елуди.
Бегаю возле них кругами, стараясь, чтобы на меня не наступили, как однажды на моего друга. Его хвост после этого так и не оправился. Пока я бегала вверх-вниз по деревьям и долго наблюдала, как ребята играют, заметила, что один из них сидит вдали от всех.
Мне ясно, что девочка ему нравится. Она и раньше сидела с ним, но теперь ушла, и он погрустнел.
Зигзагами направляюсь к нему и запрыгиваю на скамейку. Какое-то время просто сижу. Это моя любимая скамейка. Я рада, что здесь столько людей. Но мне грустно, оттого что и мальчику невесело.
– Вот отстой, – бормочет он.
Он что, со мной разговаривает?!
Поднимаю взгляд на него, а он смотрит вниз, на меня.
– Как дела, бельчонок?
Я вне себя от радости!
Ура!
У меня появился еще один друг. Может быть, он поможет мне найти желуди!
– Ты ведь та самая белка, с которой постоянно разговаривает Лия?
Я распушаю хвост, надеясь, что такого ответа он и ждет.
– Наверно, в жизни белки есть свои преимущества. Спорим, ты даже круче меня? Если бы мальчик, который тебе нравится, сидел бы с тобой полчаса на скамейке, ты бы с ним заговорила. Но мне ее не слышно через шапку и капюшон, да еще и на ветру. Я хотел подвинуться, чтобы лучше слышать, но там была ее подруга, и я никак не мог пересесть, не вызвав подозрений. Я все ей объясню, но не хочу, чтобы она меня жалела. Не люблю обсуждать эту тему.
Я поворачиваю голову набок, чтобы хорошенько его рассмотреть. Не знаю, о чем он говорит, но, видимо, о чем-то грустном. Пытаюсь придумать, как его развеселить.
– Ну что, идем? – спрашивает его друг. А может, это брат. Мне кажется, они похожи. Но для меня все люди на одно лицо.
– Да.
– Попрощаешься со своей новой подругой – белочкой?
– Повежливее. Эта белочка – хороший слушатель.
– Я бы тоже стал хорошим слушателем, если бы ты дал мне шанс.
Сэм (брат Гейба)
Несколько минут Гейб ничего не говорит, и у меня появляется такое странное ощущение, будто нас оставили после уроков.
– Знаю, ты бы меня выслушал.
– Ну хоть что-то.
– Просто мне нечего сказать.
Я киваю.
– Ты не обязан говорить ничего важного. Я знаю, что последний год все идет под откос, и мне очень жаль.
– Спасибо.
Мы медленно бредем к моему дому. Я сказал соседям, чтобы они шли есть пиццу без нас. У Гейба, очевидно, что-то на уме. Может быть, он об этом заговорит, если останемся только я да он.
– Недавно я проспал пожарную тревогу.
– Серьезно?
– Да.
– Как это тебя угораздило?
– Уснул на боку с наушником.
– Чувак…
– Знаю. Ясно, что ничего хорошего в этом нет. Вряд ли я тогда понимал, насколько все плохо.
– Ты ведь так мог… умереть.
– Надеюсь, что в такой ситуации кто-нибудь поймет, что я не вышел, и пошлет за мной пожарных.
– Гейб, вот только не надо заговаривать зубы.
– Я не заговариваю, а пытаюсь убедить сам себя. У меня просто нет слов.
– В итоге меня разбудил фонарь, и я побрел через боковой пожарный выход, когда все уже начали возвращаться.
– Тебе надо провериться у врача.
– Я с этим уже почти смирился.
– Есть хочешь?
– Конечно.
Мы уже хотели было свернуть на мою улицу, но вместо этого идем в сторону закусочной с сэндвичами. Меньшее, что я могу сделать для брата, – это купить ему сэндвич с тефтелями.
Перед тем как зайти и сделать заказ, он отводит меня в сторонку.
– Мне надо навести порядок в голове. Порой я становлюсь подавленным и растерянным. А потом накатывают чувства. Много… эмоций. И это нестерпимо.
Я киваю. Эмоций и впрямь много.
– Я до сих пор хожу к психотерапевту, мне становится лучше.
– Это хорошо.
– Но сегодня с Лией вышло из рук вон плохо. Будто все мои недостатки, о которых знаю, вдруг всплыли в самом нелицеприятном виде.
– Она довольно долго с тобой говорила.
– Я не услышал ничего из того, что она сказала.
– Все ведь может быть по-другому.
– Поверь, я и сам пришел к такому же выводу.
– Круто. В ином случае мне пришлось бы включить старшего брата и взяться за дело самому.
Он отталкивает меня с дороги и проходит в дверь, резко ее закрывая, – я даже не успеваю опомниться.
– Включать старшего у тебя не получается с тех пор, как я стал выше тебя, еще в средней школе, – ворчит он, когда я встаю за ним в очередь.
Я ничего не отвечаю.
– Молчание – знак согласия, – говорит он серьезно.
Меня разбирает смех. В отделе выдачи младших братьев мне попался отменный экземпляр.
Дэнни (друг Лии)
– Он работает в библиотеке! – сообщаю я Лии и притягиваю ее к себе, чтобы обнять.
– Гейб? – спрашивает она.
– Да. – Я смирился с фактом, что Гейб никогда не будет моим, а потому вылезу из кожи вон, но помогу Лии его заарканить. – Давай за ним следить.
Беру ее под руку, и мы идем в сторону библиотеки.
– Что-то ты не очень рада, – говорю, когда мы подходим к парадным дверям.
