— Мы тоже тебя не слишком хорошо встретили. — откровенно призналась она. — Но посуди сам — много лет о тебе не было ни слуху, ни духу, запомнили мы тебя мелким, вечно хнычущим ребёнком… Мама носилась с тобой, как с писаной торбой, ну как же — младшенький…
— Да и когда ты вернулся, вёл себя похоже. — подхватила Катя, тоже плюхнувшись на кровать и обнимая сестру.
— Постоянно прятался в укромных уголках дворца, уткнув нос в книгу, ни с кем не общался, на любой выпад строил кислую физиономию, да пускал слезу… Вот мы и предпочли на тот момент держаться от тебя подальше. Хватает нам забот и о Владимире, ещё и с тобой возиться казалось излишним.
Сестры, оккупировавшие мою постель, выглядели столь соблазнительно, что я не удержался и бесцеремонно вклинился между ними. На миг блаженно зажмурившись, приобнял обеих за плечи.
— И что же заставило вас изменить свое мнение? — вкрадчиво поинтересовался я, поглаживая нежные девичьи предплечья. — Если, конечно, вы его изменили…
— Возможно… — неопределённо протянула Екатерина, потершись щекой о мою руку, — возможно, мы открыли в тебе новые, очень интересные грани…
Лиза, задумавшись, сморщила точеный носик.
— Возможно, мы увидели в тебе бойца, когда ты не только не кинулся жаловаться маменьке, но и стал отвечать на наши подначивания. Да и на первой совместной тренировке заставил нас попотеть!
Екатерина, приняв серьезный вид, несмотря на то, что моя рука вела себя все смелее, заметила:
— Кроме того, мы поняли, что вокруг тебя начинают происходить интересные события… Ты понимаешь, что тебе удалось в той истории с английским послом?
— Сохранить в целости и сохранности мою тощую задницу, — мрачно пробурчал я, содрогнувшись от воспоминаний, и тут же спохватился, — прошу простить меня за вольности в речи!
Сестры расхохотались.
— Вот это нам тоже в тебе нравится: ты за словом в карман не лезешь, да и перестал быть чопорным до безукоризненности!
На самом деле, сохранность твоей задницы — это, конечно, важно…
— Несомненно! — горячо заверил я девушку.
— … но подумай вот о чем — в нашей стране, и не где-нибудь в дремучей деревне, а в самой столице, особо жестоким, можно сказать, зверским способом расправились с послом иностранного государства, с человеком, обладающим дипломатической неприкосновенностью — и при этом нам приносит извинения держава, приславшая этого человека! Не требует компенсации, не объявляет войну — наоборот, идет на солидные уступки! А ты выходишь сухим из воды…
Я с тоской вспомнил о предстоящей помолвке, но решил пока не афишировать тот факт, что избежать возмездия за свой проступок мне все же не удалось…
— Долгорукий и Громов, злорадно потирая руки, корпят над документами с раннего утра и до позднего вечера, и судя по алчному блеску в их глазах, Российская империя остаётся в о-о-огромном плюсе! А скромный цесаревич тихо-мирно ушёл в сторону, и в ус не дует! Охмуряет красавиц, да друзей заводит.
— Кого это я охмуряю? — возмутился я. — Все это поклеп и провокация!
— Конечно, конечно! Видели мы, как неприступная Нарышкина вокруг тебя вьется! Знаешь, сколько молодых аристократов она отвергла? А тут — сама милота! Кстати, будь настороже — Владимир тоже в своё время за ней ухлестывал, а она его отшила… Думаю, он такого не забудет, найдет случай отомстить…
— Буду. — жестко сказал я. — И в следующий раз я не отступлю, что бы вы мне не говорили! Хватит! Если бы вы знали, какой вечностью мне показалось время, пока я тут метался, не зная, что происходит, каким ещё оскорблениям эта неадекватная сволочь вас подвергает!
Меня с двух сторон обвили нежные девичьи руки, к щекам прижались душистые губки…
— Мы оценили… — промурлыкала одна, потираясь о меня, точно кошка в просьбе о ласке…
— Мы прониклись! — многообещающе глядя мне в глаза, вторила другая…
Почувствовав, что могу и не выдержать, я поспешно вскочил с кровати…
— Я…Мне очень лестно, правда! Но мне пора собираться, меня ждут дела…
Чертовки, глядя, как я, раскрасневшись, старательно от них отворачиваюсь, чтобы они не заметили моей излишне горячей реакции на их хулиганские действия, откровенно веселились.
— Ну, если тебе больше нечего нам предложить… — потянулась Елизавета.
— … то мы, пожалуй, пойдем… — гибко изогнувшись, закончила Екатерина.
И они, плавно покачивая бедрами, двинулись к выходу, послав мне на прощание воздушный поцелуй.
Когда дверь за ними закрылась, я обмяк, с мучительным стоном вытерев со лба выступившую испарину. Чем дальше, тем веселее! Но, как ни странно, дела все таки у меня и правда есть. Пора собираться на встречу, которую я сам вчера назначил Ивану и Петру. Стянув рубашку, я задумался, решая, что же мне надеть.
Вдруг дверь снова распахнулась, и в комнату влетела Дарья.
