Думал Мюрелло недолго. Уж через минуту он отвис и уверенно сказал:
— Вам нужны аудиторы.
Хорошо, что не ревизоры. С ревизорами у Кристины… кхм… неприятные ассоциации…
Собственно, разница между аудитором и ревизором невелика. Собственно, если не вдаваться в подробности, аудит — когда фирма проверяет сама себя, с целью выявления, нет ли в ее работе уж слишком сильно бросающихся в глаза косяков. А ревизия… Это ревизия. После которой вам не расскажут, что нужно исправить, улучшить и переделать, а вежливо попрощаются. Лет на пять. Если повезет.
Естественно, у семьи Эллинэ были свои собственные аудиторы. И естественно, у них был начальник. Который был в самом скором времени доставлен пред светлые очи хозяйки.
Господин Морнье, тучный — если не сказать, жирный — но при этом энергичный и подвижный, а легкая бледность с его лица сошла сразу же, как только он узнал, что лично к нему молодая хозяйка никаких претензий не имеет, а ей нужны толковые люди, которые смогут в как можно более быстром темпе перешерстить бумаги и найти в них то, что выбивается из общего ряда. В этом месте бледность окончательно сошла, господин Морнье заулыбался и заверил, что как только узнал о пожелании непревзойденной госпожи Кармин — тут же привез с собой трех своих самых лучших сотрудников, из тех, что найдут что угодно, даже опечатку в логарифмических таблицах. И это еще — не открывая самих таблиц.
Троица аудиторов выглядела… странно. Нет, с виду — вполне себе обычные люди, в одинаковых, болотного цвета костюмах, с одинаковыми цилиндрами в руках, одинаково аккуратно причесанные. По фигурам — разные: средний — округлый и плотный, как двухпудовая гиря, тот, что слева — высокий и худой как удочка, правый — тоже худой, но ниже, среднего роста.
Морнье их представил, но Кристина не запомнила. Ее поразили глаза аудиторов.
Про такие глаза говорят — пустые. Еще — стеклянные. Абсолютно без всякого выражения. Как у роботов. Этаких терминаторы от бухгалтерии.
Морнье вежливо осведомился, не желает ли госпожа сама поставить задачу. Госпожа желала, чтобы не играть в испорченный телефон, коротко объяснила, что искать, и указала на стол с папками.
Аудиторы синхронно кивнули и не менее синхронно извлекли из карманов флакончики с пилюлями. Одновременно забросили в рот по белому шарику, после чего все же рассинхронились, потому что каждый двинулся к своему месту.
— Что это они такое проглотили? — ошарашенно спросила Кристина.
На лице господина Морнье быстро промелькнули несколько выражений. От «Как, это же все знают⁈» до «Ах, да, в сферах, где вращается молодая госпожа, могут и не знать».
— Церебрин, — услужливо пояснил он.
— Разве его не…? — Кристина изобразила укол в вену.
— Нет, конечно, госпожа Кармин. Это церебрин-7 или двенадцать колют. А наш, бухгалтерский, церебрин-3 — только так. Иначе все руки будут исколоты, его же постоянно приходится принимать. Без него ни цифры не сложишь правильно и вовремя, ни данные не запомнишь…
Понятно. Превращает человека в живой калькулятор тире компьютер. Хотя, с точки зрения филологии — это одно и тоже. И слово «калькулятор» и слово «компьютер» переводятся как «вычислитель». Только первое — с латыни, а второе — с английского.
— … нет, мы не заставляем, конечно, церебрин, он, знаете ли, при постоянном приеме…
«Да уж. Вижу» — подумала Кристина, глядя как аудиторы, глядя перед собой стеклянными глазами, быстро-быстро перекладывают бумаги из одной стопки в другую, одновременно делая какие-то записи в блокноты.
Бррр. Жутковатое зрелище.
— Госпожа Эллинэ, уточнение, — поднялся со своего места Круглый.
— Слушаю.
— Обращать ли внимание на странности, которые обусловлены вашими собственными распоряжениями?
Шорох бумаг на секунду затих.
— В особенности.
На то, чтобы перешерстить все десять папок, найти вышеперечисленные странности — а также возможный признак того, что на фабрике ситца в Кордэ воруют, не стесняясь — и изложить их в письменно виде красивым разборчивым почерком, у аудиторов ушло чуть больше двух часов.
Но с этими живыми компьютерами — та же проблема, что и с электронными. Они могут найти и обработать данные. Но сделать из них выводы ты должна сама.
Компьютер за тебя думать не будет.
Так что ресницами глупо не хлопай, взгляд в мони… в бумаги — и работай, работай.
Кристина вздохнула и снова склонилась над столом в своем кабинете.
Часы пробили двенадцать раз. Полночь.
Время появления призраков. И…
Слегка, совсем незаметно, колыхнулся воздух.
— Добрый вечер, господин Гримодан.
Глава 20
Рекомый Гримодан, нимало не смущаясь, все так же бесшумно скользнул из-за спины «госпожи Эллинэ» и оказался перед ее глазами.
Одетый в черные мешковатые куртку и штаны, похожие на стереотипный костюм ниндзя (каковой ниндзя носили только в пьесах, но Гримодан об этом, как и о самом факте существования ниндзя, естественно, не знал. Или ему было плевать). Образ дополняла черная полумаска, с прорезями для глаз.