– Недавно он стал себя странно вести.
– Насколько странно?
– Ну, какое-то время все было хорошо. Он был веселый, вполне нормальный… Когда виделись, мы разговаривали, даже вместе проводили время.
– Но…
– Но потом я увидела его в метель и присела к нему на скамейку. Он не мог играть в футбол, потому что повредил локоть, – говорит она.
– Поранил локоть родной наш, – говорю, прикладывая руку к сердцу.
Она улыбается.
– Я с ним говорила, задавала кучу вопросов, но он не отвечал. Пожимал плечами, но так ничего и не сказал. А я ведь думала, что этот этап уже пройден, понимаешь?
Я принимаю самый сочувственный вид.
– Ладно, не люблю жаловаться. Он ведь не сделал ничего плохого. Но меня не оставляет ощущение, что он откупился от меня в тот день, в «Стар-бакс», и больше не хочет со мной говорить.
Она опускает плечи и сутулится. Мы стоим рядом с лифтом. Я пальцем приподнимаю ее подбородок.
– Не грусти.
Она еще больше надувается и отталкивает мою ладонь. Я хватаю ее за руку и тяну за собой в лифт.
– Мы найдем этого парня и заставим его с тобой говорить.
– Это ужасно похоже на угрозу, – говорит она.
– Ладно, займем стол с хорошим видом, у балкона, и ты будешь за ним наблюдать издалека.
– А вот это предложение мне нравится гораздо больше.
Мы находим столик с видом на высокий холл в центре здания. Какое-то время зубрим, но при этом больше филоним и болтаем, чем занимаемся делом. В какой-то момент Лия смотрит вниз, на первый этаж, и застывает на месте.
– Гляди, – шепчет она.
Там стоит Гейб с тележкой, полной книг. Я невольно наблюдаю, как двигаются мускулы его плеч, когда он ее толкает.
– Похоже, локоть у него до сих пор болит, – говорит она.
– Да, он больше работает одной рукой.
Лия подпирает щеку ладонью и наблюдает за ним, пока он не скрывается из виду.
– Он тебе очень нравится, – говорю.
– Да, – отвечает она. – Но это глупо. Я просто ему не нравлюсь. Когда тебе кто-то интересен, ты не сидишь с этим человеком тридцать минут не двигаясь и не говоря ни слова. Ты разговариваешь с ним в классе и не игнорируешь буквально повсюду.
Я киваю. В ее словах есть смысл.
– Давай уйдем, – говорит она. – Какая я жалкая, что слежу за ним.
Пока мы собираем вещи, лифт у нас за спиной звенит, и из него – не поверите – выходит Гейб.
Лия секунду его оглядывает, и он ей машет. Она делает полшага в его сторону, но затем легонько трясет головой, поворачивается ко мне и хватает за руку:
– Пошли.
Я молчу, пока мы бегом спускаемся по лестнице и выходим из здания.
– Что это было? – спрашиваю я ее, как только мы выходим.
– Не знаю. Думаю, мне пора перестать мучить себя им.
– Он явно хотел с тобой поговорить.
– А может, говорила бы только я, а он бы снова меня игнорировал. Мне больше не нравится эта игра.
Я хмурюсь в ответ на ее слова, затем тяну за руку в сторону студенческого центра.
– Мне кажется, тебе сейчас нужен замороженный йогурт.
Кейси (друг Гейба)
– У тебя такой вид, будто кто-то убил твою собаку, – говорю Гейбу, когда он выходит из библиотеки после смены. Мы встретились поужинать. Он великодушно предложил мне воспользоваться его рабочей обеденной карточкой.
– Я и чувствую себя так же, – отвечает он, хмурясь, пока мы идем в сторону обеденного зала.
– Хочешь поговорить об этом?
– Лия была в библиотеке с каким-то парнем, – говорит он спустя сотню лет молчания.
– И что?
Он пожимает плечами.
– Ну и вот: она увидела меня, я ей помахал, а она отвернулась.
– Ай! – восклицаю я и тут же об этом жалею. Не хочу скатиться в грусть, как Гейб. – Может, стоит спросить ее в следующий раз, что за парень с ней был?
– Не знаю. Мне показалось, что они близки. Я его не рассмотрел, но он коснулся ее лица и обнял ее.
– Это еще не значит, что они встречаются. Может, они дружат.
– Не знаю, я подумал, что они больше чем друзья.
Он отдает работнице столовой карточку и говорит, что угощает гостя, и она проводит карточкой дважды.
Он почти ничего не говорит, пока мы забираем обед, находим стол и приступаем к еде.
– У меня был очень хороший день, – говорит он, вонзая вилку в пирожок с курицей.
– Что за акт насилия над выпечкой? – спрашиваю. Он морщится, но оставляет мой комментарий без ответа.
– Сегодня я проснулся в хорошем настроении. Чувствовал, что у меня все получится. Жизнь не идеальна и порой даже отвратительна, но ведь бывает и хуже. И я теперь сам зарабатываю. У меня есть друзья, и на парах в этом семестре хорошие баллы. Мне даже нравится моя работа в общаге. То, что я помогаю первокурсникам, полезно и мне самому.
Пока Гейб говорит, меня так и тянет написать Сэму, что Гейб говорит, рассказывает осмысленные вещи. При этом даже не знаю, что ему ответить. Я профан в эмоциях.
– Не хотел вываливать эту информацию на тебя. Кажется, я наконец-то смог увидеть, что между мной и Лией что-то происходит, и тут она приходит в библиотеку и обнимается с каким-то парнем.