Дроздов закатывает глаза и плотнее сжимает губы. Не знаю, чего я добиваюсь от него сейчас, но пока он терпит все мои выходки. Проверка на прочность?
Но не призваться же ему, что момент нашей фотоссесии для меня был переломным. Может, для него она ничего не значит, одна среди сотни других, а я тут растекаюсь лужицей при одной лишь мысли, что мы вытворяли вдвоём ночью в его квартире-студии.
— Жених и невеста — тили-тили тесто, — хмыкает Виталик и тоже тянется за телефоном.
— Всё, хватит. Хэллоуин закончился, я переодеваться.
Направляюсь в сторону примерочной, путаясь в пышных юбках, высоких каблуках и собственных чувствах. Затылок и лопатки покалывает, так же, как и губы. Дроздов пялится, я уверена. Но в примерочную больше не заглянет.
Пусть мучится мыслью о том, что его от полуголой меня отделяет лишь плотная ткань шторы. Сам согласился до свадьбы «ни-ни». Интересно, кто из нас сдастся первым?
— Надо её покормить, нервная она какая-то, — хихикает Алла.
— Я всё слышу!
С кислой миной наблюдаю, как Волкова воркует с Виталиком за обедом. Они сидят напротив нас с Ромой и ведут себя как настоящая парочка. Влюблённая до мозга костей парочка. Естественно, если им указать на это, будут отрицать до последнего. Очень удобная позиция. Думаю занять такую же.
Опускаю глаза в тарелку и размазываю по её краям остатки тыквенного крем-супа. Бросаю косой взгляд на Дроздова, он с остервенением врезается зубами в огромный бургер и быстро работает челюстями. Окунает картошку в соус и отправляет в рот. Словно за ним гонится банда вооружённых до зубов головорезов.
— Не спеши — подавишься.
— Спасибо, что сердечно переживаешь за моё здоровье, — невнятно произносит Дроздов и хватает графин с лимонадом. Сначала наливает мне — конечно, он же джентльмен, затем себе.
Смотрю, как быстро двигается его кадык, а по шее медленно ползет холодная сладкая капля лимонада.
Сглатываю и отвожу взгляд. Схватив со стола меню, начинаю им обмахиваться. В кафе, несмотря на работающие кондиционеры, стоит удушающая жара. Или дело не в погоде, а в том, что Рома Дроздов невероятно хорош собой и горяч. И заводит меня с пол-оборота.
Будет очень сложно удержаться и не нарушить собственные правила, озвученные полчаса назад. До свадьбы ни-ни.
А после свадьбы что? Мы пустимся во все тяжкие и начнём сдергивать друг с друга одежду, как только останемся наедине? Маловероятно. Или нет? Или да?
Поджимаю губы. В меня вселилась какая-то нервная коза. Меня тошнит от еды и от того, в кого я превращаюсь. Понимаю, что всё происходящее сейчас идёт вразрез с моим первоначальным планом.
Постоянное присутствие Дроздова рядом, его помощь мне, моя влюбленность, знакомство с родителями и предстоящая ненастоящая-настоящая свадьба. Всё так сложно. Всё так быстро закрутилось у нас. И я уже не понимаю, где мы играем фиктивные роли, а где наши настоящие чувства. Есть ли у Ромы ко мне что-то настоящее? Или это всё фикция?
Я не трусиха, но спросить у него прямо побоюсь. Может, из Дубая напишу в смс.
— Поела? — спрашивает Дроздов.
— Ну да.
— Какие дальше планы?
— Алла, какие у нас дальше планы? — пинаю подругу под столом.
Она, оторвав искрящийся взгляд от Костенко, с удивлением смотрит на меня. Забыла уже, что ли, о нас с Ромой?
— Эм… Меня Вит в кино пригласил, на какой-то артхаус. Мы уже и билеты заказали. Что-то не подумали ребята про вас. Вам же такое неинтересно? — давящим тоном произносит Алла.
Давая понять, что, даже если нам интересен артхаус, мы не обязаны произносить это вслух.
— Конечно нет, — говорю елейным голосом.
Взяв со стола телефон, лежавший до этого экраном вниз, быстро печатаю:
«Предательница».
Жму отправить, мобильный Волковой издает писк. Но хозяйке нет до него никакого дела, она вместе с Костенко выбирается из-за стола. Кокетливо помахав рукой, семенит за своим «фриком», чуть ли не подпрыгивая от нетерпения. А когда они почти скрываются из нашего поля зрения, замечаю, как Виталик аккуратно переплетает их руки.
Мне вдруг становится одиноко. Рома сейчас рядом со мной. Можно дотронуться, погладить его по щеке, потрепать по выгоревшим на солнце волосам и прижаться щекой к его плечу. А через несколько дней я окажусь на другом конце земного шара совершенно одна. И Дроздов этого даже не заметит.
Его жизнь покатится с прежней скоростью в том направлении, которое он выбрал и задал ей сам. До моего появления. Всё наконец-то встанет на свои места.
— Тогда ты свободна? Отвезти тебя домой? — произносит Дроздов и, подняв вверх руку, подзывает к нам официантку.
Вторая его рука покоится на спинке моего стула. Гипнотизирую её взглядом несколько секунд. Обнимать он меня не собирается. До свадьбы ни-ни. Если я сейчас заберу эти слова обратно, буду тряпкой? Или буду просто влюблённой женщиной, мечтающей и нуждающейся в ласке своего любимого?
— Можно отвезти. Если ты никуда не спешишь.
