Вот и вся история.
— Да, — выслушав Моргулиса, задумался Молодец. — Складно излагает.
— Я и говорю… — кивнул Моргулис. — Криминалиста бы надо. Человеческий у него там, в ванной, волос или и на самом деле собачья шерсть? И кровь… Как думаешь, Петрович, человеческая кровь от… ну, от какой-нибудь другой отличается? Ты в курсе?
— Нет, — старательно пытаясь придать лицу трезвое выражение, мотнул головой майор Молодец. — Не в курсе. Тут криминалиста надо.
— Где ж наш Мудрик?
Утраченный районной управой на двое суток криминалист Афанасий Мудрик лежал в чужой квартире на диване и, пьяно хихикая, радовался тому, какой он умный. Какой ловкий он придумал выход из сложившейся ситуации!
Пару дней назад он заглянул в морг, для того чтобы встретиться там с судебно-медицинским экспертом Околобанько. По делу. Дело было решено в течение пяти минут, а затем, поскольку морг — это все-таки заведение медицинского характера и спирт в нем наличествует, между Мудриком и экспертом завязалась неформальная беседа. И затянулась. И вот в тот самый момент, когда Околобанько в очередной раз наполнял мензурки, из мертвецкой в прозекторскую вышло тело. Тело было совершенно голым, посиневшим от холода, но достаточно живым, поскольку появилось оно не просто так, а с текстом. И текст был такой:
— А скажите, коллега…
Мудрик обернулся на голос, выронил на прозекторский стол мензурку и шлепнулся на кафельный пол.
Околобанько оказался покрепче. Всякого повидал. Но и он вытаращил глаза, замер и на какое-то время потерял дар речи.
Тело тем временем пришлепало босыми ногами к столу, вожделенно взглянуло на полную мензурку и немного смущенно попросило:
— Позвольте грамульку? Для сугрева…
Не дожидаясь позволения, оно хлопнуло спирту, привычно крякнув, поставило мензурку на место и стало внимательно всматриваться в лицо судмедэксперта.
— А что-то черты мне ваши знакомы. Вы не Первый медицинский заканчивали?
— Его… — кивнув, выдавил из себя Околобанько.
— То-то я и смотрю. Фамилия у вас еще какая-то… такая… Так?
— Угу, — судорожно сглотнул эксперт.
— Ну вот. У меня память на лица… хоть и столько лет прошло. А меня вы не помните?
Околобанько молча отрицательно помотал головой.
— Ну как же… Мы же с вами однокурсниками были. Твердостулов моя фамилия. Георгий Степаныч. Не помните?
— Го… Гоша?! — изумленно выдохнул Околобанько, машинально наполняя мензурки. — Вот так встреча!..
— Ну, — взял мензурку со спиртом Твердостулов, — за встречу.
Они чокнулись и выпили.
— Слушай, а как я вообще здесь оказался? — огляделся вокруг бывший сокурсник Околобанько.
— Из вытрезвителя тебя привезли. Сначала на улице подобрали, понюхали и отвезли в вытрезвон. А там решили, что ты мертвый. Дыхания не было, и пульс не прослушивался. Доставили сюда.
— А реакцию зрачка не проверяли?
— А кому это надо?
— Тоже верно. А это вообще что?
— Судебно-медицинская экспертиза.
— Ага… — Твердостулов задумался, пытаясь хоть что-нибудь припомнить, но затем оставил это пустое занятие. — И это ты, выходит, здесь теперь работаешь?
— Ну да. А ты где?
— В Свердловке. Но тоже… по этой части. Патологоанатомом.
Твердостулов присел на корточки над телом криминалиста Мудрика.
— Как думаешь, — обернулся он к Околобанько. — А паренек у нас не отъехал, случаем?
— Обморок.
— В общем, скорее всего. Хоть, если сердце слабое…
Твердостулов похлопал Мудрика ладонью по щеке. Тот открыл глаза, выпучил их, увидев над собой вышедшее давеча из мертвецкой голое тело, содрогнулся и вновь потерял сознание.
— Нашатырю ему надо, — распрямляясь, со знанием дела рассудил Твердостулов. — А потом спиртику. Где у тебя нашатырь? Кстати, и штаны бы мне. Куда мою одежду девали?
— Да тут где-то все. Сейчас разыщем.
Реанимировав криминалиста, бывшие однокашники, вспоминая студенческие дни и юношеские проказы, выпивали уже втроем.
— Слушайте, — сказал, наконец, Твердостулов, — А чего это мы здесь торчим, друзья мои? А поехали ко мне? У меня дома закусь есть.
Так и решили. Но сначала решили принять еще, «на посошок». Это-то компанию и сгубило. Околобанько отключился на стуле в углу, а Мудрик с Твердостуловым, увлекшись беседой и совершенно не заметив утраты, вышли на улицу и, пошатываясь, направились к автобусной остановке вдвоем.
— Слушай, Гоша, — войдя в квартиру Твердостулова и привалившись для устойчивости спиной к стене, сказал Мудрик. — А по-моему, с нами еще кто-то был…
— Не-е… — Твердостулов отрицательно покачал указательным пальцем. — Это у тебя иллюзия. Называется «комплекс потерянного товарища». В любой выпивающей компании такое бывает. Кажется, что вот же еще кто-то с нами был, а теперь его нету! Куда девался?! Но это все чисто алкогольное. Я тебе как доктор говорю. Ты мне веришь?
— Тебе? Верю.
— Вот и раздевайся. Проходи.
