Из машины никто не выходит, и он останавливается около водительской двери. Засовывает руку в задний карман своих шорт и, что-то достав оттуда, протягивает в окно машины, из которого появляется мужская рука.
Это жених приехал забрать свои свадебные фотографии? Ладно. Допустим, я поверю в это.
Мало ли какие дела у Дроздова, главное, чтобы сидящий в этом джипе не был теми самыми проблемами, о которых упоминал Костенко. Экран ноутбука гаснет. Спешно клацаю по панели мыши и несколько раз удивлённо моргаю.
Видимо, я куда-то не туда нажала и открыла папку на панели задач, потому что это точно не сайт государственных услуг.
Это фотографии. Много фотографий сгоревшего помещения. С чёрными от сажи стенами и большим количеством расплавленной фототехники, сваленной горой, на одном из снимков.
А вот это, кажется, уже те самые проблемы…
А вот это, кажется, уже те самые проблемы…
Глава 10
Кажется, Дроздов проводит около странной машины миллион времени, а на самом деле проходит всего пара минут. Я ёрзаю в ожидании Ромы на диванчике, постоянно оглядываясь, не вернулся ли он в кафе.
Пока его нет, успеваю пролистать всю папку с фотографиями, раз она так удачно случайно открылась. Кадры страшные, мороз по коже. Всё чёрное, в саже и копоти. Оплавленная пластмасса фотооборудования выглядит пугающе ужасной. Это сколько же средств и денег было потрачено, чтобы снять помещение, обустроить, приобрести фототехнику, а на выходе получить вот это?
Я почему-то почти уверена, что кадры, да и сама студия, а это именно она, принадлежат Дроздову. Он ведь ни словом не обмолвился о том, что у него могут быть какие-то неприятности. Видимо, поэтому он часто хмурится, задумчиво строчит что-то в телефоне и вот сейчас встречается с подозрительными типами.
Почему не рассказал ничего?
Хотя кто я ему, чтобы делиться со мной своими душевными переживаниями?
Оторвавшись наконец от жутких фотографий, открываю окно браузера и заполняю графы заявления в загс. Перепечатываю данные Ромы на автомате и жму «отправить».
Задерживаюсь взглядом на его паспортной фотографии и не могу сдержать улыбку. Рома на ней красавчик. Смотрит прямо в камеру, губы плотно сжаты, желваки напряжены, скулы такие острые — обрезаться можно, а глаза добрые. Самые добрые на свете глаза у этого парня.
— Любуешься? — раздаётся над головой тихий голос Дроздова.
Он плюхается на диван напротив и устало проводит рукой по лицу, залпом выпивает стакан воды и только после этого расслабленно выдыхает. Словно не на встречу с клиентами ходил, а стаю гиен в джунглях повстречал и еле удрал от них.
— Ага, двуглавым орлом, который мерцает у тебя на лбу. Очень идёт. — Усмехнувшись, протягиваю паспорт хозяину.
— Всё получилось заполнить? Кредит случаем на меня не взяла?
— Взяла. А ещё фамилию твою решила взять. Понравилось, как звучит Елена Александровна Дроздова. Как тебе?
Судя по тяжёлому взгляду, каким меня награждает Рома, ему — никак. И он предпочёл бы, чтобы я немного помолчала. Буквально вижу, как он пытается ментально это транслировать.
— Скажи, что это очередная твоя шутка, — выдыхает, поражённо качая головой, словно от меня можно ждать чего угодно и он уже ничему не удивится.
Собираюсь немного сохранить интригу. Он не так давно меня знатно пристыдил тем, что мы просто притворяемся, поэтому вот ему моя маленькая месть. Пусть мучается неведением.
— Возможно, а может, и нет. В загсе узнаешь.
— Юмор у тебя своеобразный, Канарейкина. Хотел сказать: «Повезёт» же твоему мужу», — а потом вспомнил, что это же я.
— Будем считать, и тебе повезло. Разве нет? Такая удача выпала, правда всего на год.
— Да, я никак не нарадуюсь своему везению, — усмехаясь произносит Рома, и мне на секунду кажется, что в его голосе проскальзывают нотки нежности, но продолжает он уже безразлично: — Давай уже просто поедим, Лена.
Лучезарно улыбнувшись своей лучшей улыбкой, я придвигаю к себе тарелку с завтраком и принимаюсь за него. Даю Роме небольшую передышку и усыпляю бдительность.
Дождавшись, когда Дроздов тоже решит уделить внимание еде, уткнувшись в свой мобильный, решаюсь устроить небольшой допрос.
— Кто к тебе приезжал сейчас? — начинаю издалека.
— Клиент. Я же сказал. Отдал фотографии, получил деньги. Так это работает.
— Свадебные фото?
— Предметная съёмка.
— Оплавленных предметов?
Рома поднимает на меня тяжёлый взгляд, с грохотом бросая на тарелку вилку и нож и сжимает кулаки. Выглядит почти устрашающе, если б не красное пятно от кетчупа в уголке его губ. Мои глаза так и бегают по его лицу, постоянно спотыкаясь об это пятнышко. Мне стоит громадных усилий не улыбаться, а сохранять серьёзность момента.
— Твой длинный хорошенький нос опять залез куда не надо, Канарейкина? — раздражённо интересуется парень, подаваясь вперед и опираясь на сложенные на столе руки.
