Посмотри потом, определись с ответными визитами, составь расписание… Хорошо, что ты вливаешься в светскую жизнь, это очень полезно — общаться с ровесниками, завязывать нужные знакомства…
— Мам, я тут подумал… Раз уж я не обучаюсь в Академии магии, быть может, есть возможность как-то расширить мои домашние занятия? Не только контролю обучаться, но и вообще — владению стихией, изучать заклинания, плетения…
Внимательно взглянув на меня, Софья Андреевна протянула:
— Ну что ж, вопросами твоего обучения ведает отец. Я поговорю с ним, конечно, думаю, он только обрадуется твоему рвению. И тогда уже подумаем, кого из преподавателей привлечь к этому. Сейчас у отца встреча с министрами, потом будет перерыв на легкий завтрак, вот тогда, пожалуй, и можно будет затронуть эту тему. Я рада, сынок, что ты обращаешься ко мне за помощью, — растроганно произнесла она, — надеюсь, что ты и дальше будешь искать совета у меня, по любым поводам… Кстати, вчера, как я заметила, ты был окружен вниманием юных представительниц многих уважаемых родов.
Я смущенно пожал плечами. Мать, чуть замявшись, продолжила:
— Общение с девушками — это, конечно, прекрасно и необходимо, но я хотела бы тебе напомнить… Ты — сын императора, твоё расположение — ценный подарок для любого молодого аристократа или аристократки! Будь внимателен в выборе друзей и дамы сердца! Ты же понимаешь, что в вопросах браков представителей Императорской фамилии решающий голос принадлежит только твоему отцу? И помолвка состоится с учётом интересов нашей семьи, а не по велению твоего сердца. Посему — не торопись давать обещаний, которых потом не сумеешь выполнить.
— Я все это отлично понимаю, maman. И не слишком тороплюсь связывать себя узами брака, — поспешно уверил её я, стремясь закрыть не слишком приятную для меня тему.
— Что ж, позвольте поблагодарить за чай и ценные советы, маменька, мне пора… Дела не ждут, хоть я и цесаревич, но преподаватель мне поблажек не делает!
Учтиво поклонившись, я дождался ответного одобрительного кивка императрицы, и поспешно удалился. На самом деле, времени до занятий у меня еще было предостаточно, но продолжать разговор на столь щепетильные темы мне не хотелось, поэтому я банально сбежал. Решив немного проветрить голову перед предстоящими занятиями, я, одевшись потеплее, вышел на улицу.
Продолжительный снегопад скрыл все следы вчерашних баталий. Расчищенные тропинки вели к парку, по одной из них я и двинулся, не забывая внимательно прислушиваться к малейшим изменениям и колебаниям эфира. Больше я не позволю никому подобраться ко мне незамеченным!
Вокруг царила особая, присущая только зимним пейзажам, тишина. Лишь изредка раздавался хруст ветки, сломавшейся под тяжестью налипшего снега, да вспархивала редкая пичуга, перелетая с ветки на ветку. Морозный воздух отлично прочищал голову, избавляя от как остатков вчерашних возлияний, так и от тягостных мыслей, навеянных покушением и ночными кошмарами… А тут еще и маменька со своими нравоучениями… Глубоко вдохнув, я выпустил облачко пара, задумчиво посмотрел на него, магией придал ему форму грибовидного облака ядерного взрыва… Вот бы собрать всех моих недругов в кучу, да ка-а-ак жахнуть по ним маленькой такой бомбочкой в пару десятков килотонн в тротиловом эквиваленте! Мечтательно улыбнувшись, я взмахнул рукой, облако обернулось бабочкой, она трепыхнула пару раз крылышками и развеялась…
— Здорово у тебя получается… Я так тоже хочу!
Обернувшись, я увидел в паре шагов от себя забавную фигуру. Едва достающая мне до пояса, наряженная в толстую теплую шубу, закутанная в пуховую шаль, маленькая девочка рассматривала меня серьёзными серыми глазами. Её пухлые щечки разрумянились, из-под шали выбивались русые кудряшки, припорошенные снегом.
— Я тебя знаю. — уперев кулачки в бока, безапелляционно заявила барышня. — Ты це-са-ле-вич Алексей, вот! — с трудом выговорив сложное для неё слово, она победно улыбнулась.
— Твой папа главнее моего. А мой папа умеет делать цветы из воды. А твой может? А еще мне папа обещал подарить куклу на Рождество. У тебя есть куклы? Хотя, — она с сомнением оглядела меня, — ты же мальчик, а мальчики в куклы не играют. Ничего, мне подарят куклу, и я дам тебе поиграть! — великодушно махнула она рукой.
— А мой папа вчера сказал, что ты — темная лошадка. Но ты же не похож на лошадь, у меня есть лошадь, она красивая! Почему папа так тебя назвал? И почему ты молчишь? Это невежливо!
Едва сдерживая рвущийся из самой глубины души смех, я опустился на одно колено перед маленькой собеседницей и серьёзно произнес:
— На самом деле очень невежливо прерывать речи прелестных барышень. Поэтому я молчал. Ты права, я действительно цесаревич Алексей, и у меня совсем нет кукол, и даже на красивую лошадь я ни капельки не похож. Так что, увы, твой папа что-то перепутал. А могу я узнать ваше имя, прекрасная незнакомка?
Гордо задрав курносый носик, она величаво возвестила:
— Я — княжна Анна Сергеевна Долгорукая!