Спустя час, сидя на кухне и разливая водку по рюмкам, Твердостулов сердечно взглянул на Мудрика:
— Хороший ты парень, Афанасий. А от меня вот жена ушла. Такая тоска… Живи у меня, а?
— А чего она ушла-то?
— Кто ж знает. Судьба.
— Да. Судьба — она…
— Я вот тебе такой случай расскажу. Прошлым летом забрел я на пляж. На Крестовском острове. Разделся, прилег и задремал. Просыпаюсь от того, что… крики какие-то. Открываю глаза — люди по берегу бегают и кричат: «Тонет! Тонет!» Кто тонет? Где? Гляжу, и правда, девка какая-то то нырнет, то вынырнет. На самом деле тонет, короче. Ну, я с разбегу — бултых! Вытащил. А она уже и не дышит. Я — то, се, воду на нее выдавил, искусственное дыхание, массаж сердца. Реанимировал. Задышала, глаза открыла, зажила. Меня, естественно, ее пьяная компания — к себе! Типа благодарить. Ну что ж отказываться-то… Я примкнул. Попили мы за ее чудесное спасение, попили — причем девке этой больше всех друзья ее наливали — я их поблагодарил и пошел опять вздремнуть. Просыпаюсь от того, что опять орут: «Тонет! Тонет!» Что же это такое, думаю? Кто ж это на этот раз тонет? И как думаешь, кто?
— Кто? — осоловело сфокусировал взгляд на лице собеседника Мудрик.
— Да та же самая девка! Нажралась и снова в воду полезла!
— Опять спас?
— Нет. На этот раз не успел. Там же течение…
— Вот ведь как.
— Вот я и говорю, — вздохнул Твердостулов. — От судьбы не уйдешь.
— Это верно, — уронив голову на грудь, согласился Мудрик.
— Пойду-ка я в магазин сгоняю, пока не закрыли, — Георгий Твердостулов вышел в прихожую и стал натягивать пальто.
— Так у нас же еще вон сколько не допито, Гоша.
— Нет, — не попадая рукой в рукав, бормотал тот. — Это-то… у меня спирт припасен. Я за куревом. Курево кончилось.
— А тебя снова не заметут? — озаботился за товарища Афанасий.
— Вряд ли. Снаряд дважды в одну воронку не падает, — убежденно произнес хозяин дома и шагнул за порог.
Нетвердо ступая, он вышел из парадной, поскользнулся, упал и, крепко приложившись головой о поребрик, утратил сознание.
Проезжающий мимо наряд милиции подобрал его бесчувственное тело, обнюхал и, загрузив в «собачник» «уазика», покатил в сторону вытрезвителя. От судьбы не уйдешь…
Заснувший в ожидании товарища прямо за кухонным столом Мудрик проснулся среди ночи в полном одиночестве. Походил по пустой квартире, допил оставшуюся водку, а потом завалился досыпать на диване в гостиной.
Проснулся он при свете следующего дня. Взглянул на часы и понял, что на службу опоздал. Беда это небольшая, но уж больно не хотелось вообще там появляться. И поэтому, применяя профессиональные криминалистические навыки, он приступил к тщательному осмотру квартиры. Результатом была найденная в одном из шкафчиков литровая бутыль спирту. Ну какая уже тут служба? Тем более что похмелье… Естественно, тормознулся Мудрик в гостеприимной квартире еще на сутки.
И вот сегодня, допив остатки «шила», он призадумался. Как начальству-то сдаваться? Что говорить про два «задвинутых» дня? Да и то сказать, если бы даже и решился он рассказать про эти двое суток все начистоту, не сильно бы это у него получилось. Отчетливо он помнил лишь то, как пришел в морг, начал выпивать с Рукодельниковым-Недорезовым, а потом из покойницкой вышло мертвое тело. Все остальное уже как-то неотчетливо. Смутно помнилось, что ехал он в гости к какому-то Гоше. В квартире которого, скорее всего, сейчас и пребывал. Но уж где это находится территориально, как они сюда добирались и куда девался хозяин дома — это уж и вообще… восстановлению не поддавалось. А, может, он вовсе ни у какого и не Гоши? И кто такой вообще этот самый Гоша?!
Мудрик задумался.
И пришла ему в голову гениальная (по его мнению) мысль!
Он снял трубку стоящего в гостиной телефонного аппарата и набрал номер дежурной части родной управы.
— Алло, — сказал он, услышав голос Висюльцева, — Гена?
— Майор Висюльцев у телефона. А это кто?
— Гена, — понизив голос и якобы кого-то таясь, сказал в трубку Афанасий. — Это я, Мудрик. Меня похитили. И удерживают.
— Кто?!
— Неизвестные мне лица.
— А где?
— Откуда же я знаю, меня с завязанными глазами везли. В автомобиле. Ты у себя там на пульте на номер-то телефонный посмотри, откуда я звоню. По номеру адрес и пробей[49].
— Ах, да! — сообразил Висюльцев. — И много их там?
— Нет. Они все куда-то ушли. Привезли меня и ушли. Еще позавчера. Одного только оставили меня караулить. Но он сейчас в сортир ушел, вот я до телефона и добрался. Все, Гена, не могу больше говорить. Он там воду спустил, сейчас вернется, застукает[50] еще… — и Мудрик быстро опустил трубку на рычаг.
Затем он улегся на диван, закурил найденный на кухне хабарик и, нетрезво хихикая, стал радоваться тому, какой он умный и находчивый.