— И в самом деле, — согласился я. — Еще пара тысяч гульденов, и он рассказал бы нам все, как миленький…
Вскоре до нас донесся запах жареного мяса, а затем толстяк вынес нам по доброму куску крепко зажаренной свинины с капустой и какой-то зеленью. Она была обильно полита то ли маслом, то ли остатками жира после жарки. Следом он катнул на стол две солидные деревянные кружки, из которых медленно сползала по стенкам густая пивная пена.
— Ешьте и пейте, господа, — неприветливо прохрипел толстяк. — А на будущее запомните мой совет: не трясите в Аухлите своими кошельками. Народ здесь всякий встречается, а места глухие. Подозрительные личности так и снуют по обе стороны Зильберхали… А что вы хотели — Приграничье!
Глава 12Что такое «кранты» и как с ними бороться
С этими словами Вилли сдернул с плеча полотенце и принялся старательно вытирать свои огромные руки. Я смотрел на него с прищуром, и показалось мне вдруг, что прямо над его головой я вижу красные всполохи. Конечно, это могла быть и просто пыль, сквозь которую проходили солнечные лучи, проникающие в помещение через два узких оконца.
— Как вы поняли, что с нами следует разговаривать по-русски? — поинтересовался я и глотнул немного пива, весь перепачкавшись при этом в пене.
Вилли не особо торопился с ответом, продолжая старательно вытирать руки полотенцем. Покончив с этим занятием, он закинул полотенце обратно на плечо и наконец ответил:
— Я видел в окно, как вы подъехали к таверне с этим мальчишкой. Никласом, сыном Лизаветы с той стороны Зильберхали и хромого Ганса. Я слышал, как вы с ним разговаривали.
Вилли говорил очень спокойно и как-то взвешенно. Когда человек говорит подобным образом, обычно не остается никаких сомнений в его словах. Не осталось их и у меня. Но в какой-то момент вновь начала зудеть рана на плече, а затем я увидел, как красные всполохи над головой Вилли развеялись, как будто их сдуло порывом ветра, и стали видны доселе скрытые в них тонкие красные струны. Это были силовые линии магического поля, но такими я не видел их никогда прежде. Потому что это была чужая магия. Магия Красной Линии. И я видел, как силовые линии ее искажаются в такт движениям Вилли, словно он использовал их в качестве музыкального инструмента.
Видение это длилось недолго, всего несколько мгновений, а затем исчезло столь же непонятным образом, как и появилось.
Но в душу мне уже закралось сомнение. По словам моего куратора, господин Ван-дер-Флит в свое время был поваром в это таверне, и при этом являлся очень сильным магом.
Вилли тоже был поваром. И тоже был магом — в этом я теперь нисколько не сомневался. Подобное сочетание талантов в одной и той же таверне не могло встречаться слишком уж часто.
С грохотом вернув пивную кружку на стол, я поднял палец.
— Послушайте, Вилли… У вас на колпаке какое-то пятно.
Толстяк некоторое время недоверчиво буравил меня своими мелкими глазками, но не распознал ни в моих словах, ни в моем поведении никакого подвоха. Поэтому снял с себя головной убор и принялся критически его осматривать.
Вилли под колпаком оказался почти полностью лыс. Я бы мог сказать «как яблоко» или же «как бильярдный шар», если бы над лбом у него не остался куцый кучерявый чуб, который повар старательно прятал под колпаком. И был этот чуб настолько рыжим, что могло показаться, будто бы на голове у толстяка горит яркое пламя, как у индийского факира в ярмарочный день.
Повар придирчиво покрутил колпак в руках и объявил:
— Вы ошиблись, здесь нет никакого пятна.
— Должно быть я действительно ошибся, — согласился я. — Возможно, эти пятна у меня просто маячат перед глазами. Такое порой случается от усталости… Не так ли, господин Ван-дер-Флит?
Вилли замер. Потом отряхнул колпак от невидимой пыли и вновь натянул его на голову.
— Я, кажется, уже сказал, господа… — начал он.
Но я его перебил:
— У меня для вас послание от графа Амосова Петра Андреевича! — Я выразительно похлопал себя по карману, хотя послание мне поручено было передать на словах, а в кармане лежало ни что иное, как письмо светлейшего князя Кривому Нго. — Кстати, он велел справиться о здоровье фрау Ингрид, вашей дражайшей супруги.
Вилли задумчиво пожевал собственную губу. Потом медленно проговорил:
— Фрау Ингрид умерла в родах пятнадцать лет тому назад. Акушерка сказала, что младенец как-то неправильно пошел. Его пришлось разрезать на части специальными щипцами, чтобы вытащить из утробы. Я собственными ушами слышал, как эти щипцы перекусывают косточки моего сына. И собственными глазами видел, как его по кускам достают из моей жены. Но, к несчастью, это не спасло ей жизни.
Мне стало неуютно.
— Примите мои соболезнования, герр Ван-дер-Флит. Думаю, граф присоединился бы к ним, если бы знал о вашем горе.
— Горем это было пятнадцать лет назад, молодой человек! — резко оборвал меня повар. — Теперь же это просто грустные воспоминания. И о господине Ван-дер-Флите здесь никто не слышал. Меня знают лишь как Толстяка Вилли, повара из «Зеленой козы». А теперь еще и как ее хозяина. Мой дядя умер, не оставив наследников, так что его таверна по праву перешла мне.
