Рывком я сажусь на кровати, и... И охнув, тут же валюсь обратно - неимоверная слабость во всём теле едва не позволяет даже сесть.
- П... Помогите!..
Я умер? Попал в чистилище и сейчас меня будут распределять, да? Или, что там делают, в чистилище? Не чистят же?! Признаться, я не силён в христианских нюансах и понятия не имею, что происходит с душой в обозначенном месте. Но в том, что ничего хорошего, особенно учитывая мою малоправедную жизнь - не сомневаюсь.
Хрип моего дыхания (уже лучше - потреблять кислород, а тем более хрипеть душа явно не должна) нарушает посторонний звук. Слышен скрип открываемой двери и помещение освещается слабым светом.
Вот, сейчас придёт злой чёрт, возьмёт меня за шкирку и утащит в... А свеча у него - дорогу освещать, мало ли - спуск крутой, споткнётся ещё! Но это не чёрт... И похоже, даже не чистилище - разве только, ангел? Потому что лёгкие, почти невесомые шаги приближаются вплотную, и нежная ладонь ложится на мой лоб.
- Вы очнулись?..
Где я мог слышать этот голос? Ну же, где? Мало какие голоса способны заставить моё сердце стучать, словно индейские тамтамы! Но этот - заставил! Нет, откуда? Не может быть! На авианосце 'Адмирал Рожественский' - точно, не может быть её! Да и как она могла бы обернуться из Владика, если предположим, я всё ещё в пятом году, за несколько дней? Сколько я пролежал в отключке? День, два? Ну пусть - неделю!
- Вы - кто?.. - задаю я, наверное, самый идиотский вопрос в моём положении. Потому что всё уже понимаю.
Свеча поднимается выше и из темноты проступают знакомые, ой как знакомые черты девичьего лица: чуть вздёрнутый носик и два большущих, как у того смайлика в соцсетях, глаза. И ничего больше... Это она!!!
- Не узнаёте? - голосок вдруг грустнеет.
Ещё в детстве мама говорила, что язык мой - враг мой. Потому что я не придумываю ничего лучшего, чем сквозь слабость заявить в ответ:
- Э-э-э... Если вы не Валентина Терешкова и не Савицкая - то каким образом, не пойму?!.. Так быстро приехали?..
Уже в процессе понимая, что говорю чего-то не то. Ну откуда Елене Алексеевне Куропаткиной, девушке из начала двадцатого века знать о советских космонавтках, ей-богу? Кара следует незамедлительно:
- Пф-ф-ф... - свеча дёргается, едва не погаснув. - Знаете что, господин Смирнов!!! Могли бы и умолчать о ваших... Пассиях!
Гневный огонёк свечи, воспарив в высоту, начинает уверенно удаляться. Вместе с мимолётным видением той, которую... Которую, в общем, люблю - чего греха таить! И никаким космонавткам, пусть они и достойнейшие женщины, с этой девушкой не сравниться!
- Елена Алексеевна, это не то, что вы подумали!!!.. - вновь пытаюсь подняться я и обессиленно падаю со стоном. - Я правда, очень вам рад и даже не надеялся... Но как вы так быстро... Какое сегодня число?..
- Утром было четырнадцатое. - Огонёк замирает у выхода. - Но сейчас уже ночь, и потому...
- Августа?!
- Сентября, господин Смирнов! Через три дня будет месяц, как вас... - её строгий голос вдруг срывается. - Как вас едва не убили...
Четырнадцатое сентября, мама дорогая!!! Я почти месяц провёл в отключке!!!
- Где я?
- Вы - в Александровском дворце Царского Села! А я... Я уже десять дней ухаживаю за Вами, господин ловелас! Быстро же вы, как я вижу... Ухаживаю по протекции Павла Ивановича и с разрешения их Величеств, между прочим! Но это ни о чём, слышите? Ни о чём ещё не говорит! Так что имейте в виду, господин... Ой!.. Вам плохо?! Простите меня, слышите!!! Вам ведь нельзя волноваться...
Она подбегает ко мне и я чувствую, как что-то холодное касается лба, но ситуацию это не спасает - я позорно вырубаюсь. Четыре недели в бессознанке - мда... Случится же такое?
Кто может повелевать монархами? Господь Бог, скажут мне в ответ? А вот и нет! Точнее, да, наверняка, но в мире материальном царями, королями, президентами и даже римским Папой, готов спорить, управляют вовсе не люди в чёрном, как думает фанат теории заговора и одноимённого американского фильма. Управляют ими люди в белом, то есть - доктора. Именно доктор может приказать пациенту подготовиться, к примеру, к клизме, и человек, способный стереть нажатием кнопки пять материков с лица Земли покорно примет подобающую позу. А куда деваться? Врач прописал, так что - молчу, молчу... В моём клиническом случае всё оказалось хоть и проще (клизм при пробитии лёгкого не прописывают что в пятом, что в две тысячи двадцать пятом), но лечащий врач Боткин распорядился окружить меня полным покоем. Распоряжение, причём, распространилось на всех, включая царствующую семью. Да-да, это тот самый Евгений Сергеевич Боткин, интеллигентный бородач лет сорока с высоким лбом и безупречными манерами русского дворянина. Расстрелянный вместе с царской семьёй в Екатеринбурге спустя десяток с гаком лет. Навещать же меня, вплоть до особого распоряжения медицинского светила, имеет право лишь Елена Алексеевна - она остаётся дежурить в моей комнате по ночам. Да и то, исключительно потому, что прошла школу медицинских сестёр, или как там у них это называется... Сестёр милосердия при Красном кресте, кажется. Честно говоря, для меня, человека двадцать первого столетия подобное выглядит неуместно, что ли? В общем, первое время было порядком неловко - мало приятного, когда при любимой тобой девушке меняют повязку с сукровицей, но... Но девушки из высшего русского общества - на то они и девушки из этого общества, в общем. Действуя максимально тактично и ненавязчиво, Елена Алексеевна сумела свести к минимуму щекотливые моменты. К тому же, помимо неё за мной ухаживают две местных сиделки, так что всё нормально. Ну, почти.