— Алексей, Иван с Петром сразу отправились в Департамент к отцу, а я решила заехать за тобой…
Тут она заметила, что я стою полуодетый, и осеклась, медленно заливаясь румянцем. Она старательно пыталась отвести взгляд от меня, но, словно притягиваемый магнитом, он снова и снова скользил по моей фигуре. Распаленный поддразниванием сестер, я не выдержал, стремительно бросился к девушке, впился в её губы требовательным поцелуем. Сначала оробев, она, тем не менее, начала отвечать мне, закинув руки на шею… Не прерывая поцелуя, я настойчиво увлёк её к кровати…
Глава 12
В экипаже мы с Дарьей сидели порознь, между нами незваной гостьей втиснулась напряженная тишина. Девушка, хмуро насупив брови, делала вид, что очень заинтересована пролетающим мимо зимним пейзажем. Я же, откинувшись на спинку скамьи, уставился перед собой невидящим взором, и погрузился в тяжкие размышления.
Обидел я ее? Безусловно! Своим порывом необузданной страсти я зажег и Дарью, она готова была опустить все мосты и выкинуть белый флаг. Но я сумел остановиться. Каких это усилий мне стоило — словами не передать! Но смог. Потому что нельзя вот так, на бегу, впопыхах, использовать такую девушку, как Даша. Переспать с ней, удовлетворяя желание, которое пробудили во мне дразнящие выходки сестер — как-то не слишком правильно. Обещать ей что-то, не зная, что ждет меня в будущем — тоже. А она стоила гораздо большего, чем постельные игры украдкой.
Я перевел взгляд на мою спутницу и тяжело вздохнул. И как теперь мне ей объяснить, что я не отверг ее, что она желанна для меня? Я тихонько придвинулся ближе к ней, осторожно взял её руку. Она, не глядя на меня, порывисто вырвала её из моих ладоней. Но я снова, деликатно, но настойчиво, захватил её ладошку.
— Даш, — позвал я её. Она дернула плечом, не оборачиваясь. Я выждал минутку и снова произнес:
— Даша, посмотри на меня!
Девушка нехотя повернула голову.
— Послушай меня, пожалуйста. Ты всё неправильно поняла…
И с ужасом понял, что неосторожным выбором слов вызвал на себя огонь всех батарей.
— Непра-авильно?! Значит, я, по-твоему, совсем дурочка? А как прикажешь тебя понимать? Если мужчина отказывается от близости с девушкой — значит, она ему неинтересна! — Даша практически кричала, захлебываясь негодованием и подступающими рыданиями.
— Я непривлекательна?! Я… Я… Я не возбуждаю тебя?? — произнеся последнюю фразу, она жутко покраснела, но справилась со смущением и гордо задрала голову, сверкая глазами. — Да если хочешь знать, вокруг меня десятки поклонников, которые, дай я им такой шанс, не упустили бы его! А ты… Ты мог бы сразу сказать, что я для тебя только друг, нет, даже не так — сестра друга! А ты… Зачем?! Ты жестокий, Алеша… Один раз ты меня убедил в том, что я что-то неправильно поняла, говорил так красиво. Второй раз я не позволю вытирать о себя ноги, Ваше Высочество!
Она снова решительно вырвала свою руку и уставилась на меня огромными глазами, в которых читался вызов и непреклонность. Я опять вздохнул и начал, тщательно подбирая слова:
— Да, ты права. Я не просто обычный парень Алексей. Я — цесаревич. Я не могу распоряжаться своей судьбой так, как мне того бы хотелось. Больше всего на свете я желал дойти до конца, обладать твоим прекрасным телом, воплощая в жизнь все свои мечты… Но что было бы дальше, Даша? Все тайное быстро становится явным. Ты готова к тому, что на тебя станут показывать пальцем, смеясь за спиной? А как мне потом смотреть в глаза твоему отцу, твоему брату?
Я хочу, чтобы ты могла без страха, с уверенностью думать о будущем. Я хочу сделать тебе предложение в романтической обстановке. Я хочу назвать тебя своей перед всем светом! Но я цесаревич, Даша… И только император может решать, с кем мне вступать в брак. Готова ты к тому, что мне навяжут жену, а может, и не одну, с политическими целями, в интересах империи? Будешь ли ты спокойно делить меня с ними, зная, что твое положение в свете будет ниже, чем у них?
Девушка, внимательно всматриваясь в мои, полные боли, глаза, нерешительно потянулась ко мне, легко погладив меня по лицу. Я перехватил её руку, прижав к своим губам.
— Я не думала об этом так… — тихо призналась она. Затем решительно тряхнула головой. — Мне все равно, что будут обо мне говорить! Я люблю тебя, и это главное! Подумаешь, положение в свете… Наш род далеко не самый древний и известный, так что даже роль твоей любовницы меня не принизит! — девушка горько рассмеялась, потом продолжила. — Мне нужен ты, пусть с десятком жен, и парой десятков наложниц…
— Зато мне не все равно! Именно потому, что я тебя люблю… И никому не позволю не то что дурно говорить о тебе — даже смотреть без должного уважения!
Она поникла, перебирая руками складочки пышного платья, едва слышно всхлипывая…
— И что нам делать? Ты хочешь, чтобы мы… Чтобы совсем больше не общались?
— Ни в коем случае! — возмущенно воскликнул я. — Никуда я тебя не отпущу! Ты моя! — и привлек её к себе, усадив на колени. Нежно поцеловал её губы, соленые от слез.
— Как только представится удобный случай, я поговорю со своим отцом. Возможно, он пойдет нам навстречу.