Я осмотрелся. Под сенью высокой раскидистой вишни пристроилась круглая беседка, окрашенная в белый цвет. Внутри стоял такой же белый стол, за которым сидели три человека — мужчина и две женщины. В мужчине я даже издалека признал Андрияна Дубасова, младшего из братьев. Своими немалыми габаритами он напоминал мне шкаф в моей гостиной — такой же широкий, громоздкий. Порой мне казалось, что сначала туда завезли именно этот шкаф, установили его кое-как силами нескольких крепких работников, а уже потом возвели вокруг него и дом.
Таким же монументальным казался мне и Андриян Дубасов. Сидел он не на стуле, а в специальном кресле с широко расставленными подлокотниками, а чайная чашка в его ручищах казалось просто игрушечной. Палец его не пролезал в дужку, за которую надлежало эту саму чашку держать, и потому Андриян просто поставил ее себе на ладонь.
Рядом с ним за столом сидели две барышни, которые на фоне мужчины выглядели просто кукольными. Одна из них была супругой Андрияна, кажется ее звали Авдотья. Вторая же, лет шестнадцати, наверняка была их дочкой, но имени ее я и вовсе не знал.
Я торопился, но покинуть дом, даже не поздоровавшись с хозяином, было бы верхом невежества. Поэтому мы подошли к беседке, и я в знак приветствия коснулся шляпы.
— Вечер добрый, Андриян Константинович! И вас рад видеть, Авдотья…
Я сделал паузу, показывая, что запамятовал как зовут ее по батюшке. Она это смекнула и с улыбкой напомнила:
— Авдотья Павловна. Добро пожаловать к нашему столу, Алексей Федорович.
И провела рукой над столом, на котором помимо самовара стояли блюда с какими-то пирогами.
Ну надо же, мое имя она, оказывается, запомнила! Хотя и виделись мы всего-то один раз. Подумалось мне, что не просто так она меня запомнила, ох не просто! Никак дочь свою мне в невесты надумала сосватать?
Я неприметно глянул на младшую Дубасову. Была она крепка в кости, пышна формами и щеками румяна. Лицо ее, правда, большого ума не выдавало, но для девицы и не ум вовсе важен, а краса внешняя. Такая барышня любого осчастливит. Но мне следует держаться от нее подальше. Чтобы, не дай бог, и меня не «осчастливила»!
— Рад бы, Авдотья Павловна, да и без того припозднились мы. Дела еще кое-какие доделать надобно, пока солнце не село.
— Откуда путь-то держите? — спросил Андриян. Он сделал из чашки крошечный, казалось бы, глоток, но она моментально опустела.
— Издалёка, — уклончиво отмахнулся я, дав этим понять, что говорить на эту тему желания не имею. — Умаялись мы совсем, Андриян Константинович. Да и барышня с нами, отдохнуть с дороги желает. Из-за границы она прибыла, по-нашему плохо понимает.
— Я есть не очень хорошо говорить русский язык! — со страшным акцентом вдруг заявила Фике, сделав книксен. Мне показалось, что раньше она говорила гораздо лучше.
Андриян внимательно посмотрел на туфельки, которые она до сих пор держала в руке, и понимающе покивал.
— Немка? — спросил он.
— Вроде того… — поморщился я.
— Ясно. Не смею вас задерживать, коли так…
Все формальности были соблюдены, и я совсем уже было хотел направиться в обход дома к воротам, как дверь, ведущая из дома на задний двор, вдруг с треском распахнулась, так и врезалась об стену. На крыльцо стремительно вышел Владимир Константинович, старший из братьев Дубасовых. Впрочем, выглядел он значительно моложе своего младшего брата, да и в комплекции был гораздо скромнее. Одет он был в строгий черный камзол и на ходу натягивал на руки черные же перчатки. Подойдя к беседке, он коротким наклоном головы поприветствовал нас с Кристофом, немного удивленно взглянул на Фике и резко сказал брату:
— Я немедленно должен ехать. Нужно как можно скорее прибыть к императорскому дворцу.
— Что-то случилось? — напрягся Андриян. И я вместе с ним. Какое-то нехорошее предчувствие сдавило мне грудь.
— Случилось, брат… Мой старый знакомец сейчас заезжал, он тоже во дворец торопится. Он мне весть привез.
— Какую еще весть? — одновременно спросили мы с Андрияном.
— Плохую. Государь-император убит. Его застрелили…
Глава 24Где вас черти носили, господин камер-юнкер?
В этот момент мне показалось, что и в меня самого пальнули из пистолета, прямо в лицо — настолько неожиданным было это известие. Впрочем, неожиданным оно оказалось не только для меня. Авдотья Павловна так и вскрикнула, услышав слова Владимира Константиновича, а дочка ее даже чашку из рук выронила, и чай на себя расплескала.
— Что⁈ — выпучил на брата глаза Андриян. — Как⁈ Кто это сделал⁈ Когда⁈
Вопросы из него так и сыпались, и мне казалось, что это я сам их задаю — настолько точно они повторяли те слова, что намеревались вырваться сейчас из меня самого.
— Да откуда ж мне знать? — отозвался Владимир Константинович. — Для того во дворец и еду, чтобы выяснить все. Непонятно теперь, что дальше будет. Наследника-то государь не оставил. Как бы беспорядки не начались.