Я почтительно склонил голову:
— Это большая честь для меня, Анна Сергеевна, познакомиться с такой очаровательной особой. Вы позволите проводить вас во дворец? Мне кажется, вы уже совсем продрогли!
Важно кивнув, княжна доверчиво вложила свою ладошку в мою руку, и мы двинулись в сторону дворца. Но, пройдя несколько шагов, я понял, что таким образом идти мы будем долго и нудно. Маленькие ножки девочки не поспевали за мной, многослойные одежки сковывали её движения, со стороны она напоминала неповоротливого, толстенького медвежонка, переваливающегося с лапки на лапку. Я наклонился к ней и предложил:
— Вы позволите мне понести вас на руках, как прекрасную сказочную принцессу?
Уставшая девочка энергично закивала и протянула ко мне руки. Легко подхватив её, я скорым шагом устремился к парадному входу во дворец.
Когда мы добрались до цели, оказалось, что юную княжну уже обыскались. В то время, как её отец, оказавшийся министром иностранных дел, был на докладе у императора, его дочь сумела ускользнуть от присматривавших за ней слуг и выбралась на улицу. Пока её гувернантка, всплескивая руками и охая, раздевала малышку, я распорядился принести горячего чаю и сладостей для беглянки. Присев перед нею на корточки, я сказал:
— Ну что, прелестная княжна, я свой рыцарский долг выполнил, теперь меня ждут важные дела. Больше не теряйся, пожалуйста, не заставляй волноваться своих маму и папу!
Она шмыгнула замерзшим носиком, кивнула, потом неожиданно произнесла:
— Ты на самом деле очень красивый. Даже лучше лошади! Я решила, что я на тебе женюсь!
Опешив от неожиданности, я потерял дар речи. А девочка продолжила:
— Ты только подожди, я немного подрасту, и мы поженимся. Только ты не забудь!
Я осторожно сжал её пухленькие пальчики и, сохраняя максимально торжественный вид, сказал:
— Конечно, Анна, ты подрастешь — и мы обязательно поговорим на эту тему!
Торопясь в классную комнату, где меня уже ожидал преподаватель, я мысленно усмехался, вспоминая забавную девчонку. Ну что, Алексей Александрович, вот вы и обзавелись первой невестой, вопреки предупреждениям прозорливой маменьки!
Когда мои занятия уже подходили к концу, дверь тихонько отворилась и в проёме возник Пётр Тараканов. Лихорадочно жестикулируя, он что-то пытался мне втолковать, потом, махнув рукой, извинился перед учителем, и закрыл дверь.
— Ну что ж, — добродушно произнес Фёдор Михайлович, мой преподаватель, — я вижу, вас ждут неотложные дела. В принципе, ваши успехи, Алексей Александрович, меня радуют. Я не премину сообщить о них вашему отцу. Сегодня же можете быть свободны! Иначе ваш друг вскоре разнесет дверь на куски. — усмехнувшись, кивнул в сторону выхода он.
Действительно, за закрытой дверью слышалось какое-то шебуршание, постукивание, словно очень вежливый и воспитанный полтергейст пытался деликатно напомнить о себе. Быстро наведя порядок на рабочем столе, расставив книги по полкам, я выскочил за дверь. Обрадованный Петр тут же вцепился в мой рукав, потащив меня куда-то по коридору.
— Ну, ты как? Я сегодня еле встал, благо, лекарь сообразительный, поправил мое здоровье, а иначе бы весь день головой маялся. Слушай, я же чего тебя подстерегаю! Мой папенька велел просить тебя отобедать нынче у нас, очень ждет! А я смотрю, времени все меньше, а тебя насилу нашел! А он говорит, передай — жизненно важно! О-о-ох, — тараторя, Пётр еле переводил дух.
— Успокойся, я и сам планировал просить Валентина Михайловича о встрече. А тут, видишь, как все удачно складывается. Говоришь, жизненно важно? — задумчиво произнес я. — Это очень хорошо…
— Да? — обрадованно воскликнул Пётр, — Отлично! Так что, поехали? Экипаж уже ждет!
— Ну погоди, я хоть приведу себя в порядок! Нехорошо как-то. Пойдём ко мне.
Пока я собирался, Петр рассказывал мне о своей семье. У Валентина Михайловича было две законные супруги. Старшая, Елена Владимировна, урожденная Оболонская, родила супругу одного лишь ребенка, собственно, Петра. Младшая, Ирина Александровна, имела не столь высокое происхождение, являлась дочерью богатейшего московского купца. Её дочь, Анастасия, была уже сосватана, а младшенькому, Матвею, недавно сровнялось четыре года. Глядя, с каким воодушевлением Петр рассказывает о сестре и брате, я понимал, что их связывают искренние, теплые взаимоотношения. И даже позавидовал. У самого-то не семья, а змеиный клубок. Да и в своей прошлой жизни не имел ни сестры, ни брата.
Вспомнив родителей, я загрустил. Как они сейчас, что случилось с моим телом, потерявшим душу? Плачет ли мама у больничной койки, на которой я лежу в коме? Или меня считают без вести пропавшим? Или… Или, потеряв свою суть, тело умерло, и мои родные посещают могилку? На глаза навернулись непрошенные слезы. Все, надо собраться! Не время раскисать! Изменить я ничего не могу, а вот, потеряв присутствие духа, могу устроить себе могилку и здесь. И горевать-то на ней никто не будет.