— С чем мы вас и поздравляем, герр Ван-дер-Флит! — совсем не к месту вставил Кристоф, но перехватив мой взгляд, сразу прикусил язык.
— Граф Амосов просил меня передать вам слова признательности за ту услугу, которую вы оказали ему двадцать лет назад, — проговорил я с расстановкой. — Он не рассказал мне подробностей этой услуги, однако упомянул, что знали о ней только вы двое, и это поможет вам поверить, что я и в самом деле действую от его лица.
— Допустим, — сказал Ван-дер-Флит. — И что же дальше?
Я поднялся, вытянувшись во весь свой рост, и щелкнул каблуком, коротко при этом поклонившись. Вынул из кармана письмо светлейшего.
— Для начала позвольте представиться: Сумароков Алексей Федорович, сыщик сыскного приказа, при российском дворе состою в чине камер-юнкера. А это мой помощник, Кристоф Завадский, — я указал на Кристофа, и тот сразу привстал, коротко кивнул и снова сел.
— Я должен вручить вам это письмо, — продолжал я. — Оно написано рукой светлейшего князя Черкасского и адресовано некому Кривому Нго. Это подлинник, чтобы у вас не возникло подозрений в подделке. Гонец, который должен был доставить это письмо из Петербурга в Сагар, ныне мертв, в дороге его порвали волки.
— Надо же как не повезло бедняге! — заметил Ван-дер-Флит, принимая из моих рук бумагу. — Что это на нем за пятна? Кровь?
— Кровь, — кивнул я. Развел руками. — Я же говорю — волки! Но должен сказать, что таких гонцов было двое. Вернее сказать, их было трое, но третий отправился в Приграничье «тайной тропой» и погиб на выходе из нее. Однако второй гонец скорее всего уже добрался до адресата или близок к тому… Прочтите письмо, герр Ван-дер-Флит, и вы поймете причину нашего беспокойства.
Толстяк развернул письмо и некоторое время читал, шевеля губами. Порой он кидал на меня исподлобья короткие взгляды, а когда дочитал до конца, то подошел к камину в углу зала, скомкал письмо и бросил его на золу.
— Зачем это понадобилось светлейшему князю? — спросил Ван-дер-Флит, хмуря лоб.
— Этого мы не знаем, — честно признался я. — Мы даже не знаем в точности, насколько вообще осуществима эта задача, поскольку Немое Заклинание является частью глобальной магии, и у наших магистров есть сомнение, что привести его в действие под силу какому-то одному магу. Каким бы мощным он не являлся.
— И что вы хотите от меня?
— Магистр Амосов рассчитывает на вашу помощь. Он хочет знать насколько серьезно следует относиться к этому письму и какова реальная опасность. Его интересует все, что может быть связано с Немым Заклинанием. И с Кривым Нго — ведь он много лет потратил на его расшифровку. Но для начала нам хотелось хотя бы установить его личность.
— Даже если вам это удастся, как вы собираетесь помешать его планам? — в голосе повара слышалась изрядная доля сомнения. — Уж не собираетесь ли вы его убить, господа?
— Я не убиваю людей только за то, что их кто-то о чем-то попросил, герр Ван-дер-Флит, — заметил я с некоторой гордостью в голосе.
Мне показалось, что подобные слова придадут мне больше значимости, как посланнику графа Амосова — магистра магии Синей Линии, одного из сильнейших чародеев в своем цвете. Но в следующее мгновение я увидел, что Ван-дер-Флит ухмыляется с самым пренебрежительным видом.
— Ух! — сказал он, потряся кулаком. — Да вы прямо рыцари! Без страха и упрека, я полагаю… Так вот, рыцари: просто так убить мага подобного уровня вам двоим кишка тонка. Нам всем кишка тонка… К тому же Немое Заклинание — это не просто набор слов. Вы правильно заметили, молодой человек, Немое Заклинание является частью глобальной магии. Оно не подчиняется какому-то определенному цвету, и объединяет магии всех цветов. И для того, чтобы такое заклинание сработало, необходимо последовательно запустить ряд процессов на силовых линиях разных цветов. Вы сказали истинную правду: ни один маг не способен сделать это самостоятельно. Подобное под силу разве что чародею, который овладел магией всех цветов. Но я не слышал о таких…
Ван-дер-Флит замолчал. Потом посмотрел, как шевелится на сквозняке скомканное письмо в камине, и зашел за стойку. Оттуда уже вернулся с горящей свечой. Поджег от него письмо, проследил, чтобы оно сгорело дотла, а затем кочергой размешал золу по дну камина.
— Так оно надежнее, — пояснил он.
— Нисколько не сомневаюсь, — отозвался я. — И все же, герр Ван-дер-Флит: у вас есть какие-то мысли по поводу того, где в Сагаре следует искать Кривого Нго?
Толстяк повесил кочергу на крюк и вытер руки о фартук.
— Вы прибыли в Аухлит вместе с невестой Великого князя? — спросил он.
— Точно так, — ответил я.
— И вы присутствовали на площади в момент их встречи?
Тут не выдержал Кристоф. Он высунул нос из кружки с пивом и нетерпеливо воскликнул: