Когда я закончил говорить и замолчал, кусая пересохшие губы, то человек этот долго ещё оставался на месте, не имея сил пошевелиться. Так же, как я, кусая высохшие губы и теребя тонкими аристократическими пальцами красивое золотое перо из настольного письменного прибора. Возможно, то самое, что поставит когда-нибудь немало судьбоносных подписей под изящной рукой своего хозяина.
Я не питал иллюзий по отношению к слушателю. Сколько я повидал чиновников, больших и малых за свою жизнь - неплохих, возможно даже добрых, человечных, искренне переживающих чужую боль людей... Переживающих, но ничем не могущих помочь - всегда существуют важные государственные интересы, они значительно важнее частностей. А человеческие судьбы... Ну что они такое по сравнению с целой державой? Нечто далёкое и абстрактное, всегда не вовремя... Только постоянно забывают эти большие и малые чиновники, что обладатели этих судеб, когда наступит их время, могут без стука войти в их такой ухоженный и чистый кабинет. Оставляя на паркете кровавые следы грубыми, подбитыми гвоздями, подошвами сапог...
И потому, когда этот человек подавленно спросил меня, что ему следует делать... Спросил меня, простого обыкновенного Славу, без роду без племени - он, вершитель судеб сотен миллионов... Я просто оказался не готов к вопросу. Потому что планировал рассказать о Столыпине, об оружии, антибиотиках... Но что следует делать тебе, Николай в будущем Кровавый?..
- Людьми заняться, Ваше Величество!.. - просто выкрикнул я ему первое, что пришло на ум. - Простыми людьми вашей страны! Сделать то, чего никто и никогда не делал на вашем месте, и не будет делать почти никогда! Изучите статистику детской смертности в губерниях - в вашем государстве умирает каждый третий ребёнок!!! Читать не умеет - больше половины населения!!! Да у вас крестьяне практически крепостные, в деревнях бедность и мор! Граждане бесправны, а на дворе двадцатый век! Вы готовите выборный манифест, я знаю - но что это будет за манифест? Представительство граждан в будущей думе разве будет полноценным? Избирательное право - всеобщим?!..
В запальчивости я забылся, перед кем нахожусь, перейдя на крик. Но странно - вместо того, чтобы остановить меня, он молча и внимательно слушал.
... - Вы посмотрите на развитые державы - Америка, Англия, Франция... Разве там правит монархия? Везде - парламенты! Вы вцепились в ваш трон и не понимаете даже, что одному человеку в современном мире его уже не удержать... Да, не спорю, вы останетесь в истории практически последним полноправным монархом Европы, Ваше Величество... Но при этом - спуститесь в подвал Ипатьевского дома вместе с вашей семьёй! В Екатеринбурге, в восемнадцатом, я говорил вам!.. Реформировать необходимо империю, а у вас - полумеры... Сейчас в Петербурге те, кто убил вчера Витте, объединились в один блок под громкими лозунгами: земля крестьянам, заводы - рабочим... Блок, созданный с одной единственной целью - свергнуть царизм, Ваше Величество! И попомните мои слова - убийство Витте далеко не последнее... Происходят же эти покушения благодаря тем, кто должен вас охранять - то есть, охранному, чёрт его возьми, отделению! Да у вас всё прогнило в государстве, Ваше Величество!!! Тронь чуть посильней - и оно рассыплется в прах!!!..
Я замолчал. И эхо последнего слова, как мне показалось, долго ещё витало под высоким потолком, насмешливо каркая оттуда: '...прах... крах-х-х... кар-р-р-р-х...'
В наступившей тишине я пристально смотрел на него. Смотрел не как на монарха, а как на жалкого, никчёмного человечка. Молодого ещё недотёпу, решившего, что он избранный и всё может. Нет избранных людей в этом мире, был лишь один - две тысячи лет назад. Ну, или почти тысячу девятьсот лет, да и того - распяли...
Николай медленно встал из-за стола. Я тоже поднялся - сидеть в присутствии императора как-то не комильфо, я ж всё-таки типа офицер. Заложив руки за спину, царствующая особа сделала несколько шагов туда-обратно по кабинету, задумчиво поглядывая на столь зарвавшегося подданного.
'Сейчас вызовет охрану, прикажет арестовать и сошлёт куда-нибудь в Сибирь! Сибирь она вообще - прибежище всех диссидентов того времени! А мне что? А там Томск родной, так что съезжу, погляжу... С роднёй своей познакомлюсь, опять же - я ведь коренной томич по линии отца... В хозяйстве им подсоблю, Елена Алексеевна, возможно, приедет - женюсь, детишек организуем... Глядишь, дела наладим - эмигрируем в какую-нибудь Аргентину, под южное солнышко. Буду на пляже лежать, потягивать мохито и плевать я хотел на таких монархов, до которых не достучаться никоим обр...'
Поток моих фантазий о юге и спокойствии неожиданно перебил неожиданно властный голос. Неожиданно заинтересованный и с совсем неожиданным вопросом:
- Господин Смирнов! Вы упомянули об охранном отделении? У вас имеются факты, судя по вашей эмоциональной речи? Господин Герасимов, его глава, сейчас находится во дворце, и я даже могу его немедленно сюда вызвать! Если вам будет что сказать, разумеется? Мне и самому, сказать по-сердцу, не нравятся...
