Все же недавние события не прошли для директора бесследное, при одном воспоминании он начал дрожать и запинаться.
— … потом они начали умирать, просто падать и умирать, молча и с улыбкой… Это было ужасно…
В зубы директора ткнулся принесенный Мюрелло стакан с водой, остро пахнущий транквилинами из богатых запасов телохранителя Эллинэ.
— Спасибо…
— Я выпишу чек на восстановление музея, — посулила Кристина, — Но сейчас не об этом. Мне нужно, чтобы вы назвали мне имя одного из сотрудников музея.
— Кого?
— Высокий, примерно метр девяносто. Возможно чуть выше…
Как следует подумав, Кристина пришла к выводу, что ей нужно найти того высокого типа в маске, что вывел их из музея. Он упомянул о том, что хочет, чтобы она осталась живой и здоровой. И, если отбросить вариант с тайной влюбленностью, то наиболее вероятным представляется, что он связан с Кармин деловыми отношениями. То есть, скорее всего — он и есть таинственный продолжатель дела погибшего доктора, чья недостроенная лаборатория на крыше музея всколыхнула чувство надежды, доставшееся Кристине от мертвой Кармин.
Найдем таинственного спасителя — сможем продвинуться дальше. Ну или узнаем точно, что двинулись по неверному пути.
— Высокий? — задумчиво протянул директор Раби — Метр девяносто и выше? Но в штате музея нет людей такого роста! Они достаточно редко встречаются и никого настолько высокого у нас нет.
Неожиданно. НУ и что это за тип, который так уверенно перемещался по запасникам и даже знал тайные проходы?
— А как он выглядит? — директор уяснил, что чем быстрее он ответит на вопросы Эллинэ, тем быстрее она оставит его одного.
Если бы знать… Навряд ли он так и ходит по музею в маске… хотя… за спрос не бьют в нос, верно?
— Кто-то из сотрудников музея носит маску?
— Какую маску⁈
— Белую.
— Н-нет, — директор опять перестал понимать, о чем речь. Высокий человек? В белой маске?
Кристина вздохнула. Ну, она попыталась. Кроме роста и маски других примет незнакомца она не знала. Подождите-ка…
— У него необычная походка. Примерно…
Девушка встала и, как смогла, изобразила то, как ходил спаситель в маске. Было в его походке что-то своеобразно неестественное. И запоминающееся.
— К-к-к… К-как?
Кристина в первый раз в жизни увидела, как человек становится белым, как мел.
— Вы-высокий че-че-человек с такой похо-хо-ходкой?
— Да. Вы узнали его?
— У-у-у… Да. Это покойный доктор Воркеи.
Кристина села в кресло.
Оригинально. Получается, на днях она видела человека, умершего два года назад.
— Вы его видели в моем му-му-музее?
— Да.
Директор вскочил:
— Призрак! Призрак доктора Воркеи! Вы видели призрак!
— Я не верю в призраков.
— А они есть! Охранники давно жаловались на ночные звуки и ужасающие, леденящие душу стоны. А я не верил! Не верил!
Он бросился к книжному шкафу и достал толстый том. Принялся лихорадочно листать.
— Вот! Вот фотография доктора!
Когда-то, еще в «прошлой жизни» Кристина видела картинку: мрачный мужчина в черном, с запавшими глазами и свирепым выражением лица, держит на руках не менее мрачного сиамского кота, хмуро смотрящего в объектив. Подпись гласила: «Юрий Кнорозов, расшифровавший письменность майя». Комментарий под картинкой? «А что это за страшный мужик его держит?»
Доктор Рино Воркеи при жизни был похож на эту фотографию: такой же мрачный, жутковато выглядевший тип. Только без кота.
Кристина смотрела на фото и в ее голове с грохотом давешних стальных заслонок рухнули, фигурально выражаясь, стены непонимания. А дальше мысли посыпались одна за другой, как плашки домино.
Надежды Кармин были связаны с доктором Воркеи.
Доктор погиб два года назад.
В музее они встретили человека, который похож на доктора Воркеи.
Человек упомянул, что Кармин Эллинэ нужна ему живой и здоровой.
Выводы?
Треклятый доктор жив!
На кой бес ему понадобилось имитировать свою смерть — неясно, но с другой стороны — доктор, как и вся его семья не отличались ясностью рассудка, а после взрыва, устроенного Спектром его шарики могли окончательно закатиться за ролики. Или… Ну да — доктор опасается, что Спектр решит закончить начатое. Поэтому и в маске ходит по музею, на случай, если его кто-то случайно увидит. А в музей он проникает тайком, чтобы закончить свои исследования, те самые, на которые так рассчитывала Кармин и на которые теперь приходится рассчитывать ей, Кристине. А на глаза он никому не попался до сих пор…
Ну правильно!
Здание музея строил его дед! Видимо, в силу фамильных странностей дед напичкал музей тайными ходами и…
Стальные заслонки на окнах! О которых не в курсе директор музея и которые так вовремя опустились в момент нападения липанов!
Всё сходится!
После своей липовой смерти доктор Воркеи перетащил свою лабораторию и все записи в одну из потайных комнат музея, о которых узнал от деда. Чтобы никто не смог их украсть. И теперь он по ночам проходит в музей через старую канализацию — Кристина вспомнила бесшумно открывшуюся дверь, через которую они вышли под землю и скрипучую дверь на выходе из канализации — проходит тайными ходами и продолжает работать. Именно звуки работы тайной лаборатории и принимают за стоны призрака. На Земле был Призрак Оперы, а у нас тут — Призрак Музея. И, разумеется, металл вовсе не исчез из хранилища. Он оказался в музее, потому что был необходим доктору для работы. Возможно, в помещении, где были сложены слитки, есть тайный проход и доктор просто забрал металл, не трогая замки и печати директора. Это даже не кража, это же металл для него.
Потом, в момент нападения липанов, доктор был в лаборатории — в этот раз днем, повезло — смог привести в действие механизм, блокирующий окна. Когда же это не сработало — вывел свою компаньоншу, в чьем здоровье и жизни действительно заинтересован, тайными ходами.
Примерно так.
Несколько неясных вопросов остались, но, чтобы их разрешить, достаточно поговорить с якобы мертвым доктором. Вот только как его найти? Простукивать стены в музее? Так раньше увезут в психушку. Стеречь его в канализации? А если он проникает в музей иначе? Или вообще появится там через неделю? Значит, надо искать его лежку.
— Господин Раби, а где раньше жил доктор Воркеи?
Директор, все еще перепуганный тем, что в его музее живет самый настоящий призрак, — назвал адрес — загородный дом, недалеко от столицы — и наконец избавился от общества ненормальной миллионерши и ее кошмарного спутника. Правда, спокойствия ему это не принесло.
«У меня в музее ПРИЗРАК!!!»
На выходе из здания Мюрелло всунул в карман швейцару — в чьи функции, собственно, входит не пускать в дом по парадной лестнице кого попало — еще одну сотенную купюру, в пару к той, что послужила пропуском.
Деньги открывают любые двери не хуже магии.
— Как вас описать полиции, если она приедет, господин…? — вежливо поклонившись, спросил швейцар у рыжего громилы с бельмом и торчащим зубом.
Тот хмуро посмотрел на него:
— Азазелло. Зови меня Азазелло.
Вечером Кристина просматривала расписание пригородных поездов, чтобы рассчитать время для нанесения визита таинственному доктору, Гримодан куда-то исчез, Мюрелло чистил револьвер.
Девушка одним глазом посматривала на этот умиротворяющий — если отвлечься от функции револьвера — процесс.
Мюрелло отщелкнул зажим, вынул диск с пулями, отсоединил крохотную пластинку платинового катализатора, вынул детонационную камеру, вывинтил баллончик с растворенным марганцовокислым калием, отсоединил и продул трубки, долил небольшим шприцом нитрамин в ту емкость, что скрывалась в рукояти…
В здешнем огнестрельном оружии — по крайней мере, ручном — порох не использовался. История оружия здесь пошла по другому пути.
Насколько помнила Кристина, согласно земной легенде монах Бертольд Шварц толок в ступке смесь серы, угля и селитры. Смесь сдетонировала, металлический пестик вылетел из ступки и пробил потолок кельи (или где там монахи обычно ставили химические эксперименты). Так был изобретен порох. В этом же мире тоже монах — имя которого история не сохранила, ну или Мюрелло его не помнил — исследовал пиролюзит и случайно уронил получившийся черный кристалл в миску с порошком аммонийной селитры. Смесь жахнула… а дальше все как на Земле.
Поэтому действие здешнего оружия выглядит так: при взведении курка пуля становится у основания ствола, в детонационную камеру за ней подается порция нитрамина — той же самой аммонийной селитры с добавками — при нажатии на спусковой крючок на пластинку катализатора падает крошечная капля марганцовокислого калия… выстрел!
Телохранитель собрал револьвер и покрутил диск с пулями.
Кристина прищурилась:
— Мюрелло, а ты смог бы попасть в предсердие или в желудочек сердца на выбор?
— С вероятностью восемь против одного — да, — хладнокровно ответил тот.
— Как⁈ Они же закрыты!
— Сердце тоже закрыто, но в него же можно попасть. А зная расположение сердца — и в любую его часть.
— Хм… А если я помечу значок на игральной карте и спрячу ее под подушку?
Тут Мюрелло задумался.
— Один против двух. И то если я буду видеть, как вы ее прячете.
— Азазелло попал бы…
— Да кто такой этот ваш Азазелло, в которого вы меня сегодня нарядили⁈
После краткого пересказа «Мастера и Маргариты» он неожиданно успокоился и даже приосанился: то, что его сравнили с демоном-убийцей, ему явно польстило.
— Мюрелло, — глядя на довольного телохранителя спросила Кристина, — а ты смог бы называть меня «светлая королева»?
Мюрелло замер. Потом медленно повернулся к ей и очень-очень серьезно сказал:
— Да.
Глава 30
— Это я. Все в порядке. Вернуться пока не могу. Следующий звонок — завтра, в три пополудни.