— Поработать хотел, но тебя домчу с ветерком.
— Ты взял у мамы машину покататься?
— Это моя машина, Канарейкина. Байк пришлось продать, чтобы добыть на неё денег. Мама наотрез отказалась ездить на дачу на двухколёсном железном коне, — мягко посмеивается Рома.
Стул под ним скрипит. Он придвигается ближе.
— Понимаю твою маму. Я тоже боюсь таких коней.
— Просто ты никогда не пробовала. Один раз сядешь, и всё — это любовь на всю жизнь.
— Мы опять говорим про любовь? Это твоя любимая тема для разговора? — не могу удержаться от шпильки.
— Можно сказать, в любви я собаку съел. Знаешь, сколько свадеб снял? А лав-стори?
— И все твои пары были безумно друг в друга влюблены?
Как я в тебя?
Рома подпирает подбородок двумя пальцами и устремляет взгляд в потолок. Картинно задумывается. Такой он философ, я не могу. Мои губы растягиваются в улыбке. Скольжу взглядом по его красивому точёному лицу. Запоминая каждую чёрточку.
Я буду скучать. Я уже скучаю.
Если он попросит меня остаться? Что тогда? Я всё брошу? Смогу?
— Большая часть. Без любви свадьба не имеет смысла. Как и семья. Я думал, ты это понимаешь.
Меня словно ведром холодной воды окатывают. Так резко и отрезвляюще звучат его слова. Он будто тыкает меня носом в то, как всё устроено у нас. Понарошку.
— Конечно понимаю, — киваю как болванчик, стараясь скрыть зияющую в сердце дыру за притворной улыбкой Рома расплачивается за наш обед, а я даже не успеваю залезть в сумку и достать кошелёк. Он прикладывает карточку к терминалу и поворачивается ко мне, необычайно серьёзный.
— Зайдёшь со мной в одно место?
— Куда?
— Увидишь.
Мы поднимаемся из-за стола. Расправляю футболку, отряхиваю невидимые пылинки — всё что угодно, лишь бы не смотреть на Рому и не показать ему, как я сейчас уязвима.
Без любви свадьба не имеет смысла. Как и семья. Я думал, ты это понимаешь.
Простые истины.
Дроздов не пытается прикоснуться ко мне или взять за руку, как недавно Виталик Аллу. Указывает подбородком на выход и кивает в сторону эскалаторов, ведущих вниз.
В полном молчании мы доезжаем до первого этажа торгового центра. Вместо того чтобы выйти из прохладного, остуженного кондиционерами здания наружу, двигаемся вдоль бутиков. Пока Рома не останавливается напротив одного.
Лукаво улыбнувшись, приподнимает брови.
— Ты шутишь? — спрашиваю тихо.
Перевожу взгляд со сверкающей вывески ювелирного на Дроздова.
— У нас свадьба через пять дней и нет обручальных колец. Какие тут могут быть шутки, Канарейкина?
Глава 23
Дроздов неторопливо рулит в сторону моего дома. Невозмутимо собирает абсолютно все красные светофоры на нашем пути и каждый раз, притормаживая на мигающий жёлтый, бросает на меня лукавые взгляды. На его пухлых губах играет загадочная полуулыбка, в карих глазах прыгает веселье. Забавляется. Испытывает моё терпение.
Я молчу.
В другой ситуации и с другим водителем я обязательно указала бы на то, что мы ползём с черепашьей скоростью. Но сейчас, сидя в прохладном салоне совсем не нового автомобиля, с мужчиной, который заставляет мои внутренности сжиматься от непередаваемых эмоций, а мозг строить всевозможные гипотезы наших отношений, я чувствую себя очень счастливой.
И, конечно, пытаюсь это скрыть.
Чтобы Рома вдруг не догадался, как на меня влияет его близость и что на каждом светофоре мне хочется забраться к нему на колени и наброситься с торопливыми поцелуями.
У меня сумасшедшая потребность его касаться. Однако правило «до свадьбы ни-ни» никто из нас не отменил. Дроздов успел несколько раз пошутить на эту тему, чем взбесил меня тоже несколько раз.
В ювелирном мы пробыли не больше десяти минут. Я волновалась и краснела как школьница, будто меня взаправду привели выбирать кольца на всю жизнь. Рома был невозмутим. Иногда я завидую его стальным нервам и выдержке. А ещё очень хочу узнать, какие реальные мысли спрятаны в его голове.
Мне кажется, Рома может легко жонглировать людьми и умеет получать желаемое. У него всегда всё получается легко и ненапряжно. Умеет подстраиваться под любую ситуацию, женщины смотрят на него, приоткрыв рот и поправляя декольте, а мужчины готовы из кожи вылезть, чтобы подружиться.
Раньше Дроздов был совсем другим. Незаметным, тихим, аутсайдером. Почему же он так изменился? Что его на это подтолкнуло? Или кто?
— Кольца у тебя будут? — голос звучит немного хрипло, и я прочищаю горло, покашливая. — Или мне отдашь?
— Обычно они хранятся у жениха. Не терпится примерить ещё раз? — улыбается Рома, стреляя глазами в мою сторону. Громко фыркаю.
Не признаваться же ему, насколько сильно мне понравилось, как обычное гладкое кольцо из жёлтого золота смотрится на моей руке? И на его тоже. Мы единогласно выбрали вечную классику, не тратя на споры ни секунды. Хотя в ювелирном было из чего повыбирать и ради чего поспорить. Многообразие обручальных колец удивляло.