– Потому что я на пару дней уехал к бабушке, но мне надо сказать тебе кое-что важное, а сочинить хорошее сообщение у меня не получилось.
– Понятно… – говорит он уже не так сонно, но осторожно.
– Так вот, я видел в баре Лию с подружками в последний вечер семестра.
– Так.
– Одна из них, Бьянка, напилась до невменяемости. Лия со своей соседкой по комнате Марибел пытались держать ее в узде.
– Прямо ужастик какой-то. Сейчас ты меня напугал.
– Не бойся!
– Не помогает.
– Это мелочи. Бьянка спросила, не гей ли ты. – Я говорю это быстро, словно срывая пластырь.
– А-а-а, – выдыхает он.
– А-а-а? Серьезно?
– Да.
– Хм. Ты там как? – спрашиваю спустя долгую минуту.
– Я в порядке. Это многое объясняет.
– Например?
– Ну, обычно Лия рада меня видеть. А потом мы начинаем с ней говорить или что-то делать, и она становится грустной, как будто вспоминает что-то неприятное. И я все думал, что написал что-то не то в эссе, ну, не знаю. Или что она что-либо услышала. Поэтому все становится на свои места, если она думала, что я – гей.
– Я ее убедил, что ты натурал.
– Спасибо. В смысле, я не обижаюсь.
– Хорошо.
– Это столько объясняет! – выкрикивает он, и его голос звучит легче и веселее.
– Рад, что смог помочь.
– Мне пора. Ненавижу разговаривать по телефону. Но ты сделал все как надо, Кейси.
– Спасибо, чувак. Я стараюсь.
Дэнни (друг Лии)
Во время зимних каникул Лия попросила меня о встрече. Ничего странного. Мы с Лией привыкли проводить время вместе. Странно то, что сообщение она написала в формальном стиле.
По ее просьбе я жду в городской закусочной в полдень, в понедельник после Нового года.
– Привет, Дэниел, – говорит она, уже заняв место в кабинке.
– Привет, Азалия. – Я складываю руки, копируя ее серьезную позу.
– Я взяла на себя смелость заказать тебе фри под сырным соусом, потому что у меня плохие новости.
– Какие?
– Гейб Кабрера – не гомосексуалист.
– О нет, – говорю я.
Она кивает:
– О да.
Я кладу голову на руки. Знаю, что веду себя театрально – отчасти потому, что мне грустно, но прежде всего чтобы подыграть пафосному разоблачению Лии. Она хлопает меня по руке. Я сажусь прямо:
– Так что, ты им займешься?
– Да.
– Шикарно. Он – самый удивительный, идеальный и красивый парень на планете, и раз я не могу быть с ним, то с ним должна быть ты.
– Спасибо, Дэнни.
– А как ты это выяснила?
– В последний вечер семестра Бьянка притворилась пьяной, подошла к его другу, Кейси, и с ходу спросила, нравятся ли Гейбу девушки.
Я качаю головой:
– Необычайно. Вы, девчонки, просто гении.
– Надо сказать, у меня в уме был собственный план. Я даже не знала, что у Бьянки есть свой, пока это не случилось. Она ведь никак не могла знать, что Кейси будет сидеть в баре один в то самое время.
Я киваю и тут вспоминаю:
– Я так понимаю, удостоверения прокатили?
– Еще как! Хотя мне кажется, что-то теряется, когда решаешь не ждать двадцати одного года. – Она пожимает плечами. – Не знаю, как часто буду пользоваться своим.
– Теперь многое стало понятно.
Нам подают две тарелки фри под сырным соусом, и мы приступаем к еде.
– Жаль, что так вышло с Гейбом, – говорит она.
– Ты не виновата, что ему нравятся девушки. Дело ведь не в том, что ты такая потрясающая и он сразу стал натуралом.
Она смеется.
– Но я действительно считал его геем и понятия не имел, насколько ошибался. Может, он немножко би или пансексуал?
– Скорее всего, нет, – говорит она, улыбаясь.
– А может, хоть проявляет интерес? Ну хоть чуточку?
– Попробую для тебя это выяснить, – обещает она, похлопывая меня по руке.
– А я помогу тебе его охмурить, – говорю и подмигиваю.
Сэм (брат Гейба)
Все вернулись в кампус на весенний семестр. Мне будет не хватать тишины зимних каникул. Я возвращаюсь после первого рабочего дня и вижу Гейба на скамейке у библиотеки.
– Привет, – говорю. Он сидит, не отрываясь от книги. Я пинаю подошву его кроссовки.
– А, привет.
– Как дела?
– Хочешь пойти со мной в столовую?
– Не могу, у нас тренировка по бейсболу.
– Не думал, что стану завидовать тренировке. Остальные, видимо, тоже заняты.
– Да, но если хочешь, я тебя провожу.
– Конечно.
– Ты поэтому ходил за мною следом? Потому что не хотел обедать один?
Он пожимает плечами:
– Мама сказала, что ты работаешь. Я подумал, тебе не помешает обед.
– Прости, что не приехал.
– Ничего страшного. Я за каникулы привык быть дома. Теперь комната в общежитии кажется крохотной и тихой, и… – он осекается и качает головой: – Не знаю, это глупо.
Я стукаю его плечом в плечо:
– Ничего не глупо. Ты просто очень любишь старшего братишку.
– Конечно, это тоже.
Мы несколько минут бредем в молчании, мимо быстро проходят люди, видимо, потому, что на улице морозно. Но Гейб не спешит.
– Никто из твоих знакомых не ищет работника?
– Тебе нужны деньги? – спрашиваю.
– Конечно, нужны. Должность консультанта – это хорошо, она обеспечивает меня жильем, но денег за это не дают. Я в буквальном смысле живу на обедах в столовой и подарочных картах «Старбакс» от тети Кейт.
– В чем тут дело? Почему она думает, что нам так нравится «Старбакс»?
– Не знаю. Но денег у меня нет, так что и они сгодятся. Например, если бы мне захотелось кого-нибудь позвать на свидание, я, по крайней мере, смог бы сводить девушку в «Старбакс».
– Позовешь Лию на свидание?
– Не знаю. Сомневаюсь, что эта идея жизнеспособна. Но подумать стоит.
– Слушай, – говорю я, – если тебе нужны деньги, кажется, библиотека ищет сотрудника. Там чисто, есть кондиционер и не воняет жиром или скисшим молоком.
– Судя по твоим словам, там чудесно.
– Если скажу, что брат ищет работу, они тебя наймут.
– Круто.
Мне хочется сказать что-нибудь еще, потому что всегда есть что добавить, но я оставляю все как есть. Не хочу его отпугнуть. Каникулы он провел хорошо, повеселел и впервые за долгое время стал похож на себя. Мне кажется, родителям теперь легче, оттого что он стал прежним.
– В остальном все нормально? – спрашиваю.
– Да, все хорошо, – отвечает он. – Сейчас начало семестра, а значит, на этой неделе часто будут приходить студенты, волноваться из-за расписания, спрашивать, правильно ли они выбрали предметы или нет.
– Не помню, чтобы меня на первом курсе заботили такие вещи.
– Наверно, у меня в общежитии одни отличники.
– Держи, – говорю и вручаю ему десятидолларовую банкноту, потому что мне уже пора в здание, где должно состояться собрание.
– Нет, не надо.
– Возьми. Отдашь, когда начнешь работать.
Он качает головой.
– Раз тебе грустно, а есть придется одному, то хотя бы купи себе приличную еду.
– Ладно, уговорил. Но я верну.
– Не волнуйся, поставлю тебя на счетчик.
Он стукает меня по руке, но хотя бы смеется.
Максин (официантка)
Два голубка вернулись, на этот раз поодиночке. Грустно, что сидят отдельно, но сегодня они улыбнулись и помахали друг другу. Мне кажется, девочка подсела бы к нему, но она не замечала его до тех пор, пока я не принесла еду.
Вижу, как пристально она на него глядит. Воскресный вечер выдался, к моему удивлению, спокойным, и я решаю вмешаться. Говорю ей:
– Иди же, сядь к нему.
– А вдруг он не захочет?
Я наклоняюсь, чтобы ответить тихо:
– Знаешь, как можно сделать? Пойди в туалет, а когда будешь проходить мимо его столика, спроси, не ждет ли он кого-нибудь.
– Хорошо, – отвечает она, широко раскрыв глаза.
– А если скажет, что нет, спроси, не возражает ли он против компании. Готова поспорить, он согласится. А если нет…
– Я сгорю со стыда.
– Во всяком случае, сгоришь, зная об этом.
– Он очень застенчивый, – говорит она мне.
– Тогда тем более надо брать быка за рога.
– И, кажется, занят.
– Он листает журнал, сладкая, – говорю. – Слушай, а почему ты одна?
– Я проголодалась, а соседка по комнате пока что не вернулась в кампус. Остальных друзей я еще не отыскала.
– Может, по этой же причине и он здесь один. А в следующий раз ты уже будешь не одна, смекаешь?
Она кивает и глубоко вздыхает, прежде чем встать.
Я возвращаюсь и делаю вид, что протираю стойку.
– Привет, Гейб, – говорит она.
Он улыбается и кивает. Ой какой стесняшка.
– Кого-то ждешь?
Он качает головой и краснеет.
– Хочешь, составлю тебе компанию?
– Хорошо, – говорит он.
– Только заберу свою еду и пересяду, ладно? – спрашивает она.
– Ладно.
– Не возражаешь?
Так и тянет дать ей подзатыльник. Ясно, что он не дал ей ответа, которого она ждала, но и не отказал, не стал выдумывать отговорки. Она из тех девушек, которые так ослеплены любовью к парню, что не замечают его застенчивости.
Он качает головой и поднимает взгляд. Она возвращается с чизбургером на тарелке и, стесняясь, садится.
– Здесь хорошие бургеры, – тихо говорит она.
– Согласен.
Он сидит и с чинным видом ест. Через пару минут я приношу ему бутерброд с жареным сыром.
– Посмотрите-ка, пересаживаешься с места на место, – поддразниваю я ее. Так хочется сломать между ними лед. Никогда еще не видела, чтобы два ребенка так друг друга боялись.
Он переплетает пальцы и не глядит в ее сторону. И так старательно это делает, что мне становится понятно: если она заглянет ему в лицо, то сразу увидит, насколько нравится ему.
Она улыбается мне, и я иду к прилавку. Для воскресенья сегодня тихо.
– Давай поиграем в виселицу, – предлагает она, разворачивая салфетку под тарелкой и доставая из сумки ручку.
Он кивает и улыбается с заметным облегчением. Они играют несколько раундов, а потом ей приходит сообщение.