После второй мировой войны в качестве ошеломляющего средства выступил W-хлорацетофенон. Патроны, начиненные им, приобрели широкую известность. И естественно, попадали нередко совсем в иные руки. Их «гуманные» свойства вполне устраивали преступников. Криминалисты должны были установить, насколько патроны безопасны для жизни и здоровья человека, какие оставляют на коже и одежде следы и можно ли по этим следам безошибочно установить, что применялся именно газовый патрон.
Эксперты из Института криминалистики в Варшаве исследовали патроны из опытной партии польского производства и стандартный американский патрон, содержавшие W-хлорацетофенон.
В обычном состоянии W-хлорацетофенон — твердое тело (порошкообразное или в виде плиток), хорошо растворяется в органических соединениях и совершенно не растворяется в воде. Вместе с порохом и прокладкой он помещается в металлической гильзе газового патрона.
Исследователей интересовало, с какой скоростью расходится газовое облако и какова сфера его действия, на каком расстоянии наблюдается ошеломляющее действие патрона, в каком радиусе рассеиваются порошинки при различной дистанции, когда наблюдаются следы окопчения, как ведут себя после выстрела бумажная и пробковая прокладки, не оставляют ли они на преградах какие-либо дополнительные следы.
На завершающем этапе экспериментов мишенью служили кролики и люди (разумеется, экспериментаторы!).
Кролики довольно спокойно перенесли W-хлорацетофенон.
«Реакция человека, — писали польские криминалисты, — протекает несколько иначе. Газовое облако вызывает очень сильную боль — жжение в глазах, что приводит к инстинктивному закрыванию век. Это состояние длится более 10 секунд. Боль так сильна, что человек выпускает из рук предметы, которые он держал, и хватается обеими руками за лицо, закрывая его. 1–3 минуты человек не может ничего делать. Врачебное исследование устанавливает гиперемию и отек глазных яблок, слизистые выделения из носа. В то же время в течение 5–15 минут отмечаются симптомы раздражения дыхательных путей (кашель, удушье). Симптомы полностью исчезают через 5–15 минут. Газ осаждается в тканях одежды потерпевшего, что удлиняет срок его действия. Не все люди реагируют на действие W-хлорацетофенона одинаково. У некоторых симптомы раздражения слизистых оболочек выступают очень сильно даже при весьма малых концентрациях действующей субстанции, у других же пребывание в газовом облаке даже в течение нескольких минут не вызывает появления симптомов раздражения слизистых оболочек».
И следовал вывод: «Современные патроны к револьверам и пистолетам либо специальному оружию, содержащие W-хлорацетофенон, бесспорно, являются эффективным парализующим средством, исключающим в принципе возможность оказания эффективного сопротивления или совершения побега в течение нескольких минут. Эффективность действия патрона зависит от расстояния, с которого произведен выстрел (однако, не далее 4–5 метров), а также от качества и величины патрона».
Рудольф Лепп в 1917 году штурмовал Зимний дворец и собирался строить новую жизнь. Но на его родине восстановились прежние порядки. В буржуазной Эстонии Лепп преподавал физику в одном из привилегированных учебных заведений, однако вскоре его уволили за участие в первомайской демонстрации.
Еще в петербургской гимназии Лепп поражал учителей знанием математики, физики и химии. Теперь оставшись безработным, он занялся изобретательством. Его фантазия вторгалась в самые неожиданные области. Сначала появилась «вечная спичка», которую немедленно купил знаменитый фабрикант Крейгер. Затем — синхронная система электросвязи в приборе, который управлял зенитным огнем. Это изобретение приобрела швейцарская фирма, и оно принесло Леппу всемирную славу. Через два года Лепп усовершенствовал винт для самолета, ограничивающий скорость при пикировании. Авиация была давней страстью Рудольфа Леппа. В небольшой лаборатории, не имея возможности ставить сложные и дорогостоящие опыты, он создавал поразительные по своей дерзости проекты. Только сейчас некоторые из идей Леппа осуществились на практике.
Перед самой войной его увлекла идея светового оружия. В сентябре 1941 года, когда Эстония оказалась оккупирована, он рассказывал старому другу:
— У комбинации кислорода, магнезии и электрического тока есть такая сила, что зрительный нерв человека перегорит, как тоненькая проволока. Такая вспышка парализует зрение — и человек ослепнет, но только на время. Лишь через несколько часов зрение постепенно начинает возвращаться. Конечно, если глаза не получат еще порцию такого света. Стреляющий должен обязательно носить особые очки с черными стеклами. При первом опыте моя маленькая лаборатория наполнилась светом, который был намного ярче, чем при электросварке. Из дула револьвера вылетела молния, осветила все лабораторное оборудование, стены, потолок, перед глазами всплыло огненное море и сразу же погасло. Глаза были покрыты куском толстого черного сукна, плотно прижатого к глазам. Но сила лучей была так велика, что они ослепили меня. Через сутки зрение восстановилось. В дальнейшем я носил очки с черными стеклами, на которые было прижато толстое черное сукно. Да, забыл сказать: для опыта я использовал большой длинноствольный револьвер системы «смит-вессон» калибра 44, которым была вооружена русская армия примерно 35 лет тому назад. Из такого револьвера можно стрелять и патронами японской и английской винтовок. Источником энергии был постоянный ток из электросети в 220 вольт. Ты, как бывший военный, можешь себе представить, что случится с живой силой противника, которую поразит этот свет: она будет выведена из строя и ее можно взять в плен. Не будет больше кровопролития. Я хочу решить вопрос питания оружия электроэнергией и тогда со своим изобретением перейду фронт к нашим.
