А за той — еще одна.
Существует множество методов слежки за «объектом». Проблема в том, что в нашем мире они, по большей части, были разработаны в двадцатом веке, то есть в мире Ларса пока оставались неизвестны. Времена обученных и тренированных профессионалов еще не пришли, царила эпоха талантливых любителей.
Поэтому Гримодану было бы сложно найти двух специалистов по слежке. Если бы он был простым человеком, конечно. Но его хорошо знали в преступном мире Мэлии, пусть и под другим именем (под другими именами, если быть совсем уж точным). Поэтому ему не составило труда найти и нанять тех, кто умеет оставаться незаметными для жертвы, чтобы выбрать удачный момент и нанести удар.
По карману.
За Спектром шел высокопрофессиональный карманник, человек, который мог не только выслеживать жертву, оставаясь незамеченным ею, но и понять, если жертва осознала, что за ней следят.
А за первым карманником шел второй. Они работали в паре и второй должен был подменить первого, если тот подаст знак, что его вычислили. А также отслеживать, не следит ли кто-то за первым карманником.
Эти парни всегда работали в паре, проникая на светские вечера, выставки, в театры, на балы и в прочие места, где можно встретить богатых людей. Они всегда обворовывали только богатых. Потому что у бедных взять нечего.
Они не знали, что следят за Спектром, поэтому вероятность того, что у жертвы есть свои напарники, которые могут прикрывать ее, существовала и должна была быть предусмотрена и устранена.
Тем временем девушка свернула в тихий узкий проулок, вновь следуя полученным инструкциям. Маловероятно, что Спектр осмелится захватить жертву на людной улице, поэтому нужно было заманить его в безлюдное место. Тем более, что и его самого хватать среди людей как-то не с руки. Не будешь же всем кричать «Это Спектр, это Спектр!».
Человек в цилиндре и фраке с цветком чуть ускорился и юркнул в тот же самый проулок.
«Вот она».
Девушка ускорила шаг. Все по инструкции, все строго по инструкции: чтобы жертва, считающая себя охотником, увидев ускользающую приманку — которую жертва считала своей собственной жертвой — ощутила азарт охотника и не обратила внимания на то, что ситуация слишком похожа на ловушку. И не услышала шагов за спиной.
Все сработало.
Спектр схватил девушку за плечо, останавливая и поворачивая к себе:
— Ну здравствуй, Кармин.
Он медленно снял вуаль…
Что?
ЧТО⁈
Из-под полей черной шляпки на него смотрело лицо, настолько не похожее на молодую Эллинэ, насколько это только возможно: ярко-голубые, широко расставленные глаза, узкий тонкий носик, высокий лоб…
Гримодан специально подобрал девушку с такой внешностью. Чтобы Спектр при одном взгляде на нее сразу же понял, что это не Кармин. Если он заподозрит в ней загримированную Эллинэ — может похитить девушку, а рисковать ею Гримодан не хотел. Ему были небезразличны людские жизни, в этом состояло его главное отличие от Спектра.
— Ты еще кто такая? — голос «соблазнителя» был спокоен. УЖЕ спокоен. Спектр уже понял, что что-то пошло не так, но не успел понять — что.
— Лили, — пискнула девица.
— Отпусти девушку, — произнес холодный голос и к затылку Спектра прикоснулся не менее холодный ствол револьвера.
Девица убежала, путаясь в длинных юбках.
— Ты меня с кем-то перепутал, — спокойно произнес Спектр.
— С человеком, который преследовал эту девушку, — услышал он в ответ.
Ствол по-прежнему холодил затылок. Спектр чуть заметно напрягся…
И расслабился: в проулок вошел еще один человек. С револьвером в руке.
В то, что здесь случайно оказался еще один вооруженный человек, Спектр верил не больше, чем в возможность обыграть казино (честно играя, разумеется), а, значит, это — напарник того, кто стоит у него за спиной.
— Что вам нужно? Выкуп?
— Ты.
— Я заплачу…
— Не нам.
Понятно. Наемники. Неужели… Эллинэ? Его смогла обыграть — женщина⁈ Заманить в ловушку и поймать⁈ Не-ет, он не пойман, до тех пор, пока не пойман!
— Руки за спину.
Спектр покорно завел руки и почувствовал, как их туго обвила веревка.
И в этот момент ситуация изменилась в его пользу. Потому что Гримодан допустил ошибку. Он не сказал своим наемникам, что они охотятся на Спектра.
Поэтому они расслабились.
Жертва связана, что может произойти?
Как оказалось, между чашкой и губами может произойти многое.
Спектр повернулся лицом к своим пленителям. В его левую ладонь из рукава скользнула маленькая резиновая груша. От нее шел тонкий резиновый шланг в плоскую емкость из прочного стекла, от которого несколько серебряных трубочек были проведены в белый цветок на лацкане.
Второй карманник контролировал пленника с расстояния в пару метров, а первый приблизился, чтобы обыскать. Никто не хочет неприятных сюрпризов, вроде бритвы в полях шляпы, верно?
Вот только неприятные сюрпризы уже начались.
«Беззащитный» пленник несколько раз сжал грушу. Тонкие струи брызнули из цветка в лицо похитителя. Поначалу тот почувствовал прохладу жидкости, но даже не успел удивиться: «Что за глупые шутки?». Потому что в следующее мгновенье серная кислота начала разъедать ему глаза и лицо.
