Он перерос Минни, хотя не вполне понимал, как это произошло. В этом году он вообще не ходил в школу, так что она уже не была его учительницей, а значит, он мог указывать ей, что делать.
– Что ж, жаль, что ты пришла в конце, а не в начале. Кукуруза сейчас намного выше. Но метелок осталось немного. Так, чуть-чуть подчистить.
Она поставила на землю корзинку, покрытую сверху чистым кухонным полотенцем, и Джоуи бросил на нее свою куртку. С утра было прохладно, но вскоре заметно потеплело. На верхушках зеленых растений ярко желтели метелки, но чтобы не сломать их, нужно было сунуть руку под листья и ухватить их у основания. После того как он показал ей, что нужно делать, она отошла на несколько рядов, почти скрывшись из виду.
– Похоже, хороший урожай! – крикнула она издалека.
– Пока рано судить.
– Я так думаю о своих учениках!
Джо рассмеялся. В конце ряда они отхлебнули немного воды из фляги, которую он принес с собой.
– Слышно что-нибудь от Фрэнка? – спросила Минни.
– Почти ничего. Там у него вроде бы есть неплохой бассейн. Ему нравится. Ты знала, что он научился плавать в Чикаго?
– Да, он мне об этом писал.
– Наверное, ты получаешь от него больше новостей, чем мы.
– Он говорит, что на работе делает порох из стеблей кукурузы.
– По-моему, это шутка, – сказал Джо.
Шутка заключалась в том, что Джо как раз отлично мог себе представить, как Фрэнк пытается сделать порох из стеблей кукурузы. И пули из зерен.
Они обработали еще два ряда и вернулись к корзине, чтобы перекусить (куриный салат и огурцы – огурцы были сладкие). Джо спросил:
– Как твои ученики в этом году?
– С Лоис и Генри пришлось держаться построже. Кажется, они на меня обиделись. Знаешь, когда мы с Фрэнком там учились, все было иначе. Детей было много, учительница не успевала за всеми уследить, и было очень весело. Помнишь, как Фрэнк поставил мышеловку в туалете, где всякие задиры прятали папиросы?
– Никогда о таком не слышал.
– Нам тогда было лет по семь. Я считала его очень смелым и умным. Мальчишки были старше нас, но после мышеловки они к нам больше не приставали, наверное, из-за того, что Фрэнк такой хитрый. А еще как-то раз он засунул полусгнивший крысиный хвост в сапог одному из забияк. Была зима, парень не глядя сунул туда ногу. А мы все знали, что там внутри. Ох, как мы хохотали! Но сейчас так никто не делает. Я за ними все время слежу.
– Наверное, когда Лиллиан и Джейн пойдут в старшую школу, у тебя останется всего четверо.
– Может, школу вообще закроют.
Она вытащила мисочку малины, и они стали есть одну ягоду за другой.
К полудню они добрались до третьей линейки рядов. Джо думал о том, что станет делать Минни, если школу закроют. Она никогда не намекала, что хочет уехать из дома, да он и не представлял, как без нее будет справляться миссис Фредерик.
В последнем ряду Минни шла впереди, срывая метелки, до которых могла дотянуться, а Джо собирал те, что повыше. Она надела соломенную шляпу (Джо тоже). Он не видел даже ее затылка, зато видел бедра и лодыжки. От вида ее ног его вдруг охватило странное ощущение – как будто его слегка бросило в жар, и не отпускало, даже когда они вернулись к корзине с едой. Они попили воды, уселись на одеяло в тени высокой кукурузы и разделили остаток еды: сэндвичи с колбасой, салатом и первыми в этом сезоне помидорами на мамином домашнем хлебе; а потом – линцерское печенье миссис Фредерик с джемом посередине, только она во всей округе готова была тратить время на то, чтобы печь такие причуды. Джем был ежевичный, один из любимых Джо.
– Раньше я прятала печенье под пальто, – сказала Минни, – и Фрэнки щекотал меня, пока я не давала ему одно.
Видимо, у Джо на лице появилось выражение уныния, потому что Минни пояснила:
– Нам было всего восемь.
– Меня он тоже щекотал. Но не ради печенья.
– А зачем?
– Чтобы я описался.
– Злобно.
– Это Фрэнки.
– Братья и сестры бывают вредными. Даже Джейн Моррис толкает свою сестру Люси, а я никогда не встречала ребенка более смирного, чем Джейн. Наверное, вредничать по отношению к братьям и сестрам – закон жизни.
Джо не ответил. Он снова упустил смысл разговора.
– Спасибо за помощь, – сказал он. – Я отстегну тебе долю прибыли.
– О да, пожалуйста!
Они сложили одеяло, и Минни снова надела шляпу. Джо задумался о том, часто ли Минни размышляет о Фрэнки. Он был уверен, что Фрэнки о Минни не вспоминает вообще.