Лепп не успел реализовать свой замысел. Весной 1942 года он уехал в деревню и бесследно исчез. Через несколько дней в его квартиру ворвались гестаповцы, перевернули все вверх дном и унесли бумаги. Что сталось с ними и их владельцем, до сих пор остается загадкой.
Но идея светового пистолета продолжает жить. И как знать, может быть, она не так уж далека от воплощения?
Член совета содействия при Музее истории Ленинграда Александр Григорьевич Петров впервые появился в криминалистической лаборатории в мае 1964 года. Там привыкли к самым неожиданным посетителям и их удивительным рассказам. Но то, о чем поведал Петров, выходило за пределы обычных дел, хотя и касалось баллистики.
Александр Григорьевич много лет прослужил в артиллерии и, уйдя на пенсию, занялся историей родного города.
Старый артиллерист часто проходил по Дворцовой площади, любовался великолепными ансамблями, его взгляд останавливался на воротах, подъездах, окнах зданий.
Не раз глядел он и на металлическую ограду пандусов Октябрьского подъезда Зимнего дворца. Глядел, но, как и все прохожие, не видел одной странной детали: одинаковых круглых вмятин на металле ограды. А однажды заметил! С тех пор эти вмятины не давали Петрову покоя. Каждый день приходил он сюда, старательно всматривался в ограду пандусов и не мог понять, откуда эти вмятины. «Может, это следы от обстрелов и бомбежек площади и дворца во время Отечественной войны?» — думал Петров.
И он попросил криминалистов:
— Я понимаю, у вас и без моих вмятин хватает серьезных дел. Но ведь речь идет о следах крупнейшего исторического события. Может быть, вы сходите со мной на площадь, посмотрите их?
Криминалист пришел к месту встречи за несколько минут до назначенного срока и пытался найти следы, о которых рассказывал Петров. Даже зная об их существовании, он сумел отыскать только один — округлую вмятину со сферическим дном.
— Следы эти не сразу бросаются в глаза, — улыбнулся Александр Григорьевич, узнав о тщетных усилиях криминалиста, — хотя и располагаются на лицевой стороне ограды, со стороны Дворцовой площади. — И он показал все девять повреждений. Они тоже имели округлую форму, почти одинаковые размеры, а некоторые — сферическое дно.
— Теперь вы все видели сами. Когда могли возникнуть эти следы, от чего? От осколков снарядов или бомб во время Отечественной войны? Или от пуль?
— Александр Григорьевич, а что вообще известно о металлических оградах пандусов?
Петров с готовностью рассказал:
— В Эрмитаже работает большой знаток истории Зимнего дворца научный сотрудник Павел Филиппович Губчевский. Он говорит, что узорчатые металлические ограды пандусов подъездов и ворота, выходящие на Дворцовую площадь, установлены в 1886 году. Изготовлены кузнечным способом из железа высокого качества. Все рельефные украшения выбиты из листового железа. После Октябрьской революции металлические ограды пандусов не заменялись и не ремонтировались, их только красили.
Разглядывая следы на оградах, криминалист заметил, что по форме краев и дна вмятины не могли быть результатом попадания осколков снарядов или бомб, а также пуль современного военного оружия. Похоже, что ограду подъезда обстреливали из охотничьих ружей круглыми пулями. Но это явный абсурд. Остается одно — шрапнель!
— Шрапнель? Да ведь такими снарядами не могли обстреливать площадь в Отечественную войну! — возразил Петров.
— Совершенно верно. Шрапнельными снарядами, снаряженными круглыми свинцовыми пулями, стреляли на небольшие расстояния, не превышающие нескольких километров. Значит, выстрел по Зимнему шрапнельным снарядом мог быть сделан только…
— Во время штурма?..
— Конечно.
— Но как это доказать? В воспоминаниях участников штурма и членов Временного правительства встречаются неясные и противоречивые высказывания о пушке, которая дважды стреляла по дворцу.
— А мы попробуем это установить точно. Познакомимся с пушками и снарядами, которые использовались в 1917 году. Кстати, на известной картине Соколова-Скаля «Взятие Зимнего дворца» солдаты, готовящиеся к штурму, катят на руках под арку орудие…