— Ну что, Петь, я готов, осталось только кое-что захватить по пути — и можем выдвигаться.
Оказалось, Петр прибыл за мной на открытых санях. Устроившись под теплющими медвежьими мехами, мы рванули по заснеженным улицам. Э-э-эх, куда там транспорту из будущего! Никакие крутые иномарки не могут дать того невероятного ощущения, что испытал я во время поездки на санях! Приглушённый снежным покровом топот коней, снег в лицо, лихой посвист ямщика… И мимо проносятся сказочные пейзажи, деревья, сверкающие изморозью, особняки, укутавшиеся в снежные шубы… Перед одним таким мы и остановились. Выбравшись из мехового гнезда, мы поплелись ко входу.
Ввалившись в теплый дом, мы, хохоча и отфыркиваясь, отряхивались от снега, я осторожно извлек из-под шубы чудом уцелевшие после бешеной езды подарки для родни Петра. Пройдя в парадную залу, я раскланялся с Валентином Михайловичем, приложился к милостиво предложенным для поцелуя ручкам разнаряженных дам, вручив каждой по цветку из императорской оранжереи. Главе семейства преподнёс бутылочку той самой травяной настойки…
— Наслышан, наслышан! — усмехнулся Валентин Михайлович, впрочем, с весьма довольным видом принимая подношение, — Благодарствую! Я рад, Алексей Александрович, что вы выкроили время для визита в наше скромное обиталище! Мои супруги просто извелись от любопытства, желая поближе познакомиться с юным цесаревичем, вызвавшем столь много противоречивых толков!
— Боюсь, что слухи обо мне весьма преувеличены, — покраснел я, — однако я тоже весьма рад приятному знакомству!
И отвесил галантный поклон в сторону мило заулыбавшихся дам. Ох уж этот этикет, черт бы его побрал!
— Что ж, мы ожидаем к обеду ещё одного гостя, боюсь, его несколько задерживают важные дела… Пока же предлагаю, Алексей Александрович, пройти в мой кабинет, я хотел бы показать вам кое-какие книжные новинки, доставленные мне намедни из заграницы… Думаю, вам будет любопытно!
И, подхватив меня под локоть, Тараканов старший увлёк меня в глубину дома.
Устроившись за солидным столом красного дерева, Валентин Михайлович, достал серебряную табакерку, сделал понюшку табака, раскатисто чихнув. Протянул табакерку мне. Я жестом отказался.
— Правильно, правильно, юноша. Негоже в вашем возрасте приобретать дурные привычки. Это нам, людям в возрасте, позволительно себя иногда побаловать… Ну, впрочем, перейдем к делу.
Валентин Михайлович посерьезнел.
— Алеша — вы же позволите мне так, по-простому, к вам обращаться? — дождавшись моего утвердительного кивка, он продолжил:
— Прошлый наш разговор, Алеша, очертил общие положения нынешней политики… Я хотел, чтобы вы имели представление о том, с чем вам придется столкнуться при дворе. Интриги, сплетни, заговоры… Если вы будете знать подоплеку всего этого, сможете разобраться, кто сегодня вам друг, а кто — враг. Кого нужно опасаться, к кому следует прислушаться. Ваше появление при дворе, Алеша, внесло смуту во многие планы. Кто-то расценил его, как новую возможность привнести свежую струю в происходящее в стране, кто-то — как помеху длительно вынашиваемым планам.
Я вскинулся, но сдержал рвущийся с губ рассказ о произошедшем накануне покушении, увидев останавливающе поднятую ладонь князя Тараканова.
— Подождите, Алешенька, я закончу мысль. Итак, в скором времени вас начнут раздирать на части. Вас будут прельщать, обольщать, вероятнее всего, и угрожать… Мне хотелось бы, чтобы вы были готовы. В прошлый раз я поведал вам о том, частью какого общества я являюсь. Без ложной скромности могу вас заверить — наши возможности велики. Наши сподвижники находятся во многих странах, на высоких постах. И наша поддержка может быть неоценимой. Особенно для столь неискушенного юноши как вы, уж не обижайтесь на старика.
Он задумчиво потарабанил пальцами по столу. Потом проницательно взглянул на меня.
— Вы сейчас, наверное, думаете — расписал как святых, мол, все вокруг себе на уме, а они — ангелы в белоснежных одеждах…
Я отвел взгляд.
— Да нет, Алешенька, мы далеко не ангелы. И есть своя корысть, а как же. Только выгоды, которых мы ищем, касаются всей страны. Вы знаете, что представляет собой ваш брат — наследник российского престола. Вы можете представить, куда он приведет страну? Искали мы подход к нему, а как же! Но ни один из наших людей не смог задержаться в его окружении. Столько там грязи, столько мерзости — не приведи бог!
Так вот, Алешенька, если вы готовы принять нашу руку помощи, если готовы довериться нам — мы будем разрабатывать планы, учитывая ваше в них участие…
— А если я откажусь? Я превращусь в помеху, которую придется… устранить?
— Что вы, Алешенька… — устало поморщился Валентин Михайлович.