Он говорил что-то ещё и ещё. О том, что ведомство Герасимова - оно особое, глава его скрытен и не всегда подотчётен даже ему... Говорил много и подробно, и странно откровенно для первого знакомства - ибо кто я такой, на самом деле... Говорил, а я всё это время думал, что тем самым Николай отгораживается от главного. Поскольку смысл всей моей речи заключался вовсе не в реформе охранного отделения, пусть оно и надо, конечно... Огромная будущая кровь - вот в чём была суть, от которой монарх отгораживался такими вот мелочами. И в этом весь русский царь. Николай Второй по прозвищу Кровавый. А по сути - Бессмысленный.
Когда он, наконец, закончил, я не стал долго раздумывать:
- Ваше Величество, приглашение господина Герасимова будет иметь смысл в одном-единственном случае.
- В каком же?
- Немедленно его арестовать и назначить вместо него нового человека. Для полного реформирования охранного отделения в Санкт-Петербурге.
Он удивлённо посмотрел на меня, разведя руками:
- Вы же понимаете, господин Смирнов, что это невозможно! Необходимы конкретные факты, и здесь я не могу действовать без мнения министра Внутренних дел, градоначальника Санкт-Петербурга и...
Не став дослушивать, я щёлкнул каблуками, взяв со стола фуражку:
- Разрешите идти, Ваше Величество?
'Аргентина, юг... Куча детишек вокруг меня и полное спокойствие. И обязательно звуки рояля по вечерам. Из-под нежных пальцев Елены Алексеевны, она не может не уметь играть!..'
И, не дожидаясь ответа, я бодро направился к двери. Шаг, ещё один...
- Господин Смирнов?
Ещё шаг.
- Господин Смирнов!..
Я, наконец, остановился. Не оборачиваясь, сконцентрировавшись взглядом на изящной дверной ручке в полуметре, стоит только протянуть руку и выйти за порог, спросил тихо:
- Ваше Величество, вы хотите, чтобы ваши дети жили?..
Молчание за спиной. Наконец, такое же тихое в ответ:
- Да.
- Тогда действуйте так, как говорю вам я. Или не обижайтесь - я просто исчезну, будто меня и не было!
'А по вечерам в Аргентине можно наблюдать чудный закат, я уверен! Устроюсь поудобней где-нибудь в гамаке или шезлонге, закурю сигару, и под звуки рояля...'
Едва слышный вздох позади.
- Диктуйте, господин Смирнов. Я записываю.
Караульные у парадных ворот Александровского дворца давно замерли, выкатив глаза в никуда. Будто видят там, в пространстве что-то конкретно важное, что могут наблюдать только они, караульные. И оттого на их лицах и застыла удивлённая маска - нам, простым смертным, не понять, важным секретом владеют лишь они, караульные. Разводящий давно утопал в караулку, забрав с собой отстоявшую смену...
Позади слышны чьи-то шаги. Дошли до меня и встали. Кто сейчас за моей спиной? Какой-нибудь из агентов Герасимова, решил проверить документы? Если что, теперь я новый флигель-адъютант Его Величества, так что фиг тебе, агент Герасимова... Да и Герасимова-то больше нет - отстранил его царь час назад, бе-бе-бе! Во всяком случае, должен был...
- Господин Смирнов?..
- Да?..
Я оборачиваюсь. Передо мной аккуратно причёсанный молодцеватый офицер в форме жандарма и лихими усиками. На плечах подполковничьи погоны. Кто таков?..
- Полковник Спиридович, Александр Иванович, - протягивает руку тот. - Новый начальник Санкт-Петербургского охранного отделения.
Поймав мой удивлённый взгляд, тот улыбается:
- Его Величество повысил меня в звании и произвёл в новую должность четверть часа как, и погоны я ещё не поменял. Не успел!
- Смирнов, Вячеслав Викторович! - пожимаю я крепкую ладонь. - Флигель-адъютант Его Величества.
Полковник-подполковник явно не тормоз, и сразу берёт быка за рога. Да так, что я едва успеваю опомниться:
- Господин Смирнов! Не стану лукавить: Государь поручил мне тесно, очень тесно общаться в первую очередь почему-то с вами, прислушиваясь исключительно к вашему мнению. Что я и делаю немедля. Итак?..
Возникает неловкая пауза. В течение которой мы стоим, вылупившись друг на дружку, как бараны на новые ворота. Спиридович, судя по виду, явно ждёт от меня чего-то сакрального - государь же знает, что делает? Ну, а я - я просто вылупился и тоже чего-то жду от Спиридовича. Чё пришёл-то, в конце концов?!..
Молчание разрешается довольно неожиданно. Добродушно улыбнувшись во все свои тридцать два зуба, Александр Иванович сообщает то, о чём я как раз думаю. Ну, приблизительно:
- И сказал Господь Моисею: я вот как приду к тебе в густом облаке! И буду говорить, дабы слышал народ израилев...
Обоюдный хохот расставляет всё на места, снимая неловкость и разряжая ситуацию. Вот, что за человек? С юмором у нового начальника, похоже, всё путём.
Спиридович ведёт себя молотком и дальше, не задавая лишних вопросов. Лишь коротко сообщает, что немедленно убывает в столицу принимать дела. И приглашает меня, флигель-адъютанта Его Величества господина Смирнова в любое удобное мне время на Гороховую два. Где, насколько я ориентируюсь в прошлом, и расположен кабинет местного КГБ. Точка.