— Но позвольте! — подал я голос. — Что еще сказал ваш знакомец? Неужто вообще ничего не известно?
— Отчего же, Алексей Федорович, известно… — старший Дубасов принялся натягивать вторую перчатку. — Говорят, что камергер Лефорт вошел в покои императора с некой шкатулкой в руках. Там он достал из нее два пистолета и из одного выстрелил императору в грудь. Караульные гвардейцы тут же ворвались в покои, но Лефорт успел застрелить самого себя из второго пистолета. Выстрелом в рот… Весьма напоминает давешний случай на ассамблее у князя Бахметьева, вам не кажется, господа?
Больше я его слушать не стал. Да и что мог добавить к сказанному человек, который и сам питается лишь слухами на этот счет?
Я скомкано попрощался с хозяевами, затем, пройдя в обход дома, вывел Снежку со двора и запрыгнул в седло. Кристоф, который следовал за мной по пятам, сделал то же самое и помог сесть принцессе.
Неофит молчал, время от времени поглядывая на меня с вопросом в глазах. И я знал, что он хочет и никак не решается у меня спросить. «Что делать дальше⁈» — хотел бы спросить он.
А я и сам пока не знал, что теперь следует делать. Искать Шепелева смысла не было. Во-первых, я испросил у него пять суток отпуска, и на какую-то мою помощь он сейчас не рассчитывает. К тому же во дворце сейчас всем заправляет Тайная канцелярия. Убийство императора — это преступление против государства, и не может находиться в ведении сыскного приказа.
Ну и, наконец, мне еще надлежало отчитаться о своей поездке в Сагар перед куратором Амосовым. И я пока сам не понимал насколько мне удалось справиться со своей задачей.
Собственно, задача была проста: найти в Аухлите Ван-дер-Флита и показать ему письмо светлейшего, адресованное Кривому Нго. Больше от меня ничего и не требовалось. Все остальное было на совести Ван-дер-Флита. Другие же события, произошедшие со мной в Сагаре, не имели никакого отношения к тому поручению, которое дал мне куратор.
Сопроводил ангельтинскую принцессу в Сагаринус? Это мое право, к тому же больших усилий это не заняло.
Ублажал ночью мамашу вышеназванной принцессы? Это вообще дело личное. Я сам буду решать кого и когда мне ублажать.
Убил по дороге двух демонов Запределья? Черт возьми, не я это начал! Между прочим, я и сам при этом пострадал. Теперь у меня на левом плече какой-то зеленый «эполет» время от времени появляется по неизвестной причине, словно метка от демона Шакуса. А лицо мое до сих пор иногда щипать начинает после слюны Румпельштильцхена. Как бы следов навсегда не осталось от этой слюны. Не хотелось бы ходить обезображенным. Кто же тогда за меня замуж-то выйдет, за рябого? Дочка Дубасова?
Тут наконец Кристоф решился задать свой вопрос:
— Что делать будем, Алексей Федорович? — спросил он осторожно. — Как нам быть-то теперь?
— Как быть? — задумчиво повторил я, сдерживая рвущуюся Снежку. — А вот как быть вам, мсье… Поезжайте-ка вы домой! И в ближайшие дни в город и носа не показывайте. Старший Дубасов прав: скоро здесь могут начаться беспорядки, и будет нехорошо, если вы окажетесь в них втянутым.
— Но мсье… — растерянно начал Кристоф. — А как же быть с Фике⁈ Что я скажу родителям⁈
— А вот это, друг мой, уже ваша забота!.. Господи, да соврите что-нибудь! Что спасли ее из лап дракона в высоком замке, куда забрались по ее длинным волосам! Или с трудом отбили от шайки разбойников… Вы же прочли кучу французских романов — ни мне вас учить!
— Да, но… — видно было, что мальчишка совсем не приучен лгать родителям. — Дело в том, что они тоже читали эти романы и знакомы со всеми сюжетами.
— Значит, придумайте свой собственный! — рявкнул я на него. — Только не забывайте одну важную вещь, мсье: в тот самый момент, как вы воткнули свою шпагу в грудь барона Марбаха, вы взяли на себя ответственность за жизнь этой ангельтинки! Я уверен, что вы поступили совершенно правильно, и подтвердить это могли бы предыдущие шесть жен князя Ульриха, если бы остались живы. Но вы забыли одно: я не читаю французских романов и не занимаюсь спасением принцесс! Отныне это ваша задача, Кристоф!
Не знаю почему, но моя речь его вдохновила. Лицо его приобрело такое выражение, словно он принял для себя какое-то крайне важное решение. Мы распрощались. Чтобы придать своему неофиту побольше уверенности, я крепко хлопнул его по плечу. Бережно придерживая одной рукой принцессу, он не имел возможности ответить мне тем же, и потому просто покивал со смутной улыбкой.
И мы разъехались в разные стороны. Он направился к своему дому, а я к дому куратора Амосова. Внезапно навалилась страшная усталость. И голод. Последний раз мы ели несколько часов назад — пообедали куропаткой, убитой Завадским. С той поры и маковой росинки у меня во рту не было, и если в суете дел я немного об этом позабыл, то организм мой все прекрасно помнил. И решил дать знать об этом громким утробным урчанием. Совсем некстати вспомнились пироги на столе в беседке у Дубасовых. Уж не знаю, чем они были начинены, но дух от них шел потрясающий…