— Скажу откровенно, без нашей поддержки вы вряд ли в скором времени сумеете обзавестись достаточно сильными сторонниками, которые смогут вам предоставить защиту. Это дело времени, а его у вас как раз таки и нет. События развиваются стремительно. Так что, нам не придется ничего делать — вас устранят и без нашего вмешательства. И это меня, если честно, очень огорчит. Вы можете мне не верить, это ваше право, но я искренне хорошо к вам отношусь. Вы разумный, образованный юноша, подающий надежды. Поэтому я сегодня и говорю с вами без обиняков.
— Валентин Михайлович, я ценю то, что вы повели разговор столь открыто. И отвечу вам тем же. Да, вы правы, я не искушен в политике, считал и считаю это грязным делом. Но понимаю, что если хочу выжить и принести пользу стране, то буду вынужден вникать в это. А инстинкт самосохранения у меня отменно развит, будьте уверены! На данный момент я склоняюсь к тому, чтобы принять ваше предложение… к-хм… дружбы. Но с одной оговоркой — становиться безвольной куклой в ваших руках я не намерен! И если я буду помогать вам реализовывать какие-либо планы, то только те, в которых разберусь, уясню их смысл, проникнусь их целью. Если вы готовы заключить договор на таких условиях — вот вам моя рука…
Протянув руку, я испытующе смотрел в его прищуренные глаза.
— Что ж… Ваш подход к делу меня более чем устраивает. Я же говорил, вы разумный юноша!
И он торжественно пожал мою руку, для убедительности тряхнув её несколько раз.
В это время в дверь кабинета осторожно постучали. Заглянул лакей и с низким поклоном объявил:
— Прибыл граф Беркли.
— Отлично! — Валентин Михайлович отпустил жестом лакея и обратился ко мне доверительным тоном:
— Вот и пришло время вам, Алешенька, знакомиться с новыми союзниками.
Глава 6
Граф Томас Моубрей Родон Беркли безраздельно завладел вниманием женской половины семьи Таракановых. Жадно разглядывая с затаенной завистью изящные пенные кружева, льнущие к изнеженным рукам молодого человека, мягким облаком окутывающие его шею и ласкающие чуть обвисшие щеки, супруги Валентина Михайловича ахали и всплескивали руками. И тончайшее сукно рубашки, и шелковистая на ощупь, переливающаяся при движениях ткань камзола с серебряным шитьём, и хрупкое плетение воздушной броши со сверкающими каменьями — каждая деталь, несомненно, наимоднейшего образчика европейской моды вызывала восхищение и преклонение в податливых сердцах дам.
Отношение же мужской части присутствующих на обеде яснее всего выражали чуть приподнятая в молчаливом изумлении бровь князя Тараканова, да сдержанные улыбки молодежи. Экзотичный, словно диковинная тропическая птица, английский дипломат с пронзительно зелеными кошачьими глазами, тщательно завитым париком и остроконечными тонкими усиками, эмоционально жестикулируя, делился своими впечатлениями от поездки по дремучей России, жалуясь, с трудом подбирая слова чужого языка, как сложно в таких условиях не потерять имидж и сохранить присутствие духа.
— Валентин Михайлович, — склонился я к хозяину дома, максимально понизив голос, — а вы уверены?…
— Алешенька, давайте не судить о книге по её обложке, — столь же тихо ответил мне Тараканов, — хотя мы прежде не были лично знакомы с графом Беркли, мне его рекомендовали…
— Ну что ж… — вздохнул я и, заметив, что иностранный гость бросил на меня изучающий взгляд, широко ему улыбнулся. Его глаза внезапно расширились, потом на лице появилась нерешительная ответная улыбка. Щеки залились ярким румянцем. Я недоуменно отвернулся. Ну его, в самом деле! Странные они какие-то там, в своих Европах…
После третьей смены блюд, когда мне уже казалось, что новенький сюртук трещит по швам, Валентин Михайлович поднялся из-за стола и, учтиво извинившись перед дамами, пригласил мужскую часть гостей в свой кабинет. Вышколенный лакей расторопно накрыл небольшой столик, поставив небольшой графинчик с памятной травяной настойкой, блюдо с фруктами и небольшой ящичек с душистыми сигарами. Мы с Петром, переглянувшись, дружно отказались от выпивки. Меня — так аж передернуло от воспоминаний о недавней коктейльной вечеринке. Взяв со столика румяное яблоко и фруктовый ножик, я устроился на небольшом диванчике. Петр собрался было присесть рядом, но его опередил граф. Легко опустившись на сиденье, он замер в утонченной позе, изящно выставив вперёд ногу, обутую в туфлю с узким, загибающимся кверху носом. Валентин Михайлович, взяв сигару, вопросительно взглянул на англичанина. Тот замахал руками:
— Что вы, что вы! От курения ухудшается цвет лица! Вы знаете, господа, один мой близкий друг недавно побывал в Индии, отсталая страна, но какие замечательные ароматические масла и свечи он привез! Непередаваемые запахи, так расслабляют, разгоняют кровь. И гораздо полезнее для здоровья! Ах, что я вам рассказываю, вы просто обязаны посетить мою скромную резиденцию, я вам продемонстрирую некоторые образцы, я привез несколько!
— О, всенепременнейше! Я рассчитываю, что вы привезли не только, без сомнения, чудесные масла… — князь Тараканов многозначительно приподнял брови. — Вы не столь давно покинули гостеприимные берега Великобритании, наши общие знакомые, несомненно, должны были передать последние вести в области науки, политики.