Прищуривается. Я тоже сужаю глаза. Привстав с диванчика, нависаю над нашим завтраком, потянувшись к Роме через разделяющее нас деревянное полотно столешницы. Со стороны мы, скорее всего, выглядим как воркующая после бурной ночи парочка. На самом деле глаза Ромы мечут в меня искры молний.
А я даже ничего не сделала! Задала только один вопрос, вероятно, не самый удобный.
— Если не хотел, чтобы я увидела что-то лишнее, стоило закрыть открытые папки. Прятать свои секреты нужно лучше, если не хочешь, чтоб о них кто-то узнал. Понятно?
— Мы ещё даже не поженились, а ведешь ты себя как настоящая жена.
— Репетирую самую важную роль в своей жизни. У тебя неприятности, Ром?
— Даже если и они, тебя это не касается. Не забивай свою светлую головку всякой ерундой. Подумай лучше о том, кто будет оплачивать банкет в сорок человек на нашей липовой свадьбе.
— У тебя всё упирается в деньги, — ворчу расстроенно, а потом меня осеняет: — Костенко говорил, тебе нужны деньги! Это из-за пожара? Сожгли всё твоё оборудование?
А на что ты снимаешь? Сожгли не твоё! Ты брал в аренду? И теперь должен большие суммы? Кому?
— Лена… — с досадой тянет Рома, расстроенный, что тему на свадьбу перевести не удалось.
Свадьба у нас ненастоящая и не вызывает во мне трепета и восторга, таких, которые подобает испытывать любой другой невесте. Меня больше интересует криминальная подоплёка пожара в студии Дроздова, о которой он явно не хочет рассказывать.
О деньгах я, конечно, тоже думаю.
Если нам всё-таки придётся арендовать ресторан, а я всё же надеюсь, до этого не дойдет, то мне придётся взять кредит. Фиктивную свадьбу оплачивать из кармана родителей рука не поднимется, а Дроздов, похоже, немного жлоб. Правда, не могу его за это винить. За ним в девять утра приезжает чёрный тонированный джип, а фотографии в его компьютере рассказали мне намного больше их хозяина.
— Что сразу Лена? Словно я виновница всех твоих бед? Виталик, значит, в курсе, что у тебя в жизни происходит, а мне ты рассказать не хочешь. Может, напомнить тебе, кто твой будущий тесть?
— Вот поэтому ничего тебе рассказывать я и не буду. Замяли тему, Канарейкина. И… — предостерегающе произносит Рома, останавливая свой указательный палец в миллиметре от моих губ. — Не выводи меня из себя. Доедай свой круассан, отвезу тебя домой.
— Ладно, — покорно.
В голове вертится беспокойная мысль: а что будет, если всё-таки выведу его из себя? Опять поцелует? Прихожу к выводу, что сейчас лучше этот нюанс не уточнять. Нужно пожалеть нервы будущего мужа.
Плюхаюсь назад на диван и заталкиваю в рот остатки слоёной булки.
— Ладно? — с сомнением интересуется Дроздов, выгибая брови. — В смысле ладно?
Не верит, что я так просто сдалась. И правильно делает. Он не хочет рассказать мне о пожаре, это его выбор. Но сводки МЧС могут сделать это за него, как и связи папы.
— В смысле я всё поняла. У тебя вот здесь грязь, — высовываю кончик языка и провожу им по уголку губ.
Дроздов как заворожённый наблюдает за этим действием, несколько раз моргая. Его кадык дёргается. Мой желудок делает ответный кульбит. Рома берёт салфетку и прикладывает к лицу, отворачиваясь к распахнутому окну, за которым шумит просыпающийся утренний город.
— Ты невыносимая женщина, Лена. У меня от тебя мозги закипают, — произносит поражённо.
Смотрю на его идеальный мужской профиль. Длинные ресницы, прямой нос, чёткая линия подбородка с золотистой щетиной.
— Зато со мной не скучно, — резюмирую я.
— Это точно. Доела? Пошли.
На выходе Дроздов расплачивается у стойки администрации, оставив гимнастке-официантке щедрые чаевые. Я хочу поделить счёт, но Рома смотрит на меня непреклонно, взглядом приказывая убрать пластиковую карточку туда, откуда я её только что достала.
Парковка перед «Лофтом» почти пуста, поэтому мой взгляд сразу останавливается на блестящем на солнце чёрно-красном байке. К горлу подскакивает ком.
— Я не поеду на этом!
— На чём? — не сразу понимает Рома, вертя головой по сторонам, проверяя, не едет ли ещё кто-то позавтракать в «Лофт» этим ранним утром.
Дроздов продолжает двигаться вперёд по направлению к огромному мощному литому байку. Именно верхом на нем Рома приезжал в университет. Несмотря на то, что внимания на парня я там почти не обращала, этот факт прочно засел в моём мозгу.
— На твоём мотоцикле. Посмотри на меня, — показываю рукой на своё легкомысленное платье.
Рома останавливается и скептически приподнимает брови, окидывая меня взглядом от головы до пальчиков на ногах, ногти которых выкрашены в инфантильный кислотно-розовый цвет.
Неужели он не понимает? Мне вдруг становится стыдно сказать ему, что я тупо боюсь езды на любом двухколесном транспорте, включая велосипед. Да, я не умею кататься на велосипеде и боюсь ездить на мотоцикле, даже если на моей голове будет шлем, а на коленках и локтях защита, как у маленького ребёнка, учащегося кататься на роликах.
— Боишься сверкнуть своими труселями, Лена? — усмехается Рома, оценив моё молчание по-своему.