«Ниндзя», не останавливая движение, скинул маску, выдернул откуда-то из-за плеч черный блин, с легким хлопком развернувшийся в шляпу-цилиндр. Быстрое движение пальцев — под распахнутым воротом крутки оказались отвороты фрака и золотистый «слюнявчик», который в этом мире заменял галстук-бабочку. От пояса развернулись вниз полы, под черными перчатками обнаружились белые лайковые, секунда — и вместо опереточного злодея перед Кристиной оказался элегантно одетый светский повеса.
— Меня вы звали, вот, я появился, — негромко провыл он, явно намекая на арию из оперы.
Настоящий облик Гримодана оказался… никакой. Серый, незапоминающийся, отвернешься и забудешь через секунду. Не зря в облике официанта он смог подсунуть ей свою записку, а она даже не запомнила, что к ней подходил кто-то кроме полковника, подружки и писателя.
Нос, не длинный и не короткий, не широкий и не узкий. Точно так же можно было бы описать губы… и лоб… и уши… и щеки… Брови светлые, ровно настолько, чтобы их нельзя было назвать ни белесыми, ни темными. Глаза того невыразительного цвета, в котором можно обнаружить и синеву и сероту и зелень. Ресницы настолько средние, что совершенно не обращают на себя внимание, так что отвернись сейчас Кристина — и она не смогла бы сказать, были ли у полуночного гостя вообще ресницы. Светло-русые волосы тусклого серого оттенка, средней длины.
Идеальная внешность для того, кто не хочет, чтобы его запоминали.
Губы раздвинулись в ослепительной улыбке, чертовски обаятельной и веселой. Впрочем, у этого талантливого господина наверняка был целый набор разнообразных улыбок на все случаи жизни.
— Ну что ж, — сказала Кристина, — испытание вы прошли. Кстати, моя охрана не ищет проникшего в дом с собаками?
— Вы обижаете мой профессионализм. Она не станет никого искать, даже когда я покину вас. Кстати, а если бы я не смог, вернее, не стал бы проходить это ваше испытание? Кто бы тогда помогал вам справиться со Спектром и Советом Мудрейших?
— Кто-нибудь другой. Более… профессиональный.
— Таких нет, — необидчиво усмехнулся Гримодан.
— Тогда никто. Как подсказывает мой опыт руководства — лучше уж Никто, чем тот, кто может подвести тогда, когда на него рассчитываешь. На Никто ты хотя бы не надеешься изначально. Впрочем, учитывая ваше появление — это чисто умозрительное рассуждение. Чай, кофе?
— Чай, если можно, — светски склонил голову гость, — Только я на секунду исчезну, когда его вам принесут, если не возражаете.
— О, нисколько.
Гримодан отпил крошечный глоток и бесшумно поставил чашечку на блюдце:
— Хороший чай. Никакого привкуса ржавых опилок. Но давайте перейдем к делу. Моя задача?
— Для начала — расскажите о нашей первой встрече. Если можно — дословно. Что я хотела, что я сказала?
Гримодан на секунду задумался. Или, вероятно, воспроизводил в памяти ту встречу.
— Практически ничего. Вы не хотели надолго пропадать из поля зрения возможной слежки, поэтому я встретился с вами в ресторане «Белая мельница» под видом официанта, принесшего ваш заказ в отдельный кабинет. Мы поговорили, пока я расставлял блюда. Буквально несколько фраз. ВЫ посмотрели на меня, восхитились моей способностью к перевоплощению…
— Дословно.
— «Восхищена вашей способностью к перевоплощению».
— А нельзя ли весь разговор повторить, раз уж он был так короток?
Гримодан не высказал и не показал никакого недовольства «капризом» начальства, что не преминул бы сделать почти любой из прежних подчиненных Кристины. Положительно, он начинал ей нравиться. В профессиональном смысле, сугубо в профессиональном.
— «Добрый вечер, госпожа Эллинэ». «О, это вы». «Совершенно верно». «Восхищена вашей способностью к перевоплощению». «Вы искали встречи». «Более того, я хотела бы предложить вам работу, как человеку, известному своим умением обвести вокруг пальца любого». «Конкретнее». «Пока что это — секрет. Могу лишь подсказать: кусок зеленого сыра над крышей». «Когда я узнаю остальное?». «Через месяц. Подыщите место для встречи и дайте мне знать. Я вам расскажу остальное». На этом наш разговор закончился. Кстати, могу отметить, что изменились не только ваши родинки, но также несколько манера разговора и поведения. Так, для сведения.
— Меня взрывали. Взрыв, знаете ли, меняет людей.
— Да, пару раз я видел людей, которых сильно изменил взрыв. Итак, вы вспомнили, что же это за секрет такой?
— Нет. Что еще за «зеленый сыр над крышей»?
— Вообще-то это из детской загадки про Луну. «Зеленый сыр над крышей, крысы смотрят, а достать не могут». Но само по себе это выражение означает «нечто очень желанное и недостижимое».
— Мда. Не помогло. Значит, пойдем по длинному пути. У меня, господин Гримодан, на данный момент две основные проблемы: меня хочет убить Спектр и мне нужно вспомнить, что же это за «зеленый сыр» я придумала до того, как мне отшибло память…