1939
Клэр родилась в день рождения Фрэнки, но во второй половине дня, а не в середине ночи. У Розанны и Уолтера было достаточно времени, чтобы добраться до больницы в Ашертоне. Там ее принял доктор Лискомб, и за ней ухаживало множество сестер, все в белой форме, и каждой лет по девятнадцать. Розанна уже и представить не могла, как рожала раньше, хотя помнила все до мелочей. В новой больнице все было обставлено по последнему слову: большие окна, поручни на кроватях, линолеум на полу, вращающиеся двери, в каждой палате всего по две койки. После того как доктор Лискомб принял роды, Клэр унесли и не возвращали часа четыре. Какое же это облегчение! Роды прошли легко – да и разве могло быть иначе, после пяти предыдущих, хотела бы Розанна знать, – но она чувствовала, что все равно заслужила отдых; когда она выспалась и ей дали подержать Клэр, она подумала, что впервые смотрит на своего новорожденного ребенка и не сходит с ума.
Клэр весила семь фунтов (семь фунтов и три унции – разве Розанна когда-нибудь раньше знала точный вес ребенка?). У нее был несколько приземленный вид. Она не была ни ангелом, ни красавицей, ни вместилищем всех надежд Розанны, в чем бы они ни заключались. («Интересно, в чем», – задумалась Розанна.) У ребенка были волосы Уолтера, нос Розанны и непонятно чьи глаза – может, бабушки Элизабет? Розанна улыбнулась ей – разве можно было удержаться? – и пригладила темные волосики. Со временем они выпадут, и на их месте вырастут другие. Она приложила Клэр к груди и едва не охнула. Она и забыла, что поначалу это бывает больно. Медсестра, которая принесла ребенка, спросила:
– Ох, а это не больно? На прошлой неделе у нас была дама, которая еще кормит грудью своего годовалого ребенка, так даже она морщилась, когда новорожденный кушал. Но не мне вам рассказывать.
Клэр все сделала как надо, сначала с одной стороны, потом с другой, и сестра, сказав «Замечательно!», унесла ребенка еще на четыре часа. Розанна забыла взять с собой книгу и потому решила еще вздремнуть.
Потом тайком от медсестер Розанна встала и немного походила, и когда в дальнем конце белого коридора, где располагался лифт, появилась ее мать, она стояла в дверях палаты. Поначалу Розанна приняла ее за Ому, так медленно она брела, опустив голову, как будто ее смущало величие чистых стен и высоких дверей в палаты. Розанна инстинктивно сделала шаг назад и прикрыла дверь, а потом глянула на свое отражение в круглом окошке. Она слишком стара, чтобы рожать, правда? Почти тридцать девять. Волосы собраны в вялый пучок. После рождения Фрэнки, которому уже девятнадцать, у нее на щеках появились ямочки, она поправилась, а волосы росли на дюйм в месяц. Клэр будто высосала из нее последние силы. Хватит, решила она, и тут раздался стук в дверь.
Мать принесла с собой сумку. Поставив ее на койку рядом с Розанной, она сказала:
– Дорогая, ты как будто не ребенка рожала, а по магазинам бегала!
– Ну, здесь это больше напоминает отдых, а не роды. Я даже не знаю, чем себя занять.
– Отдыхай, отдыхай. Все твои домочадцы уже за дверь выглядывают, ждут твоего возвращения. Лиллиан прислала тебе стишок.
Мать вручила ей листок бумаги, и она прочитала:
Крошке Клэр мы шлем привет.
Жаль, что рядом тебя нет,
Чтобы в знак любви
Мы могли расцеловать
Пальчики твои.
– Ну ведь чудо, а не ребенок, – сказала Розанна.
– По правде говоря, так можно сказать про любого ребенка. Каждый из них – своя маленькая вселенная.
Розанна нажала на кнопку, и в дверь тут же проскользнула сестра в белом чепчике и белых туфлях.
– Моя мать хотела бы посмотреть на младенца, – сказала Розанна.
Медсестра была одной из девятнадцатилетних.
– Не уверена, что это позволительно, миссис Лэнгдон, – сказала она. – У младенцев строгое расписание.
– Я не стану ее кормить, если вы…
– Дело не только в кормлении. Четкий режим благотворно на них воздействует.
Розанна глянула на мать, затем спросила сестру:
– Как вас зовут?
– Лоретта, – ответила сестра.
– Моя мать принимала у меня роды, когда я рожала второго ребенка. А последнего я родила вообще без всякой помощи.
– У меня будут неприятности, – сказала Лоретта.
Розанна повернулась к матери и спросила:
– Как ты сюда добралась?
– Отец привез. Он пошел в магазин кормов.
– Вы приехали на грузовике?
Бабушка Мэри кивнула.
– Вы принесете ребенка в одиннадцать, да? – уточнила Розанна.
– Да. Кормление в одиннадцать часов, потом купание, потом сон. Когда в понедельник вас выпишут, мы дадим вам расписание и инструкции.
Розанна прикусила губу и сказала:
– Спасибо. – Когда сестра ушла, она спросила: – Во сколько приедет папа?
– Он просил позвонить ему в магазин кормов.
– Тогда позвони и скажи, чтоб подъехал в одиннадцать тридцать. – Она протянула матери трубку стоявшего возле кровати телефона.
Сестра постарше пыталась их остановить. Когда они вышли за дверь около лифта и спускались по лестнице, она прибежала снизу и преградила им путь.
– Не думаю, что вы готовы к выписке, миссис Лэнгдон, – строго сказала она.
– Но я готова. Я нормально себя чувствую.
– Нельзя выносить ребенка на такой холод.
– А что, через три дня станет теплее?
– Вы ведете себя очень безответственно!
– Я всего лишь хочу отвезти собственную дочь домой, где она будет жить.