— ААААА!!! — завопил он от жуткой боли, падая на колени.
Спектр, по прежнему со связанными за спиной руками, прыгнул вперед, ко второму похитителю. Взмах длинной ногой — и револьвер отлетел в сторону. Из правого рукава выскользнул острый нож, быстро перерезал веревки и вонзился в живот второго похитителя.
Раз! Второй! Третий!
— Я мастер в борьбе шоссо, — холодно произнес Спектр, глядя в глаза того, кто секунду назад считал его жертвой, а себя — охотником.
Шоссо, борьба ларсийских моряков, в которой все удары наносились ногами. Потому что на качающемся корабле одной рукой нужно за что-то держаться.
Спектр вынул нож — похититель упал на землю, обливаясь кровью — подошел к облитому кислотой и перерезал ему горло.
После чего вышел из проулка.
Заколотый карманник открыл глаза. Он уже почти ничего не видел, понимал, что умирает, но мэлийские преступники не страдали рефлексией и, подобно загнанным в угол крысам, перед смертью не мучились вопросами о смысле жизни и своем месте в ней, а старались отомстить своему убийце.
Перед смертью, взглянув в глаза тому, кто воткнул в него нож, карманник вспомнил, где видел эти глаза.
Он под полз к стене, провел рукой по окровавленной груди и начал писать.
— «ПО»? — переспросила Кристина.
Маловероятно, чтобы Эдгар Аллан вдруг возник на улицах Мэлии, чтобы вступиться за убийцу.
— Кларр узнал этого типа. Он узнал Спектра. Вероятнее всего — одну из его масок. Пытался написать имя… или фамилию… но не смог, — Гримодан залпом выпил еще одну рюмку февера. Как будто это был простой самогон.
— Не помню ни одного человека, у которого имя или фамилия начинались бы с «По…».
— Если вдруг встретишь — будь с ним вдвойне осторожнее.
— Договорились, — Кристина выцедила свою рюмку зеленоватого февера. Горького, как полынь, из которого его делали. Горького, как чувство поражения. И пусть они не проиграли войну, а всего лишь проиграли битву… Но ведь проиграли же! Погибли люди!
Кристина вздохнула. И почувствовала, что захмелела. Если не сказать — напилась. И…
Как давно они перебрались на кровать?
Она посмотрела на Гримодана. В глазах которого горели огни веселья.
— Кармин… Я не знаю, как тебя звали в твоем, том, мире… Тебе никогда не казалось, что мы с тобой похожи? Я — одинокий, никому не доверяющий, против всего мира, который хочет… ничего хорошего мне этот мир не хочет. Ты — одинокая, никому не доверяющая, против всего мира, от которого тоже не дождешься конфет и шоколада. Может быть, нам суждено быть вместе?
Его губы прикоснулись к приоткрытым губам Кристины.
Глава 33
— Ага, сейчас. Размечтался.
Гримодан протянул губы еще чуть вперед, не нашел ими искомого и приоткрыл один глаз.
Кристина сидела, скрестив руки на груди, со скептическим выражением на лице:
— Ты и вправду думал, что я поведусь?
— Ну, попробовать стоило, верно? — заулыбался нимало не смутившийся мошенник.
— Подставлять губки мальчикам только за то, что они насовали мне за уши фиалок и прочий цветник, я перестала еще на первом курсе института.
Вообще-то Кристина могла бы припомнить самой себе несколько случаев уже после первого курса, но тогда она была либо очень пьяной (то есть — гораздо пьянее чем сейчас), либо… Ну было и было, что теперь вспоминать-то?
— Неужели я не заслужил одного маленького поцелуя? — глаза Гримодана могли бы поспорить с глазками Кота из «Шрека», но на печальные глазки Кристина не велась даже сильно пьяной. Поцелуи из жалости — не ее конек, она не мать Тереза… кхм… аналогии, похоже, тоже не её…
— За что? — прищурилась она.
— За Спектра.
— Что-то я его так и не увидела?
— Но попытка-то была!
— За запах еды расплачиваются звоном монет.
— Кстати, я так и не получил аванс…
— Получил!
— Нет!
— А мой изумрудный кулон?
— Я его честно украл!
— С моего разрешения! Значит, идет как аванс!
Они рассмеялись. Гримодан сделал второй заход:
— И как же мне тогда получить поцелуй прекрасной госпожи?
— Заслужи.
— У вас завышенные требования.
— Тогда укради. Ты вор, в конце концов или кто?
— Вы сомневаетесь в моих способностях⁈
— Даже и не думала. Иначе предложила бы что-нибудь попроще. Например, свить веревку из песка. Кстати, Гримодан, как ты вообще стал вором и почему твой брат им не стал?
— Как говорят в Поллене: «Присядьте и послушайте мою длинную и печальную историю…».
Жили-были два брата. Нет, акробатами они не были. А были они вполне себе такими обычными мальчишками из рабочих кварталов. Да, тех самых, которые называются Темными и в которые Мюрелло крайне не советовал соваться ей, Кристине. Даже в его сопровождении. Даже в сопровождении армейского отряда.