Если предположение криминалиста было правильно и в стене соседней комнаты действительно застрял стакан от снаряда, то его размер должен соответствовать снаряду шестидюймовой пушки.
До сих пор как будто бы все было логично. Кроме одного обстоятельства, которое легко могло опрокинуть все выводы. Заряд, состоящий из мягких свинцовых пуль, пробил две стены. А это невозможно! Криминалист опять отправился в Эрмитаж. Губчевский выслушал его сомнения и улыбнулся:
— Посмотрите еще раз на фотографии. Вам не кажется, что стены не очень крепкие?
— Я и сам обратил внимание, что первая стена не капитальная, сравнительно тонкая, но вторая…
— А вторая сложена из глиняных горшочков, поэтому и кажется, что она состоит из секций. Эти стены легко пробить…
…Установить направление второго выстрела оказалось труднее. Снаряд дважды изменял направление при ударах о металлические планки шпингалетов. Пришлось разбить траекторию его полета на отдельные отрезки. Изучив эти отрезки, криминалист пришел к наиболее вероятному выводу: снаряд трехдюймовой пушки пробил две рамы, пролетел в открытую дверь соседней комнаты и, не разорвавшись, попал, по-видимому, в спинку опрокинутого кресла.
Через несколько месяцев криминалист ответил на все вопросы, поставленные директором Эрмитажа Б. Б. Пиотровским.
Итак: революционные части и рабочие отряды, штурмующие последний оплот Временного правительства, были поддержаны артиллеристами. Боевой шрапнельный снаряд, выпущенный из шестидюймовой пушки Нарышкинского бастиона, влетел в боковое окно углового кабинета и разорвался. Его заряд пробил стену кабинета и соседней комнаты. Стакан этого снаряда вероятнее всего пролетел через отверстие в первой стене, ударился в стену соседней комнаты и застрял в ней.
Большое окно кабинета пробил второй снаряд, который был выпущен из трехдюймовой пушки, стоявшей на приплеске Петропавловской крепости.
Четыре выстрела по Зимнему — лишь отдельные эпизоды в летописи великих событий. Но каждый из них дорог для нас, так как дополняет новыми деталями картину величайшего исторического события, связанного с Октябрьской революцией.
Вот какой, совершенно неожиданной и не предусмотренной никакими «регламентами» работой приходится иногда заниматься криминалисту-баллисту.
Мечта каждого преступника — не оставлять никаких следов. С гильзы и пули их не сотрешь. Они-то и помогают определить, побывал ли патрон в том или ином оружии.
Задача каждого следователя, криминалиста — эти следы отыскать.
Для подобного отождествления необходимо иметь как минимум две пули. В реальной же действительности налицо обычно одна — пуля преступника. Как же получить аналогичную? Стрелять в ту же цель, что и преступник? Нелепо. Может быть, просто вверх, в воздух?
Но во-первых, пулю придется долго искать, а во-вторых, встретившись с землей, пуля деформируется. Значит, нужен специальный пулеулавливатель, который задержит пулю, ничего не изменит в ней. Криминалисты терпеливо искали его больше 50 лет. В 1955 году в парижском журнале появилась статья «Улавливание пуль», где автор рассказал об этих поисках. Оказывается, в качестве пулеулавливателей пытались применять: муку, отруби, сырое мясо, мягкие тряпки, старые шерстяные чулки, мелко просеянную землю, различные сорта хлопка, гигроскопическую вату, мягкий, сухой или чуть влажный снег, сырые и промасленные опилки, воду, нефтепродукты и т. д.
Из всего, что перечислено, наибольшими достоинствами обладают хлопок, промасленные березовые или кленовые опилки и вода.
В СССР применяются в основном хлопковые пулеулавливатели: набор ватных кассет.
На Западе довольно широко применяют пулеулавливатели с промасленными опилками и водяные.
Экспериментальные образцы водяных пулеулавливателей есть и у нас. Но преступлений, связанных с применением нарезного огнестрельного оружия, в СССР сравнительно мало, и особой надобности в этих чрезвычайно дорогих и громоздких сооружениях, по-видимому, нет.
Итак, выстрелы произведены. Пулеулавливатель выполнил свою задачу и принял, допустим, три пули. Что дальше?
Сначала под микроскопом изучают следы.
Пули и гильзы помещают в абсолютно одинаковые условия, одинаково освещают и т. п.
Когда визуального исследования недостаточно, делают рельефные и фотографические копии поверхностей пули и гильзы, а иногда прибегают к слепку.
Самые же лучшие слепки дают высокополимерные эластичные материалы, особенно удобные потому, что, изменяя соотношение компонентов, можно легко регулировать время затвердения массы. Кроме того, они свободно окрашиваются в различные цвета. Есть еще один способ: отнимают головку пули, спиливают заделку оболочки на донышке; в цилиндре делают продольный разрез. Оболочку пули снимают и выпрямляют с помощью деревянного молотка. А дальше на помощь опять-таки приходит фотография в косо падающих лучах. Это механическая развертка. Существует еще и фотографическая. Пулю фотографируют отдельными участками. Склеивают. Получается панорамный фотоснимок.