В первый же день, как я пришёл в себя, я попытался-таки качнуть права и вытребовать к себе Спиридовича. Для сообщения, скажем, некоторых деталей касательно услышанного у Азефа, но... Но наткнулся на такую холодную стену непонимания и возмущенный взгляд Боткина, что решил не испытывать судьбу. Нет, так нет. Однако, по скудной информации, вытянутой, несмотря на запрет из Елены Алексеевны (женское сердце - оно такое, особенно, любящее), я знаю уже, что в государстве прошла масштабная правительственная реформа. Как знаю и то, что с Японией заключён мир на условиях Российской Империи - ура, и ещё раз - ура!!! Порт-Артур, как и Квантунский полуостров возвращены к довоенным условиям, а Империя восходящего солнца нервно курит в сторонке, отсиживаясь на своих островах... Значит, случилось, сработало? И те люди, что погибли благодаря моему вмешательству - умерли не напрасно? Дай то Бог! Но только вот... Только вот того иммунитета, что был у меня во время русско-японской войны, у меня, похоже, больше нет. Иначе я не валялся бы между жизнью и смертью целый месяц, а ведь во время всей, слышишь, Карл?! Всей русско-японской войны меня не зацепил даже малый осколок! Там, где в фарш крошило людей в двух шагах от меня, я отделывался лишь лёгкими контузиями. А теперь - один-единственный выстрел, и смертельное, по словам Боткина, ранение. Тот до сих пор диву даётся, как я выжил... Значит, моя миссия ещё не окончена? Я для чего-то нужен?
За окном брезжит рассвет. Сквозь тёмные шторы комнаты пробиваются первые лучи осеннего солнца - и я наблюдаю за переходом от ночи к дню с равнодушием философа. Ну, да - всё пыль, и солнце с империей, и будущее, которое не написано, как оказывается... И прошлое, которое я меняю. Тут, в комнате Александровского дворца царит почти гробовая тишина - их величества выделили мне комнату в самом тихом его крыле, на втором этаже, подальше от шумных коридоров. Но и на том спасибо - знал бы я, что в моей судьбе будет принимать участие не абы кто, а сам Николай Второй, дюже бы подивился, наверное! Слух улавливает тихие шаги за дверью - значит, наступает время процедур и утреннего посещения.
- Ну-с, господин Смирнов, я вижу, вы делаете серьёзные успехи? - Доктор Боткин как всегда учтив и интеллигентен. - Температура отсутствует третий день, аппетит - сам завидую, глядя на вас! С сегодняшнего дня можете приступать к пешим прогулкам в парке. Разумеется, под присмотром... - он оборачивается к выходу и добродушно улыбается. Где-то там, за дверью, вердикта эскулапа ожидает Елена Алексеевна. - В общем, под присмотром сами знаете, кого!
Я покорно киваю - чего уж там, присмотр надо мной таков, что... Что муха не пролетит! За ту неделю, что я пришёл в себя, Елена Алексеевна не отходит от меня ни на шаг. Евгений Сергеевич, между тем, продолжает прохаживаться взад-вперёд по комнате, поглядывая на меня с любопытством:
- Признаться, в моей практике вы уникальный случай! После подобного ранения, да с такой кровопотерей... Как правило, шансы выжить после повреждения лёгкого и без того невелики, но вас, милейший, спасает Господь, не иначе! Кстати, мне никак не даёт покоя ваш шрам в подбрюшье...
Боткин подходит с явным стремлением сдёрнуть с выздоравливающего одеяло. Выздоравливающий же, однозначно не желая касаться данной темы, с упорством сумасшедшего натягивает его на себя. Удивлённо оглядев непокорного больного и пробормотав что-то вроде 'ну да, ну да', врач задумчиво отходит в сторону. Впрочем, коснуться запретной темы будущего придётся в любом случае. Деваться некуда.
Вообще доктор Боткин - невероятный интеллигент и профессионал, это прослеживается в каждом его движении. Спокойный, уравновешенный, никогда не повышающий голоса и умеющий внимательно выслушать собеседника человек. Его бы в наше время да оборудования ему подбросить соответствующего, но... Я, кстати, уже целую неделю мучаюсь во время его визитов, собираясь рассказать о некоторых медицинских достижениях... Ну, хотя бы двадцатого века, что ли... Что смогу, во всяком случае. И возможно, сейчас тот самый момент:
- Евгений Сергеевич! - начинаю я. - Мне приходилось немало путешествовать, и... - я старательно подбираю слова.
- И?.. - выходит врач из задумчивости.
- И один из стариков в одной глухой сибирской деревне... По фамилии Вишневский, между прочим, поведал мне рецепт одной чудодейственной мази... - выпаливаю я, красный от стыда. Врать всё же так и не научился толком.