь, каким он был до взрыва, и Соню, какой ты ее видел в этих стенах.
Я закрыл глаза и начал усиленно представлять. Игорь похлопал меня по плечу.
— Ты так забавно морщишь лоб. Не напрягайся, это не помогает. Наоборот, расслабься, отдайся течению. Это как с ликвором — он знает, что делать, и ты знаешь.
Легко сказать «расслабься». Мне все мышцы свело от напряжения. Но теперь, когда я это понял, мне стало легче — контролировать свое тело меня учили в прошлой жизни, и учили хорошо. Поэтому я сперва сосредоточил внимание на себе, не пытаясь думать о чем-то конкретном, а просто прислушиваясь к собственным ощущениям. Ну и конечно всемогущие дыхательные упражнения, куда же без них.
Это сработало. В какой-то момент, когда я и думать забыл о своей задаче, меня завалило кучей слайдов. Какие-то из них были выдраны из моего личного фотоальбома, конечно же не существующего на самом деле. Вот я вхожу в Дивеевский монастырь, вот Соня замирает на пороге трапезной, вот я прижимаю ствол Библиотекаря ко лбу этого мерзкого типа, как его, Крамера. Вот я целую Соню на прощание.
А потом пошли кадры, которых я не мог видеть лично. Почему-то первым всплыл Крамер. Он о чем-то говорил с Соней. И больше я ее в этой медитации не видел. Зато на очередном слайде мне представили устройство, устроившее большой БУМ-БАДАДУМ в одном отдельно взятом монастыре. Сделана штуковина была из серебристого металла. И хотя это по-прежнему было статичное «фото», мне казалось, что я вижу, как эта дрянь двигается, перетекая из шара в каплю и принимая другие, неописуемые, формы. Я увидел, как Крамер кладет штуковину себе под кровать, теперь я смог оценить ее размер, полметра в диаметре.
Я постарался рассмотреть бомбу как следует, потому что у меня появилась идея, кого про нее расспросить.
Я не очень понимал, как мне увидеть Соню в настоящем, поэтому, не мудрствуя, спросил об этом. Не кого-то конкретного и не вслух, просто подумал мысль, что хорошо бы увидеть, что с моей подругой Соней происходит сейчас. Вместо ответа мне предъявили сразу три слайда.
На первом знакомый мне человек-паук, любитель рябины на коньяке, сидел на стене. На втором был показан крупным планом незнакомый мне очень худой молодой человек. На третьем — неоновая вывеска с японскими иероглифами, показавшимися мне смутно знакомыми.
После этого медитация прервалась. Ликвор дал мне знать, что продолжения не предвидится, а мне неплохо бы срочно кого-то убить.
— Я видел взрывное устройство, — сообщил я Игорю.
— Ты про каплю из живого металла?
— Да, про нее.
— Ее трудно не увидеть, — сообщил Игорь. — Это вещь не из нашего мира, мироздание ее отторгает, вот она и бросается в глаза.
— Сложно, — вздохнул я. — Пойдем к Михельсону. Я дико проголодался от всех этих видений. Хочется пельменей.
Кафе мы нашли без особых проблем, всего-то минут двадцать колесили по деревне. САБовец грустил над пустой тарелкой и графином с водкой. Нам он уже приготовил рюмки, при нашем появлении, не мешкая, разлил. Мы не стали кобениться. Михельсон явно произвел впечатление на персонал, потому что официантка у нашего столика возникла сразу. А может быть дело было в том, что кроме нас в кафе не было ни души.