1949
Одно дело решить переехать в Нью-Йорк и совсем другое – найти работу, но в конце концов Артуру пришла в голову отличная идея. Чем Фрэнк занимался последние два года? Читал немецкие документы и передавал их американским фирмам, так? Артур услышал об одном типе в авиастроительной компании «Грумман», которому требовался ассистент для организации и приобретения правительственных контрактов. Компания располагалась в Вэлли-Стрим, Нью-Йорк, а что до Андреа (которая Артуру очень нравилась), то универмаг «Бонвит» находился в восемнадцати милях оттуда, и они могли жить на Лонг-Айленде. Артур по секрету сообщил Фрэнку, что в городе уже никто не хочет жить, поскольку Манхэттен – это сущий кошмар, когда у тебя есть дети, еще хуже Вашингтона.
На Рождество Лиллиан устроила свадьбу Фрэнка, маленький, но стильный прием. Брат Энди, Свен, с женой и тремя детьми, старшее поколение Бергстромов, Уолтер, Розанна, Джо, Генри и Клэр – все приехали в Вашингтон на поезде и провели там неделю – Бергстромы в отеле, а Лэнгдоны – как сельди в бочке в доме Лиллиан. По утрам Джо рано уходил из дома. Он хотел все посмотреть и проходил пешком такие расстояния, что никто не предлагал составить ему компанию, но Фрэнк не мог не восхищаться тем, как он это делал: Джо достал карту города, разделил ее на шесть частей, провел разведку и осматривал по секции в день. Еще он каждый день пробовал новую еду: в субботу итальянскую, в воскресенье китайскую, в понедельник немецкую, во вторник французскую, в среду снова американскую, а в четверг опять итальянскую. Фрэнку он сказал, что больше всего ему понравились лазанья, минестроне и чау-мейн, а на десерт вкусные рогалики. Генри посетил Смитсоновский институт и Библиотеку конгресса, а Лиллиан с Розанной повели Клэр в «Гарфинкельс», чтобы купить платье на свадьбу, но тамошние цены привели Розанну в ужас, поэтому они отправились в «Гехтс».
Свадьба состоялась утром в пятницу, двадцать четвертого. Церемония была короткой, а вечером в доме Артура и Лиллиан устроили прием. Андреа купила платье в «Маршалл Филдс» со скидкой для сотрудников в сорок процентов, и когда Фрэнк увидел ее в нем, он едва не забыл свои слова, но в жены он ее все-таки взял, еще как. Лиллиан хорошо смотрелась в роли подружки невесты, Тимми нес кольца, а дочь Свена, Марта, – букет. Они с Дебби были одеты в одинаковые платья из зеленого бархата. Клэр была в красном. Розанну слегка задело то, что ее не попросили испечь торт, но, увидев торт из кондитерской, она перестала обижаться. Шафером был Свен. В своей речи он говорил о том, что семья – главная цель в жизни человека. Его дети все это время сидели тихо – светловолосые головки, стрижка лесенкой, большие голубые глаза. Тимми отказался снять игрушечную кобуру и шестизарядный пистолет, и никто, даже Розанна, не сказал ему ни слова. Лиллиан пригрозила, что отберет у него пистолет, если он станет в кого-нибудь целиться. Он все прекрасно понял. Фрэнк задумался, можно ли успешно скрестить Бергстромов и Лэнгдонов, но промолчал, решив надеяться на лучшее.
Первого февраля Артур зашел позавтракать к Фрэнку в квартиру на Флорал-Парк. Он съел оладью и омлет из двух яиц. Когда Энди спросила, как ему удалось так рано добраться, он лишь сказал ей с Фрэнком, что Тимми забрался наверх книжного шкафа в гостиной, чтобы заполучить отобранный у него игрушечный грузовичок. Ему удалось слезть, но не раньше чем с улицы пришла Лиллиан и увидела его где-то на пятой полке снизу.
Фрэнк рассмеялся.
– И что она сделала?
– Ну, она уже привыкла, что нужно просто закрыть лицо руками и позволить ему самому все сделать. Если не позволить, то он попытается еще раз, когда представится возможность. Я слышал, ты был таким же.
Фрэнк бросил взгляд на Энди и сказал:
– Может, это передается через поколение.
На подходе к остановке Фрэнк увидел приближающийся автобус. Но Артур, взяв его за локоть, повел дальше. Следующий автобус должен был подойти через двадцать минут. Артур перешел дорогу и зашагал к парку, хотя стоял жуткий холод. Фрэнк последовал за ним.
На этот раз в центре внимания был очень богатый человек, и Фрэнк, а особенно Андреа, прекрасно подходили для этой работы. Артур достанет им приглашения на кое-какие вечеринки, Андреа там всех очарует, и Артур постепенно поближе узнает этого человека. Он был чуть старше Фрэнка, в войну пилотировал бомбардировщик, служил хорошо, а сейчас был директором галереи искусств. Он был очень богат – имел свои деньги и женился на богатой – и много путешествовал. Вот что заинтересовало Артура. Если красные не использовали этого типа в качестве курьера, то упускали отличную возможность. Но если у него было кодовое имя, никто его не знал. Если сведения о передвижении шпионов между Вашингтоном и Москвой во время войны были полными, то этот тип чист.
– Однако я сомневаюсь, что он чист, – сказал Артур. – Он кое с кем дружил. Крепко дружил.
– С кем? – спросил Фрэнк.
– Узнаешь, – сказал Артур.
– Правда? – спросил Фрэнк.
– Возможно.
– Ну а теперь ты мне заплатишь?
– Не деньгами. Я не могу заплатить тебе деньгами, потому что по работе я не должен просить тебя об этом. Я прошу просто потому, что ты хорошо справляешься с подобными делами и тебе это нравится. – Остановившись, он посмотрел Фрэнку в глаза. – Знаешь, мы вот-вот кое-кого арестуем.
В течение долгой минуты они смотрели друг на друга, потом Артур добавил:
– Слушай, брат, половина моего правительственного агентства вышла из-под контроля. Я бы сказал, они спятили, но так я могу выразиться только здесь, посреди парка и под вой ветра. Им достаются все деньги и приключения, а нам все бумаги, карандаши и кое-что на почитать и поразмыслить. Чем медленнее мы работаем, тем больше они сходят с ума. Я и мои семь гномов все читаем, читаем, читаем по двенадцать часов в сутки. Когда Лиллиан и дети ложатся, я работаю еще три часа. Ума не приложу, как нам сделать еще одного ребенка. – Они двинулись обратно к остановке. – Но благодаря тебе и нашему последнему приключению я создал себе в агентстве хорошую репутацию, и в результате, когда коллега предложил нанять сорок двух бывших нацистов, чтобы внедрить их в польское правительство, я смог возразить, что это, по-моему, плохая идея. Когда твой бывший источник информации арестуют, это поможет занять их, и значительные ресурсы будут брошены на то, чтобы выжать из нее информацию. Очень красивый джентльмен, с которым ты теперь подружишься, вызовет еще большее волнение, так что я молюсь Господу, чтобы он трудился как пчелка, пересылая информацию кому-нибудь в Москве под кодовым именем, например, Бинки. А, – Артур слегка ткнул его в ребра локтем, – если он честный, то ты все равно познакомишься с одной из важных шишек в обществе.
К тому времени, как подошел автобус, Фрэнк уже был готов начать работу, но лишь наполовину понимал почему. Он рассчитывал на оплату своих услуг. Может, дело в том, что Артур действовал умело, знал, чем его приманить, знал, как сказать «Москва» особым обеспокоенным тоном (а может, Фрэнк был должен Артуру за работу с документами и за новую, в «Груммане», – Артур никогда не упоминал об этом, но, возможно, он считал, что обязательства Фрэнку очевидны)? Или дело в том, что приключения сами по себе доставляли ему удовольствие, выводя его из домашней рутины назад к тем годам, что он провел в палатке или на войне, к тем годам, когда он просто так мутил воду? Так или иначе, Артур знал, чего от него ждать.
За годы, прошедшие со времени учебы в колледже, они оба изменились. Этого было почти достаточно, чтобы заставить Фрэнка поверить в то, что такая вещь, как зрелость, существует. Теперь он не пытался поговорить с ней – он на самом деле с ней разговаривал. Если она была в комнате, а он о чем-то думал, то высказывал свои мысли вслух, какими бы они ни были. Конечно, он с нежностью вспоминал Лоуренса, но те мальчишки, которыми они были, сейчас казались ему ужасно юными. Он представлял их как крошечные головки, выглядывающие из-за руля огромного «Летучего облака». Их ноги едва доставали до педалей. Как-то ночью они с Энди лежали в постели перед сном и вспоминали Лоуренса.
– Знаешь, – сказала Энди, – это был первый умерший человек из тех, кого я знала. Трое из моих бабушек и дедушек тогда еще были живы, а один дедушка погиб в первую войну, так что меня это просто поразило. Это я должна была успокаивать Юнис. Я чувствовала себя маленьким ребенком. В результате она успокаивала меня.
– Мне казалось… даже не знаю, – помедлил Фрэнк, – что ей как будто все равно. Я ее за это ненавидел.
Энди затянулась сигаретой и, осторожно положив ее в пепельницу, повернулась к нему. Фрэнк не собирался ничего не говорить о Юнис. То, что это замечание просто вырвалось у него, доказывало, насколько иначе он чувствовал себя с Энди, чем когда-то с Хильди. Она положила руку ему на грудь. Яркий луч уличного фонаря проскользнул между неплотно закрытыми шторами, осветил ее макушку и разделил лицо на две половины.
– Милый, ты думаешь, мы не замечали, как ты на нее злишься? Но на тот момент ей и правда не было до него дела. Она собиралась порвать с ним перед тем, как он подхватил инфекцию.
– Но ты говорила, они собирались пожениться.
– Это она тогда так сказала мне и его родителям, но позже она рассказала мне правду. – Энди взяла его за руку. – Дорогой, мне нравился Лоуренс, но ты любил его сильнее всех. – Потом добавила: – Я думала, может, в армии у тебя появится какой-нибудь такой же близкий друг.
Когда несколько часов спустя их разбудила разыгравшаяся гроза, она лежала на спине, укрытая лишь наполовину, а Фрэнк прижался к ней, зарывшись лицом ей в волосы. Видимо, его разбудил раскат грома, но когда вспыхнула молния, первым, на что он обратил внимание, был аромат, исходивший от Энди, – сочетание сна и духов «L’Air du Temps», которые он подарил ей на День святого Валентина. В тот момент она повернулась к нему, и ее гладкое тело в его объятиях едва ли не сбило его с толку. Он целовал ее шею, волосы, голову за ушами, изгиб ее плеч, везде. Он спустил бретельки