В самые последние годы открыли новый прием — профилирование. Оно дает точную картину глубины и высоты рельефа следов и их особенностей. Профилирование осуществляют оптически (с помощью микроскопа), фотоэлектрически и щуповым методом, когда рельеф поверхности прощупывается алмазной иглой и ее колебания записываются на ленте.
…Преступника установить не удалось. Единственное вещественное доказательство в руках следствия — пуля, найденная на месте преступления. С нее сделали слепок и отдали на хранение в специальную пулегильзотеку. Проходит пять, десять лет. И вдруг где-то в другом месте совсем в иных обстоятельствах обнаруживают еще одну пулю, а вместе с ней и оружие. Возникает подозрение, что старая пуля имеет отношение к этому оружию. Подозрение превратится в доказательство, если удастся обнаружить на пулях одинаковые следы. Можно ли их отыскать? Сохраняются ли они спустя столь долгий срок, если тем более оружие не бездействовало?
Чешские криминалисты отстреляли 1000 патронов из серийного пистолета. Каждый патрон имел свой порядковый номер.
После серии из 25 выстрелов оружие охлаждали и тщательно прочищали. И оказалось: даже после тысячи выстрелов существенных изменений признаков оружия на гильзе не наблюдается. Что же касается пуль, то вывод совсем иной: «Говоря о реальных возможностях идентификации пистолета по пулям, следует отметить, что это удается с уверенностью сделать в пределах двадцати пяти выстрелов. При сравнении последующих пуль, т. е. от двадцать пятого до пятидесятого выстрелов, начинают возникать затруднения, так как некоторые признаки исчезают, а вместо них возникают новые. По пулям от пятидесятого и до тысячного выстрела вообще нельзя идентифицировать оружие путем сравнительного исследования с пулями от первого до двадцать пятого выстрелов».
А если все же в течение ряда лет оружием не пользовались? Чешские криминалисты рассказывают: в Институте криминалистики МВД ЧССР еще в 1945 году был создан отдел механоскопии и баллистики, где хранятся пули и гильзы, обнаруженные на местах нераскрытых преступлений. Все они классифицированы, разделены по группам и индивидуальным признакам, имеют порядковые номера и покрыты антикоррозийным веществом. По этим пулям и гильзам удавалось в ряде случаев идентифицировать оружие: по пулям — через шесть лет, по гильзам — через двенадцать. Некоторые гильзы и пули находятся в коллекции уже свыше 20 лет, и никаких существенных изменений, влияющих на идентификацию, пока не заметно.
Сходный эксперимент проводили и криминалисты ГДР. Вот их выводы: «Нами изучался вопрос о степени изменения индивидуальных свойств оружия в результате произведенных из него выстрелов, т. е. вопрос о том, возможно ли идентифицировать оружие после производства многократных выстрелов, и о том, как следует оценивать стабильность отдельных индивидуальных признаков. Для этой цели из десяти самозаряжающихся пистолетов системы Вальтер, модели ПП, калибра 7,65 миллиметра, было отстреляно в водяной пулеулавливатель несколько предварительно помеченных патронов.
Для получения сравнительного материала из того же самого оружия в несколько приемов при одинаковых условиях было сделано от 30 до 100 выстрелов. После каждого отстрела оружие тщательно чистили. Для стрельбы использовались изготовленные в ГДР пистолетные патроны калибра 7,65 миллиметра. У этих патронов латунные гильзы и пули со стальной оболочкой, покрытой томпаком.
Образцы для сравнения, полученные до экспериментальной стрельбы и на каждом этапе экспериментальной стрельбы, исследовались при помощи сравнительного микроскопа и стереомикроскопа для установления совпадающих индивидуальных признаков.
При 10–50-кратном увеличении на оболочках пуль можно было заметить многочисленные совпадения следов-бороздок.
Но вместе с тем имелись незначительные различия, причем в первую очередь в слабо выраженных следах-бороздках. Характерно, что различия встречались даже у пуль, выпущенных из данного оружия непосредственно одна за другой. Из этого вытекает, что стабильность слабо выраженных признаков не очень велика. Мелкие различия следов нужно в основном отнести за счет различий в диаметре пуль. На пулях, диаметр которых меньше, чем калибр ствола, более мелкие неровности стенок ствола, особенно нарезов, не отражаются или отражаются не полностью. Различия, которые можно было бы отнести за счет износа частей оружия, не были обнаружены.
Совпадения, установленные при сравнении пуль, позволяют сделать вывод, что признаки ствола лишь очень незначительно изменяются в результате выстрелов, и идентификация пистолета возможна даже после того, как из него сделано сто выстрелов».
Итак, расхождение между чешскими и немецкими исследователями налицо.